Когда принесли счет, Арман потянулся было к нему, но Стивен оказался быстрее. Это был редкий случай, когда Стивен брал счет на себя, и Арман вопросительно посмотрел на него. Но старик только улыбнулся и оставил — Арман видел своими глазами — огромные чаевые. Вечерний ветер освежил их после тепла и духоты в бистро, и Арман с Рейн-Мари немного ожили. Хотя оба мечтали поскорее лечь спать. По привычке и молчаливому согласию семья направилась на юг, пересекла знакомые улицы, прошла мимо знакомых магазинов по пути к Пале-Роялю. Они всегда проделывали этот путь после застолья в «Жювениль». Так у них создавалось впечатление, что они лучше переваривают съеденное за столом. Хотя рисовый пудинг они не переварили бы, даже дойдя до Версаля. Впереди шли Анни и Жан Ги, Даниель и Розлин, время от времени останавливаясь у витрин магазинов. Арман и Рейн-Мари собирались последовать за Стивеном на другую сторону улицы Ришелье, когда Рейн-Мари спросила: — А который теперь час? Арман посмотрел на свои часы: — Почти одиннадцать. Они повернулись к Эйфелевой башне, и у них на глазах она засверкала тысячами огней. — Ты только посмотри, — сказал Арман со вздохом, запрокинув голову. Стивен остановился посреди перехода и оторвал взгляд от телефона. Фургон для доставки грузов, ехавший в полуквартале отсюда, остановился, чтобы пропустить его. И вдруг начал двигаться. Медленно. Потом стал набирать скорость. Теперь он ехал быстро. Арман отвернулся от башни как раз вовремя, чтобы увидеть, что происходит. Что вот-вот должно произойти. Он поднял руку и выкрикнул предупреждение. Но слишком поздно. Раздался удар. И машина умчалась прочь. Жан Ги побежал за фургоном, а Арман бросился к Стивену. — Вызовите «скорую»! Рейн-Мари выскочила на середину улицу и принялась махать руками, чтобы защитить Армана и Стивена от приближающихся машин. Арман опустился на колени и, посмотрев на Даниеля, крикнул: — Помоги матери. Даниель отступил назад. — Мама! — закричала Анни. Арман повернул голову и увидел, что машина остановилась в футе от Рейн-Мари. Так близко от нее, что она дотронулась руками до теплого капота. — Рейн-Мари! — позвал Арман. — Все хорошо. — Я вызываю помощь, — прокричала Анни. Арман повернулся к Стивену. Его руки застыли над неподвижным телом крестного. Он боялся перевернуть его, опасаясь, что сделает только хуже. Если это возможно. — Нет-нет-нет, — прошептал он. — Господи, прошу тебя, нет. Он увидел кровь на асфальте, разбросанные вокруг вещи Стивена — очки, ключи, туфли. Ноги Стивена лежали под неестественным углом. Рука накрывала голову. Арман пощупал пульс. Пульс был. Слабый, прерывистый. — Папочка? — позвала Анни, приближаясь к отцу и телу, лежащему на асфальте, пока Эйфелева башня сверкала вдалеке. — Назад, — приказал ей отец. — Уйди с проезжей части. Она вернулась на тротуар. — Арман? Рейн-Мари опустилась на колени рядом с ним. Водители останавливались, выходили из машин, смотрели. Некоторые гудели, не зная о происшествии. — «Скорую», — повторил Арман, не отрывая взгляда от крестного. — Уже в пути, — сказали одновременно Анни и Розлин. Рейн-Мари подняла треснувшие очки Стивена и его ключи, положила к себе в сумку. Туфли она не стала трогать. Держа Стивена за руку, Арман наклонился к нему так близко, как только могут быть два человека, и прошептал: — Я тебя люблю. Держись. Помощь уже в пути. Я тебя люблю. — Что я могу сделать? — спросил Даниель, присоединяясь к ним. — Ничего, — ответил отец, даже не посмотрев на него. Глава четвертая Через несколько минут появилась «скорая», медики быстро оценили ситуацию. Арман отошел в сторону, но оставался поблизости. Наблюдал за тем, как они проверили жизненные показатели Стивена. Осторожно перевернули его. Надели кислородную маску на окровавленное лицо. Рейн-Мари взяла Армана за руку, почувствовав, что она липкая. Стивен не подавал никаких признаков жизни. Он был совершенно неподвижным. — Он жив? — прошептала Рейн-Мари. Арман кивнул, не в силах говорить. Он только смотрел на Стивена, пока фельдшеры переговаривались с врачом «скорой», используя слова, которые Арман и Жан Ги слышали слишком часто и которые означали слишком тяжелые повреждения. «Шок». «Кровотечение». «Возможно, трещина черепа». Если бы они были на поле боя, то Стивена Горовица поставили бы в очередь на операционный стол одним из последних, ввиду малой надежды на его выживание. Его бы оставили на земле. Умирать. И смерть не заставила бы себя ждать. Прибыла полиция. Не отходя от Стивена, Арман быстро представился и сказал: — Это не было несчастным случаем. — Что вы имеете в виду, месье? — Машина, которая его сбила, фургон для доставки выпечных изделий, сделала это намеренно. Я все видел. Полицейский сделал запись в своем блокноте: — Это серьезное обвинение. — Я могу это подтвердить, — сказала Рейн-Мари. — А вы? — спросил агент у Анни, Даниеля, Розлин и Жана Ги, который еще не успел перевести дыхание, вернувшись после безуспешного преследования фургона. — Машина не остановилась, — сказала Анни. — Ты зафиксировал номера?