2 июня 1910 года Теперь даже стены все в цвету – растения обвили их, пробираясь через трещины между кирпичами, оставляя там свои семена, покрывая всё вокруг. Белые маргаритки с розовыми кончиками на лепестках и жёлтые цветочки, похожие на золотые хлопья. Нежные сиреневые колокольчики прокрались к подножию статуи, вскарабкались на неё и оплели плечи словно шалью. Их здесь так много, что я могла бы поставить вазу с колокольчиками в каждой комнате поместья, если бы не было так жаль их срывать. Они легко покачиваются на ветру, будто юбочки крошечных танцовщиц, и кажется, вот-вот зазвенят как настоящие колокольчики. Не зря ведь им дали такое название. Сегодня я лежала на траве рядом с самыми высокими стеблями фиолетового дельфиниума и смотрела на небо, мысленно рисуя узоры из облаков. Колин сказал, что выглядела я как безумная, и Дикон едва сдерживал улыбку, но меня это ни капли не волновало. Эмми тихонько поднималась по лестнице в комнату Джека. Ей всю ночь снился таинственный сад. В дневнике Мэри описала, как он выглядел летом тридцать лет назад, и Эмми живо представляла себе все растения и цветы, словно сама была там. От этого ей только сильнее хотелось вернуться в сад, но она не могла оторваться от чтения. Она попала туда только во сне, но в нём сад причудливо искажался, вытягиваясь в сумрачные тоннели, и Эмми бежала на свет, к солнцу и розам, но серые стены тянулись, казалось, бесконечно. Она проснулась посреди ночи, тяжело дыша, и увидела, что Люси тяжёлым грузом лежит у неё на груди. Кошка сердито мяукнула, недовольная, что девочка пошевелилась. Эмми даже не пыталась снова уснуть. Боялась, что ей снова приснится тот же кошмар. Она встала с кровати и решила пойти к Джеку. Может, он и не захочет с ней говорить, но попробовать стоит. Люси поднялась и растерянно взглянула на Эмми, но потом быстро устроилась на нагретом местечке и задремала. В доме стояла полная тишина. Эмми отодвинула тяжёлую штору в коридоре и увидела, что за окном черным-черно. Может, Джек уже крепко спит? Она остановилась на верхней ступеньке и закусила губу, вглядываясь в полумрак комнаты. Наверное, глупо, что она пришла. – Что ты делаешь? Эмми чуть не взвизгнула. Джек, сжавшись в комочек, сидел на широком каменном подоконнике и смотрел на неё исподлобья. Лунный свет освещал половину его лица. Мальчик выглядел несчастным и замёрзшим. – Почему ты не в постели? – резко спросила Эмми, от неожиданности забыв, что собиралась разговаривать с Джеком мягко и ласково, потому что у него недавно умер отец. – А ты? Эмми пожала плечами: – Мне приснился… плохой сон, и я решила к тебе зайти. Проверить, как ты, всё ли в порядке… – Она осеклась и смущённо опустила голову. Надо же ляпнуть такую глупость! Разумеется, он не в порядке! – Да, всё нормально. Теперь можешь уйти. Эмми проглотила колкий ответ и спросила почти умоляющим голосом: – Можно я останусь? Хотя бы ненадолго. Я боюсь, что мне снова приснится этот кошмар. – Нет. – Не обязательно вести себя так грубо. – Нет, обязательно, – резко бросил Джек, и Эмми вдруг поняла, что значит его тон. Он с трудом сдерживал свои эмоции. Губы у него сложились в тугую линию, костяшки побелели. Если бы он позволил себе открыться, то, наверное, закричал бы. – Может, тебе лучше… – Что? Эмми покачала головой: – Да нет, ничего. Ну, я пойду, да? – Да. Уходи. Эмми медленно отступила назад, не отрывая взгляда от Джека, надеясь, что он передумает. Она видела, как холодно блестят его глаза в лунном свете. Он тоже смотрел на неё. Ей даже на секунду померещилось, будто он подался вперёд, протянул к ней руку… Но ничего не сказал. Может, ринуться к нему, обнять, сесть рядом на подоконник? Наверное, тогда он её оттолкнёт. Или расплачется. Эмми не могла решить, что хуже. – Спокойной ночи, – прошептала она. – Уходи. 17 июня 1910 Колин проводит научный эксперимент. Он считает, что сад волшебный, и я с ним согласна. С самого первого дня мне казалось, что в нём витает магия. Может, из-за того, что мама Колина так сильно его любила. Или из-за того, что сюда давно никто не заходил. Так или иначе, в таинственном саду всё растёт само собой. Как говорит Колин, он «создаёт что-то из ничего». Сейчас в нём повсюду цветут большие пушистые маки, но когда мы с Диконом их сажали, это были совсем крошечные чёрные семена. Я помню, как боялась, что всё растеряю, когда высыпала их из бумажного пакетика себе на ладонь. Надеюсь, волшебство поможет Колину окрепнуть – если оно на это способно. Он уже встаёт на ноги. И даже сделал несколько шагов, хотя раньше думал, что никогда не сможет ходить. Наверное, если очень верить, магия подарит ему силы и он проживёт ещё много лет. Я точно уверена, что сад волшебный. Я это чувствую. Магия прячется в зелёном мерцании между листьев, в жужжании пчёл. Благодаря саду я стала сильнее и здоровее. Теперь он должен исцелить Колина. Глава восьмая Эмми чувствовала благоухание роз, даже когда выпалывала сорняки на огороде. Их аромат, сладкий и манящий, перелетал через стену и распространялся по всему парку. Эмми вздохнула, подумывая всё-таки заглянуть в сад. Она знала, что миссис Крейвен сейчас дома и калитка не заперта. Хозяйка всего несколько дней вела себя холодно и отчуждённо, а потом снова стала собой – по крайней мере, так казалось со стороны. Она улыбалась детям, когда проходила мимо, и разговаривала со всеми в своей обычной манере. Даже вернулась к своей волонтёрской работе в санатории в Твейте. Только сад до сих пор оставался под запретом. Миссис Крейвен почти каждое утро ходила туда, в перчатках и с инструментами, а бывало, даже катила перед собой тачку. Мистер Сауэрби тоже трудился там, но уже днём, чтобы она могла побыть одна. Эмми всё гадала, почему миссис Крейвен не плакала. Она хорошо слышала все звуки из-за стены, хотя вовсе не хотела подслушивать, и ни разу до неё не донеслось даже тихих всхлипов. Только иногда миссис Крейвен пела, едва слышно, и Эмми не могла разобрать, что это за песенка. «Наверное, детская колыбельная», – думала она. Эмми вытянула руку и погладила осыпающуюся кирпичную стену. Ей было приятно находиться так близко к саду. Она знала, что он всё ещё там, тихий и загадочный. Только от осознания того, что надо всего лишь пробежать по дорожке и нырнуть под заросли плюща, становилось ещё тяжелее. Да, до сада было рукой подать – но она не могла в него войти. Ей казалось, что ему одиноко без неё, он хочет, чтобы они с Джеком играли там в прятки или догонялки, валялись на траве и наблюдали за реполовами, которые суетились у своего гнезда. За это утро Эмми несколько раз видела, как реполов с деловым видом перелетает через стену, держа в клюве червяка чуть ли не с себя размером. Первый выводок вылупился несколько недель назад и уже улетел из гнезда, но Джек сказал, что всего их будет два или три. Сейчас реполов кормил свою жену и второй выводок, вылупившийся за пару дней до того, как пришла телеграмма в жёлтом конверте. Наверное, они уже оперились и сильно подросли. Неудивительно, что реполов выглядел уставшим. Эмми с тоской смотрела на него, жалея, что сама не может так же легко залетать в сад когда угодно. С той ночи, когда Эмми в последний раз заглянула к Джеку, прошла неделя, и он до сих пор с ней не разговаривал. И на уроки не приходил, но мисс Роуз не жаловалась его матери. Эмми не представляла, чем он занимался всё это время. Иногда его фигура маячила вдалеке, в другом конце коридора, и Эмми пробовала нагнать Джека, но мальчик исчезал за углом или пропадал за дверью прежде, чем она приближалась. Он хорошо ориентировался в своём доме и умел прятаться за гобеленами и доспехами, поэтому Эмми могла пробежать мимо и даже не заметить его. Джек явно не хотел, чтобы его трогали. Эмми развернулась, прислонилась спиной к стене и закрыла глаза, наслаждаясь приятным теплом нагретых солнцем кирпичей. Она представляла танцующие на лёгком ветру листья, мерцающие под яркими лучами, и красочные лепестки роз. В груди ныло от невыносимого томления. Сад был так близко – и так далеко! Вдруг её ноги коснулось что-то мягкое и пушистое, и Эмми вздрогнула от неожиданности: она не заметила, как к ней подошла Люси. Кошка принялась виться у ног девочки и мурчать, а когда Эмми взяла её на руки, блаженно прикрыла глаза до узких щёлочек и стала топтать лапами тонкую кофту. Но в следующую секунду уже передумала ласкаться, забралась Эмми на плечо и оттуда ловко запрыгнула на стену. Ей пришлось немного подтянуться, чтобы забраться на самый верх, но потом она выпрямилась и с гордостью посмотрела на девочку. – Ох, Люси, – вздохнула Эмми. – И ты туда же! Как это всё-таки несправедливо… Чёрная кошка грациозно прошлась по стене, довольная своим успехом, а потом вдруг остановилась, вся напряглась и медленно махнула хвостом. Её зелёные глаза уставились в одну точку. Эмми удивлённо на неё посмотрела. Что она там увидела? Скорее всего, бабочку. Люси обожала на них охотиться – вставала на задние лапы и била по воздуху передними, пытаясь их поймать. – Не ешь её, пожалуйста… – прошептала Эмми. Вчера Люси съела очень красивую бабочку с нежными голубыми крылышками, и они так жутко торчали из пушистой кошачьей морды… Эмми поёжилась. Причём бабочка даже не пришлась кошке по вкусу. Люси почти всё выплюнула на траву. – Нет-нет… – Эмми встала на цыпочки, пытаясь заглянуть за стену и увидеть, на кого смотрит Люси. – Не надо, пожалуйста… Но кошка её не слушала. Она кралась по стене, размахивая хвостом. На ветке дерева по ту сторону Эмми увидела реполова. Он бил клювом по трещинам в коре, пытаясь выловить какое-то насекомое. Наконец у него получилось, и он победоносно взмыл в воздух. В ту же минуту Люси прыгнула за ним – и исчезла за стеной. – Люси! – прошипела Эмми. – Люси, вернись! Не надо! У него же малыши, и ты… – Тут она поморщилась. Нет, Люси хитрая. Она не станет сразу бросаться на реполова, а проследит за ним до самого гнезда, скрываясь в высокой траве. А там её будет ждать целый пир из маленьких, нежных комочков, покрытых мягкими пёрышками. Первый выводок Джек с Эмми сумели от неё защитить. Однажды утром Джек даже набрал жуков и посадил их в ряд перед Люси, чтобы отвлечь её от птиц. А сейчас никто не приглядывал за гнездом и не мог отпугнуть от него чёрную хищницу. – Она их съест, – мучительно прошептала Эмми, царапая кирпичную стену, словно надеясь залезть по ней вслед за Люси. – Люси, вернись… Нет, не было смысла стоять здесь и звать её. Эмми развернулась и помчалась между грядками с фасолью и помидорами к дорожке, ведущей к калитке за плющом. Она помнила про запрет, но в этот раз медная ручка не укусила ей пальцы недружелюбным холодом. Она была тёплой и гладкой как масло. Девочка поспешно её повернула и буквально влетела в сад. Пока она бегала по траве, отчаянно высматривая Люси, в груди у неё появилась странная лёгкость. Шорох листьев и птичий щебет наполнили сердце ощущением покоя. Люси мягко ступала по траве к зарослям, в которых гнездились птицы. Она не спешила и обдумывала каждый шаг. Всё её тело, готовое к прыжку, было напряжено. Эмми побежала к ней, и Люси вздрогнула, испугавшись внезапного шума. – Фу! Нельзя! – крикнула Эмми, взмахнув руками, но Люси увернулась, недовольная, что её отрывают от охоты. Вдруг из розового куста вылетел реполов и залился сердитой возбуждённой трелью. Люси отвернулась и села на траву, сделав вид, будто она здесь вообще ни при чём. Она даже потёрла лапой мордочку и покосилась на Эмми, как бы говоря: «А я что? Я просто сижу тут, умываюсь. Всего-то!» Эмми улыбнулась и с любовью посмотрела на кошку. Она не сомневалась, что стоит ей уйти – и Люси сразу продолжит охоту. Может, предупредить мистера Сауэрби? Но он тоже почти не разговаривает с ней, только ворчливо и кратко отвечает на вопросы, как ему помочь в огороде. Правда, вчера потрепал её по плечу, когда она собрала целую корзинку гороха и пришла ему показать. Он ничего не сказал, но вид у него был почти виноватый, словно он сожалел, что слишком грубо с ней обошёлся, но не решался в этом признаться. Эмми наклонилась и взяла Люси на руки, чтобы отнести к пруду с фонтаном. Всё равно кошка не может поймать золотых рыбок. Эмми оглянулась на розы и вздохнула, жалея, что не может остаться. Чем дольше она здесь находилась, тем сложнее было заставить себя уйти. Девочка поспешила по зелёной лужайке к выходу, но вдруг услышала чьи-то быстрые, лёгкие шаги. Кажется, в огороде? Или нет? Эмми огляделась по сторонам. Она столько раз играла здесь в прятки, а теперь почему-то никак не могла найти где спрятаться! Медная ручка повернулась с тихим, писклявым скрипом, который всегда казался Эмми очень забавным, но сейчас ей было не до смеха. Она отступила назад, и ещё на шаг, и ещё – и тут калитка отворилась. Миссис Крейвен вошла в сад с корзинкой и садовыми ножницами в руке. Соломенная шляпа прикрывала её глаза от солнца. Эмми застыла как вкопанная, и сначала хозяйка её даже не заметила. Она резко остановилась, только чуть не врезавшись в девочку, и, ахнув, побелела словно от ужаса. Это смерть мистера Крейвена так на неё повлияла. Жёлтая телеграмма высосала из неё всю тягу к жизни, выбила опору из-под ног, лишила надежды. Теперь всё доставляло ей только боль. Эмми виновато потупилась. Миссис Крейвен молча смотрела на неё, а Эмми всё не приходило в голову, что бы такого сказать. Ей было очень тяжело сторониться сада, и теперь она как никогда понимала, почему в нём так нуждается мама Джека. Уход за растениями, цветы, размеренный бег времени и дыхание жизни спасали её от полного отчаяния. Сейчас Эмми почти готова согласиться, что сад принадлежит миссис Крейвен, и только ей одной. Почти.