Эмми заглянула ему за плечо. На дне гардероба лежали круглые коробки в выцветшую цветную полоску, перевязанные лентами с бантиками. Джек развязал бантик на самой верхней коробке, снял крышку и ухмыльнулся. – Можешь себя в таком представить? – спросил он, извлекая из шляпной картонки громадную, похожую на бисквитный торт или торт из нежного безе, шляпу. Эмми вспомнилось, как однажды миссис Эванс и миссис Мартин просматривали старые книги рецептов, надеясь найти там полезные советы по домоводству, но те только портили им настроение. Эмми видела целую страницу с изображениями изысканных десертов, очень похожих на эту шляпу. Её украшали лёгкая сетка, миниатюрные шёлковые цветы и розочки из лент. Джек нахлобучил шляпу на голову Эмми, и девочка пискнула от неожиданности. Шляпа оказалась на удивление тяжёлой. Джек подтолкнул Эмми к туалетному столику. Она особо и не сопротивлялась – ей самой хотелось взглянуть на себя в шляпе, возможно принадлежавшей Мэри или маме Колина, красавице с печальной судьбой. Она повторила про себя, что призраков не существует, и посмотрелась в грязное зеркало. Её лица почти не было видно. Из-под обилия цветов и белой сетки выглядывали только маленький веснушчатый нос и острый подбородок. Люси запрыгнула на столик и с тревогой посмотрела на девочку. – Не переживай, – прошептала Эмми. – Наверное, со стороны кажется, что шляпа пытается меня проглотить, но это не так. Честно говоря, я в жизни не видела ничего глупее этой шляпы. Хотя… – Она обернулась и уставилась на нелепый серый цилиндр, сползающий Джеку на уши. – Твоя выглядит совсем уж по-дурацки. А что ещё есть в этих коробках? Эмми лежала на влажной траве за кустом сирени и смотрела на пышные кисти крошечных розовато-фиолетовых цветов, источающих такой сладкий аромат, что ей хотелось выпить их нектар. Она слышала, как на цыпочках ходит Джек. Наверное, думает, что может подкрасться к ней незаметно. Но Эмми точно знала, где он. А её саму могла выдать только Люси, если бы решила к ней присоединиться. Кошечка не понимала, что такое игра в прятки. Она могла прийти под куст сирени, натоптать себе уютное местечко и, громко мурлыча, устроиться рядом с Эмми. Правда, сейчас Люси, греясь на солнышке, дремала у подножия статуи. По крайней мере, в последний раз Эмми видела её именно там. Она перекатилась на бок и всмотрелась в высокую траву. Да, Люси всё ещё лежала, лениво растянувшись на каменном пьедестале, и вид у неё был такой, будто она тает на солнце как сливочное масло. Весь сад словно дремал в июньском тепле, и тишину нарушали только шаги Джека. Казалось, лето пыталось сгладить воспоминания о суровой зиме, наполняя всё вокруг ярким светом. И, может, отвлечь жителей Йоркшира от плохих новостей, которые с каждым днём становились всё хуже. Германия вторглась в Голландию и Бельгию и пошла на Францию. Во французской армии были и английские солдаты – Британские экспедиционные силы, – но немецкие отряды превосходили их числом и были лучше подготовлены. Джек объяснил, что их снарядили только для того, чтобы доказать преданность Франции. Он прочитал письмо от капитана Крейвена, которое его мать забыла на столе. Эмми догадалась, что Джек цитирует слова отца. Его голос звучал непривычно низко, он говорил медленно и напряжённо хмурил лоб. У Джека больше не было настроения играть в догонялки по всему дому, гулять по кирпичной стене в парке, пытаясь не свалиться, и отпускать Люси в плавание по чистому пруду в игрушечной лодке. На смену этим безумным, но весёлым идеям пришли тревога и минуты полного отчаяния. Он страшно переживал за отца, корабль которого охранял суда, идущие в Норвегию, а ещё больше – за своего брата Дэвида, пилота истребителя «Хоукер Харрикейн» из группы поддержки Британских экспедиционных сил во Франции. Теперь все самолёты должны были перелететь через Ла-Манш, канал между побережьем Франции и Великобританией, и прикрыть английские войска. Никому больше не казалось, что война где-то там, далеко. Немцев от них отделяла всего двадцать одна миля по морю. Слуги Мисселтвейта все вечера проводили в людской за газетами и причитали о том, что Англии не хватает танков и тяжёлой артиллерии, чтобы противостоять немецкой армии. Чарли Баркер, один из младших садовников, ушёл добровольцем ещё в сентябре, и его отправили во Францию в составе йоркширского полка «Грин Ховардс». Он написал мистеру Сауэрби, что в его батальоне почти ни у кого нет пистолетов. – Даже компасов не выдали, – проворчал мистер Сауэрби, резким нервным движением складывая письмо и заталкивая его в карман. – Всё как всегда, ничего не скажешь. И как беднягам домой попасть? Как они дорогу-то найдут? Будут бегать как курицы с отрубленными головами. Эмми ещё не видела его таким рассерженным. На минуту он превратился в того замкнутого мрачного садовника, каким она увидела его впервые много месяцев назад. И сейчас, вспомнив об этом случае, она забралась глубже в тень сиреневого куста и поёжилась. Вдруг зелёная калитка распахнулась, и Эмми, вздрогнув от неожиданности, оцарапала колени о сухие веточки. Тихий полдень, наполненный ленивым жужжанием пчёл, нарушила ворвавшаяся в сад фигура: – Джек! Ты здесь? Ох, Джек, выйди ко мне, пожалуйста… Эмми услышала, как мальчик развернулся, и его сандалии зашуршали по сухой траве. Несколько секунд он стоял, всё ещё увлечённый игрой, а потом что-то заставило его полностью о ней забыть и ринуться к матери. Это был цвет конверта. Эмми тоже запоздало его заметила. Из-за сирени ей было почти ничего не видно, но она сразу догадалась, что держит в руках миссис Крейвен. Все знали, что означает телеграмма такого цвета. Миссис Мартин отправили письмо о том, что её сын ранен в ходе военных действий в Норвегии, но она боялась открывать жёлтый конверт, абсолютно уверенная, что там будет написано о его смерти. Она всё сидела, смотрела на него, вертела в руках. Наконец миссис Эванс отправила Джоуи за миссис Крейвен, чтобы та прочла письмо вместо своей кухарки. Миссис Мартин несказанно обрадовалась, что Уилл хоть и ранен, но жив, обняла всех, кто был рядом, и сварила горячего шоколада, растратив весь дневной рацион сахара. – Это про Дэвида? – спросил Джек, прижавшись к маминой руке. Эмми незаметно высунулась из-за куста. Она понимала, что этот разговор не для её ушей – тайный разговор для таинственного сада, касающийся только семьи Крейвен. Она попыталась зажать уши, но всё равно всё услышала. – Нет, – ответила миссис Крейвен и села прямо на траву, утянув за собой сына и посадив к себе на колени. – Нет, мой милый. Про папу. Мисс Сауэрби сделала объявление за ужином. Она зашла в людскую сгорбившись, и Эмми впервые заметила, что экономка уже немолода. Она выглядела худее, чем обычно, а в морщинках у глаз, появившихся от частых улыбок, блестели слёзы. Она знала капитана Крейвена ещё с детства, с тех пор, когда была юной неуклюжей горничной, совершенно не подготовленной к работе в большом величественном поместье. Когда он был ещё капризным, болезненным ребёнком, изводившим свою няньку, она часто приглядывала за ним, хотя он часто кричал на неё среди ночи. А потом, хотя никто не верил, что он доживёт даже до совершеннолетия, мальчик вырос. – Я и представить не могла, что такое случится… – слабым голосом произнесла мисс Сауэрби, падая на стул рядом с миссис Мартин. – В нём же всегда была эта особая искорка, волшебство, как дети говорили, когда ещё были малые… Конечно, война есть война, но я не ожидала… – Что случилось? – прошептал Артур, широко распахнув глаза. Они с Джоуи видели, как миссис Крейвен бежала по парку и звала Джека, и сами догадались, что мистер Крейвен погиб. Эмми ничего им не говорила. Джек вышел из сада вместе с матерью, они оба сразу вернулись в дом и заперлись в кабинете мистера Крейвена. – Может, это ошибка? – спросила Эмми. – Они точно уверены? – Боюсь, всё взаправду, – сказала мисс Сауэрби и погладила её по щеке. – В телеграмме и имя его, и номер указали. И она от самого адмиралтейства – а им-то как не знать? Обещали письмо ещё прислать, верно скоро дойдёт. А произошло всё неделю назад. Джоуи подался вперёд: – Неделю? Значит, он был при Дюнкерке? Мы так и думали! По радио рассказывали про Дюнкеркскую операцию, и мы гадали, участвовал там капитан Крейвен или нет. – Он восторженно улыбнулся. Да, слушать про эвакуацию и правда было захватывающе. Эмми и Руби тогда бросились обниматься, а потом Руби стала кружиться по кухне. Все эти маленькие суда плыли во Францию, чтобы вернуть домой храбрых солдат! Даже рыбацкие лодки, и прогулочные, на которых обычно плавали на отдыхе у моря. Все ответили на призыв Великобритании – так сказали по радио. Историю подали с таким чувством, что она казалось успехом, победой – а вовсе не сокрушительным поражением, как было на самом деле. Джоуи быстро опомнился, опустил голову и густо покраснел. – Извините, – пробормотал он. Мисс Сауэрби молча ему улыбнулась. Слёзы медленно текли у неё по щекам. – Да, мистер Крейвен был очень добрым, – прошептала Эмми. – Он даже ради моей кошки так старался – уж конечно он заставил бы свою команду помочь бедным солдатам и вытащить их из воды. Наверное, так всё и было. Его экипаж пытался спасти солдат. – Может, немецкая подводная лодка… – начал было Джоуи, но тут же прикусил язык, когда Эмми, мисс Ласкоув и мисс Роуз возмущённо на него посмотрели. Мисс Сауэрби сгорбилась и закрыла лицо руками. Джоуи съёжился, словно пытаясь уменьшиться в размерах и стать совсем незаметным. – Это тебе не приключенческая история, – зашипела Эмми, и Джоуи виновато кивнул. Ему сложно было молчать. Новости подогревали воображение, и ужасно хотелось знать, что именно произошло. К тому времени большинство комнат в доме закрыли, набросив на мебель простыни, чтобы она не пылилась, и миссис Крейвен стала чаще спускаться в людскую или на кухню, особенно к вечерним новостям. Она говорила, что ей одиноко слушать их у себя наверху. Но тем вечером она не пришла, и Джек тоже. Джек не появился и на уроках на следующий день. Эмми всё оглядывалась на дверь, ожидая, что она вот-вот откроется. Ей не хотелось, чтобы он опять прятался и страдал в одиночестве, как раньше, тем более сейчас, когда причин для слёз стало ещё больше, но она не знала, как его подбодрить. – Полагаю, Джек хочет побыть с мамой, – тихо сказала мисс Роуз. – Не будем их беспокоить. – С этими словами она посмотрела на Эмми, и девочка кивнула, хоть и готова была что-то возразить. Вдруг Джеку нужно выговориться, даже если он сам этого пока не понимает? Или просто побыть с кем-нибудь рядом. Пускай он снова на неё накричит, ничего страшного… Эмми подпёрла рукой подбородок и ткнула кончиком карандаша в тетрадь. Ладно, конечно, ей будет неприятно. Но в ответ она кричать не будет – ни в коем случае. «По крайней мере, у него ещё есть мама, – невольно подумала Энни. – А у меня никого нет». – Но у меня никогда никого и не было, – прошептала она, отвечая самой себе. – А Джек только сейчас потерял папу. Это другое. Эмми покосилась на Артура, почти не сомневаясь, что он уже смеётся над ней из-за того, что она говорит сама с собой, но мальчик на неё не смотрел: он рисовал миниатюрные корабли между уравнениями в тетради. А Джоуи уставился в одну точку, думая о чём-то своём. Эмми выпал редкий шанс поддразнить их, что они витают в облаках, но она обошлась тем, что легонько пнула Джоуи под столом и кивнула ему на учительницу. Обед Эмми проглотила буквально за пару минут – так ей не терпелось сбежать из мрачного, пропитанного печалью дома в сад, где уже распускались розы. Девочка не могла даже представить, что цветов может быть ещё больше, чем она видела в сентябре, но бутоны появлялись повсюду и медленно разворачивали лепестки, открываясь навстречу солнцу и радуя глаз яркими красками – розовыми, белыми, алыми. С каждым днём их становилось всё больше. Эмми помчалась по дорожке, ведущей к саду, думая о вьющейся розе, оплетающей статую, возле которой любила дремать Люси. Она рано расцветала и быстро отцветала, и Эмми ещё не доводилось видеть её раскрывшиеся бутоны. Джек говорил, что она белая с тёмно-красными полосами, и Эмми хорошо себе представляла, как это должно выглядеть: в классной комнате висела картина девочки в строгом шёлковом платье с таким узором. Джек не знал, кто эта девочка, но Эмми она всегда забавляла. У неё был ужасно сердитый вид, и наверняка родители остались недовольны портретом. Художник, должно быть, пытался заставить её улыбнуться или хотя бы сделать важный вид, но губы девочки были непокорно поджаты, а взгляд резал как бритва. Эмми подозревала, что ей хотелось гулять на свежем воздухе, бегать по саду, гладить лепестки вьющихся роз, а не сидеть неподвижно затянутой в узкое платье в душной комнате. А собачка, с печальным видом сидящая у неё на руках, мечтала резвиться в траве. Эмми повернула медную ручку, открыла калитку и поспешила к статуе – проверить, не распустились ли полосатые цветы. Она бежала по лужайке, когда краем глаза заметила что-то розовое, трепещущее на ветру. Эмми резко развернулась и увидела миссис Крейвен. Она лежала на траве под большим деревом, и её хлопковое розовое платье сливалось с разбросанными вокруг лепестками. Эмми растерянно уставилась на множество растерзанных бутонов. Мистер Сауэрби всегда ухаживал за этим кустом, подстригал его и поливал. Цветы ещё не успели полностью распуститься, а ветви уже стояли почти голые, с редкими, жалкими на вид бутонами. – Вы сорвали все цветы, – прошептала Эмми, не веря своим глазам. – Но зачем? Миссис Крейвен молча смотрела на неё, словно не знала, кто она такая. Эмми испуганно отшатнулась. Миссис Крейвен была ужасно бледной, и её глаза казались чёрными. – Ступай-ка отсюда, девчушка, – внезапно схватив Эмми за запястье, сказал мистер Сауэрби. Она даже не услышала, как он подошёл. – Ей надо побыть одной. – Но розы… – пискнула Эмми. – Делай что говорят! – Мистер Сауэрби дёрнул её за руку, и Эмми вскрикнула. Может, и ненамеренно, но он сделал ей больно. Садовник вывел её через зелёную калитку в парк и добавил: – Извини, Эмми. Ты же понимаешь, что сейчас энтот сад нужон миссис Крейвен? Так и не мешай ей. Я сильно тебя прихватил? Эмми всхлипнула и потёрла запястье: – Да. Очень. Когда я смогу вернуться и посмотреть на розы? Мистер Сауэрби покачал головой и устало протёр покрасневшие глаза. Сегодня его шрамы казались темнее обычного. – Ступай, и не ходи сюда больше. Оставь миссис Крейвен в покое. Ты что, меня не слушаешь? Энто их секрет, их сад. Держись от него подальше. Эмми ошарашенно покачала головой: – Нет! Вы же это не всерьёз? Мистер Сауэрби пропустил её слова мимо ушей. Он развернулся и похромал в сторону огорода. – А кто будет ухаживать за садом? – крикнула Эмми, догоняя его и хватая за рукав. – Я же вам помогаю, правда? Пожалуйста, не запрещайте мне сюда ходить! – Я и сам справлюсь, – прорычал мистер Сауэрби. – Ну ступай, девчушка. Что ты зудишь как надоедливая муха? Эмми отшатнулась. Глаза защипало от слёз. Даже в их первую встречу он не говорил с ней в таком тоне. Казалось, он её искренне ненавидит. Эмми дождалась, пока мистер Сауэрби исчезнет в одном из огородов, и поспешила обратно к саду. Всё равно миссис Крейвен слишком погружена в свои мысли, чтобы заметить её и выгнать. Но медная ручка, каким-то образом потеряв свою шёлковую гладкость и заманчивую золотистую мягкость, встретила девочку колючим холодом, несмотря на жаркое июньское солнце. Эмми отдёрнула пальцы и шагнула назад. Даже сам сад её отвергал. Эмми лежала на каменной плитке у пруда, а Люси сидела рядом и время от времени била по воде лапой, как будто в надежде поймать блестящую добычу, но сразу же её отдёргивала. Люси могла часами наблюдать за золотыми рыбками и была бы не прочь поймать хоть одну, но ужасно боялась воды. – Вдруг меня больше никогда туда не пустят? – прошептала Эмми. – Вдруг он имел в виду, что теперь сад закрыт навсегда? Она села, обхватив колени, и закрыла глаза, пытаясь нарисовать в воображении таинственный сад, но в нём было слишком много всего, что хотелось потрогать, понюхать, осмотреть. Даже если Эмми пробовала сочинить в голове историю про сад, в ней чувствовалась лишь малая толика желанного волшебства. Ей просто необходимо было пройти через заветную калитку. – Надо было взять тебя с собой, – сказала она, поглаживая тёплую от солнца шерсть Люси. – Тебе никто не указывает, куда можно ходить, а куда нельзя. – Эмми оглянулась на длинную клумбу, пылающую розовыми лилиями, и тяжело вздохнула, стиснув зубы. Бутоны, большие и красивые, раскрывались, очарованные летним теплом, но всё это было не то, что в таинственном саду. – Я уверена, что та роза уже распустилась, – проворчала Эмми. – Я могу вернуться и посмотреть на неё. Миссис Крейвен, наверное, давно ушла. Да и всё равно она бы не рассердилась на меня. Она знает, как я люблю этот сад. Она сказала капитану Крейвену, как хорошо я ухаживаю за цветами. – Эмми покачнулась взад-вперёд, обнимая колени. – Я могу вернуться, – повторила она. – Могу, но не вернусь. И она осталась сидеть у пруда.