– Капитан Крейвен её нашёл, – коротко ответила Эмми и с мольбой воззрилась на мисс Ласкоув. – Он её нашёл, мисс. Ему написал садовник, мистер Сауэрби. Он знал, что я за неё переживаю. Капитан Крейвен привёз её сюда в корзинке. – Она закусила губу и напомнила себе, что лучше вести себя скромно и не хвастаться. – Пожалуйста, можно она останется с нами? – Эмми незаметно скрестила пальцы на удачу, но что бы мисс Ласкоув ни ответила, она бы всё равно не рассталась со своей кошкой. Ведь смотрительница не могла отправить её назад. Эмми терпеть не могла подлизываться и говорить таким слащавым голосом, но ради Люси готова была переступить через себя. Она знала, что будет правильно попросить разрешения у мисс Ласкоув. Эмми уткнулась носом в тёплую шерсть Люси и робко взглянула на смотрительницу. Пальцы мисс Ласкоув, сжимавшие суповую ложку, побелели. Ложка со звоном упала в миску. – Он заходил в приют? – пробормотала она. – Я ему писала… – Да, и всё там проверил, – ответила Эмми. – Сказал, что окна целые. А потом вышел на пожарную лестницу… И взял сэндвичи для Люси… Мисс Ласкоув устало покачала головой: – Что ж, тогда придётся её оставить. Он же здесь главный, Эмми. Это его дом. Если мистер Крейвен лично привёз эту кошку, я не имею права её прогнать. Эмми сглотнула и опустила глаза. Она не могла стереть счастливое выражение с лица, а мисс Ласкоув это наверняка показалось бы грубым. – Спасибо, мисс Ласкоув, – сказала она и поспешно добавила: – Обещаю, мисс, она не будет путаться у вас под ногами. Смотрительница вздохнула: – Иди спроси у миссис Эванс и миссис Мартин, есть ли у них чем её покормить. Эмми кивнула и побежала на кухню. Миссис Эванс сразу метнулась к ней и цокнула языком, взглянув на Люси: – Мисс Сауэрби уже всё нам рассказала. Бедная малышка, совсем исхудала… Миссис Мартин с сомнением покачала головой: – Да она сама не больше мыши! Разве ж у ней найдётся силёнок на них охотиться? – Бетти, поверь мне, та история с мышью в тапке – чистая правда, – мрачно произнесла миссис Эванс. – Присядь, Эмми, и поешь супу. А я поищу блюдечко под молоко. – Она почесала красным пальцем под мордочкой Люси. – Ну, милая, отпусти её. Не можешь же ты вечно носить её на руках. – Мне всё ещё кажется, что это сон, – дрожащим голосом призналась Эмми. Миссис Эванс достала с дальней полки треснутое фарфоровое блюдечко, сбегала в кладовку за молоком и поставила угощение возле стола. Эмми погладила кошку и перестала прижимать её к себе, чтобы она могла уйти, если захочет. Люси повернула голову и стала вылизывать шерсть за шеей, словно делая вид, что не замечает молоко. Несколько секунд она умывалась, а потом перевела взгляд на пол и изящно спрыгнула с коленок Эмми. Осторожно принюхавшись, Люси принялась жадно лакать молоко, отбросив своё гордое достоинство и залезая усами в блюдечко. Наконец она всё вылакала, вылизала блюдечко, шурша по фарфору языком, и, слизнув последние капли молока с усов, поднялась, выгнув спину, и побежала изучать кухню. Эмми затаила дыхание, но переживала она зря. Кошка всего лишь запрыгнула на плетёное кресло у стены, в которое миссис Мартин иногда присаживалась отдохнуть минутку-другую. К нему был придвинут простой деревянный стул с мягкой подушкой – для миссис Эванс. Люси застыла в кресле, холодно оглядываясь по сторонам. – Вы только посмотрите! – со смехом воскликнула миссис Мартин. – Маленькая гордячка! Дайте ей время – и она всеми помыкать будет, это я вам точно говорю! – Думаете, она не сбежит? – с надеждой спросила Эмми. Миссис Эванс хмыкнула: – С чего бы? Она понимает, как ей повезло. Знает, что тут жизнь слаще. Уж поверь мне, Эмми, здесь ей будет как маслом намазано. Эмми хихикнула: – Она любит хлеб с маслом! – Да ей всё нравится, – отмахнулась миссис Эванс. – Ты смотри, Эмми, не пускай её в кладовую. Капитан Крейвен должен был через неделю вернуться на корабль, эскадренный миноносец «Графтон»[3], пришвартованный в Гарвиче[4], далеко на юге от Мисселтвейта. Экипажу поручили патрулировать воды между Германией и Голландией, высматривая торговые суда, на борту которых перевозились бы боеприпасы для военных орудий. Эмми часто встречала его в парке, под руку с миссис Крейвен, одетого в форменное непромокаемое пальто, называемое «бушлат» и выданное английским флотом, и обутого в сапоги. Джек обычно держался рядом, то отбегая в сторону, то возвращаясь, словно его с отцом соединяла невидимая пружина и он не мог отойти слишком далеко. Капитан Крейвен всегда тепло улыбался Эмми. Ей казалось, что ему хотелось бы погладить Люси, но всякий раз, когда кошечка его замечала, она шипела и прижимала уши к голове. Эмми чувствовала, что надо бы ещё поблагодарить мистера Крейвена или сделать для него что-нибудь приятное, но её отпугивал Джек. Он сердито хмурился и смотрел на девочку исподлобья. Поэтому она только улыбалась в ответ и пробегала мимо. Как-то утром, вскоре после приезда капитана Крейвена, Эмми побежала в сад посмотреть на подснежники. Люси семенила за ней по дорожке, ёжась от холода. Эмми юркнула за калитку и застыла от неожиданности. На скамье под розовой аркой сидели мистер Сауэрби и мистер Крейвен. – Как у неё дела? – вежливо поинтересовался мистер Крейвен, кивнув на кошку. – Снег ей не очень нравится, – ответила Эмми, с грустью оглядывая сад. – Она всё стряхивает его с лапок. А сад совсем не видно из-за снега, правда? Вас это не расстраивает? Он усмехнулся: – Я могу его представить даже в тесной каюте на корабле, а сейчас, когда он вокруг меня, вижу его во всех красках. – Он закрыл глаза, вынул руки из глубоких карманов пальто и показал на кирпичную стену. – Там взбирается к небу вьющаяся жёлтая роза, на клумбе под нею растут белые и голубые аквилегии, а у статуи Атланты – розовые восточные маки. Вокруг солнечных часов – малиновые розы, на стене за ними – белые. Те маленькие розовые цветочки, не припомню, как называются. – Мистер Крейвен открыл глаза и посмотрел на Эмми. Он ещё улыбался, но вид у него был грустный. – Я весь сад могу так описать, – сказал он. – Когда закрываю глаза – всегда его вижу. Эмми кивнула и наклонилась поднять Люси, метавшуюся в растерянности у её ног. Кошечка повсюду ходила за Эмми, но снег, тающий на её шёрстке, совсем ей не нравился. Она промокла до костей и выглядела ещё более худой, чем обычно. Эмми даже спросила у мистера Сауэрби, нет ли какой работы в доме, чтобы реже выходить на улицу – может, почистить что-нибудь или помыть. – Бедное создание, – сказал капитан Крейвен, подаваясь вперёд, чтобы лучше рассмотреть Люси. – А, вижу, она уже немного поправилась. – Иди сюда, маленькая озорница, – ласково произнёс мистер Сауэрби и протянул кошке руку, чтобы она могла её обнюхать. Люси вывернулась из объятий Эмми, прыгнула на подлокотник скамьи и потёрлась мордочкой о влажный от снега рукав мистера Сауэрби. Эмми ощутила лёгкий укол ревности, но постаралась её подавить. Миссис Крейвен упоминала, что мистер Сауэрби умел очаровать любого зверя или птицу, но до этого Эмми видела его только с реполовом. Уголки её губ опустились, и она неосознанно шагнула назад. Люси тут же спрыгнула со скамьи и поспешила к девочке, испугавшись, что та уйдёт без неё. Снег неприятно холодил ей лапки, и она сердито прижимала уши к голове. Подбежав к Эмми, кошка потёрлась о её резиновые сапоги и громко замурлыкала. Сложно было поверить, что такой низкий, гулкий звук может издавать столь маленькое тщедушное существо. Эмми впервые услышала, как Люси мурлычет. Даже в Лондоне она так к ней не ласкалась! Девочка ошарашенно разинула рот и перевела взгляд с Люси на мистера Сауэрби. А потом села на корточки и стала гладить мурчащую кошку по спине, не снимая митенок, перчаток без пальцев. Мистер Сауэрби усмехнулся: – Не переживай, девчушка. Ты ей всех дороже. – Вот опять, – прошептала Эмми, осторожно приподнимаясь. Люси лежала, свернувшись в клубочек, на самом краю постели, и девочка боялась её столкнуть. – Опять этот звук! Люси пошевелила ушами, потянулась и залезла Эмми на грудь, чтобы уткнуться мордочкой ей в шею. – Ну, милая, ты меня так раздавишь, – беззлобно пожурила Эмми. Люси вряд ли могла ещё вырасти, но за месяц сытных завтраков и ужинов она заметно поправилась, и шёрстка у неё чуть ли не блестела. Было видно, что её любят и о ней заботятся. До них снова долетели слабые, жалобные всхлипы, и Люси прижала уши к голове. Эмми вздрогнула: – Ты тоже это слышишь? Значит, мне точно не чудится… В последний раз я решила, что сама всё придумала или мне приснилось, будто в доме кто-то плачет. – Она покосилась на Руби. Девочка крепко спала. Тогда Эмми взяла кошку на руки и закуталась вместе с нею в одеяло словно в шаль. – На свечку мне уже рук не хватит, – пробормотала она, с сомнением взглянув на свой ночник. – Но сейчас как раз начинает светлеть. Наверное, будет не так темно. Но в коридоре оказалось очень темно, и Эмми пришлось идти медленно, на ощупь, держась за обитую деревянными панелями стену. – Мне это не снится, – шептала она, прислушиваясь к сдавленным рыданиям. Люси вздрагивала всякий раз, когда они прорезали тишину. – Кто-то в самом деле плачет. И вовсе не призрак, и не в моём воображении! Это всё взаправду. Сначала ей казалось, будто звуки идут из соседнего коридора, но теперь она была почти уверена, что плачут где-то наверху. Эмми медленно развернулась, пытаясь понять, как такое может быть. Нервно сглотнув, она взглянула на белый потолок, вполне готовая увидеть там горбатый чёрный силуэт жуткого создания, воющего в ночи. Под потолком никого не оказалось, и Эмми мысленно себя отругала. Глупо было с её стороны хоть на секунду в это поверить. Такое могло произойти только в ночном кошмаре или страшилке – вроде тех, которыми Артур и Джоуи запугивали младших ребят. – Лестница… – прошептала Эмми и растерянно огляделась по сторонам. Она помнила, что именно здесь Джек корчил ей рожи в самый первый день в Мисселтвейте, но сейчас почему-то никак не могла её найти. – Ой! Громкий всхлип раздался совсем близко, как будто у неё за плечом, и Эмми вздрогнула. Люси спрыгнула на пол и, засеменив вперёд по коридору, ткнулась носом в дверь, которая на первый взгляд казалась плотно закрытой. У Эмми сжалось сердце. Рыдания звучали так печально и отчаянно… Она поняла, что ребёнок пытается плакать как можно тише, но шумно втягивает ртом воздух, переводя дыхание, и ничего не может с собой поделать. За дверью обнаружилась лестница, совсем невысокая, из нескольких ступенек, и изогнутая. Она вела в детскую, освещённую таким же ночником из свечи на блюдце, какой стоял в комнате Эмми. Девочка шагнула в её мягкий свет и моргнула. Люси запрыгнула на кровать, вытянув любопытную мордочку. Ребёнок сел в постели и уставился на Эмми. – Ты что здесь делаешь? – спросил Джек дрожащим голосом, совсем не злым, но ужасно грустным. – Я услышала, что ты плачешь. Он откинулся на подушку, сгорбив плечи: – Ну вот, теперь можешь пойти и всем рассказать, как я плакал, чтобы вы вместе надо мной посмеялись! Эмми замешкалась. Она разгадала тайну, которая давно её мучила, но отчего-то казалось, что этого недостаточно. Она вздохнула: – Можно я присяду? Пожалуйста. Пол холодный. – Ладно, – пробормотал Джек, проглотив последнюю «о», и покосился на девочку, не поднимая головы с подушки. Люси устроилась у него в ногах и начала умываться, вылизывая лапу и потирая ею мордочку. Джек неуверенно посмотрел на своих гостей, словно думая, прогнать их или пока не стоит. – Иди к себе в комнату, если тебе холодно, – наконец проворчал он. – Что случилось? – спросила Эмми. – Ничего. – Знаешь, я тебя и до этого слышала. Подумала, что это привидение. Он хмыкнул: – Их не существует. – Он немного взбодрился, довольный, что Эмми ляпнула глупость, и снова приподнялся, очень осторожно подвинув ноги, чтобы не потревожить кошку. – А если бы существовали, то жили бы именно здесь, – парировала Эмми. – Ваше поместье такое древнее, что в нём просто обязаны повсюду витать призраки!