Кстати, красивая, ухоженная кобылка. Хвост и грива расчесаны, каурой масти шерсть аж лоснится… Кто на ней ездил — сам атаман или маг, не ясно, но и не важно. Увидев ее, Сашка издала восхищенный писк и бросилась обниматься, как со старой подругой, с которой не виделись со школы. Кобылка, к слову, против такого изобилия нежностей не возражала. Довольно пофыркивала и помахивала хвостом. Оставив девчонку миловаться с новой игрушкой, я принялся за обыск шалашей. Учитывая поспешность драпа, можно было рассчитывать, что имущество разбойники впопыхах тоже оставили. Увы… Не обломилось. Большой шалаш выглядел так, словно в нем только что хорошенько прибрались. Ничего… от слова «совсем». Аналогично и во втором, соседнем. Только разворошенная подстилка из сухой травы. Уже ощущая привкус облома, в последний шалаш заглянул скорее для проформы. Чтоб потом сомнения не одолевали. И довольно ухмыльнулся. Нет, не все имущество разбойники успели забрать. В дальнем углу стоял довольно внушительный, кованый железом сундук. Даже с виду неподъемный. По этому, видимо, и бросили его, что не утащить. А разломать-разрубить времени не было. А мне рубить не понадобилось. Сашка угадала и в этот раз. Ключ подошел. Крышка скрипнула, тяжело откинулась, а внутри… Гм… Не фартовый год выдался или сезон у романтиков большой дороге только начался? В общем, сундук был практически пуст. В емкости, куда свободно можно было засыпать мешок зерна, на самом донышке сиротливо лежал кошель, в котором я обнаружил «150» монет серебром. Два малых зелья здоровья. Один флакончик зеленого цвета с противоядием, как объяснила Система. Поскольку никаких цифр и пояснений не имелось, зелье, видимо, было универсальным. И снимало симптомы отравления не зависимо от типа яда и степени отравления. А еще в сундуке лежало что-то больше всего напоминающее пенал для зубной щетки… Эдакий разъемный цилиндрик, примерно, сантиметров пятнадцать длиной и три-четыре в диаметре. О том что любопытство сгубило кошку, а некой Варваре нос оторвали — я был в курсе. Но надо ведь знать, что нашел? Поэтому я медленно и осторожно, максимально вытянув руки, открыл футляр… И буквально остолбенел. Перед моими глазами, расправилось и заиграло всеми цветами радуги перо. Но не настоящее, а искусно сделанное из золота и украшенное множеством мелких, чуть больше макового зернышка, драгоценными камнями. — Обалдеть… — прокомментировала увиденное Сашка. — Лёня… это самая прекрасная вещь, какую я только видела в жизни. Глава 9 Кольцо-вездеход и в деревне сработало на отлично. Увидев перстень дворянина, парочка стражников, со скучающим видом прогуливающихся у дороги, ведущей в Камышенку, подтянулись и изобразили на лицах некое радушие. Как будто увидели давнего знакомца. А на вопрос, где у них тут ближайшая корчма находится, сперва недоуменно переглянулись… видимо, не смогли сразу решить, которая ближе, из-за того, что «Упитанный Хряк», судя по карте, была единственной. Потом, дружно осклабились, оценив шутку и почти синхронно указали направление. — Вон по той улочке ступайте, милорд. Мимо не пройдете… — Благодарствую… — пара медяшек переместилась из моей руки в ладонь одного из стражников. Я не обеднею, а добрые отношения, как показывает практика и намекает Система, не помешают. Стражники подобрели еще больше. Кланяться, правда, не стали — на службе, но жест оценили. Так как уже по собственной инициативе добавили нам вслед: — Там такая вывеска, что никак не ошибетесь. Корчму мы сперва услышали, и только потом увидели. Вывеска, правда, и в самом деле оказалась зачетной. А как для деревни в полсотни домов, так вообще супер. А главное место шикарное. Центральная площадь. С северной стороны на нее смотрит крыльцо двухэтажного дома, самого что ни на есть казенного вида, видимо — поселковая управа. Правее, — как и полагается по канонам, — входом на восток высится церковь. Или костел… или кирха… или синагога… В общем, молельный дом… Строение в готическом стиле, а на макушке, где крест, высится что-то вроде «Х». Только нижняя часть раза в два короче. И, чтобы никто не усомнился, что это не шутка строителей, загадочный символ ярко посверкивает позолотой. А на противоположной стороне площади, свесив копытца, на пеньке восседает с кружкой чего-то пенистого, натуральный хряк. Так сказать, в полный рост. Причем, сделанный так искусно, что издали кажется живым. Лицом, то есть, рылом к площади, а спиной к одноэтажному зданию, весьма внушительных размеров. Только окон на фасаде четыре. А еще двери… Гостеприимно распахнутые настежь. Наверно, еще и для того, чтобы все население Камышного могло беспрепятственно насладится хоровым пением, доносившимся изнутри. Глотки надрывали человек эдак шесть. Старательно и с чувством. — Я-а-амщик, не гони лошаде-е-ей… Мне не-е-екуда больше спеши-и-ить… Мне не-е-екого больше люби-и-ить… Я-а-амщик, не гони лошаде-е-ей… Нет, всего лишь четверо. Но таких широкоплечих и мощных, что каждого вполне можно было считать за двоих. Сидели они здесь, судя по остекленевшим взглядам, давно, а по душевности исполнения песни — никуда и не торопились. — Чего изволите, милорд? — как из-под земли, едва я переступил порог заведения, вырос трактирщик. — Комнату… но это потом… Сперва — отобедать. Накрой на двоих… И если можно, там, где потише… Из подготовительных материалов, вложенных в меня Смотрящими, я примерно ориентировался в расценках, так что излишне сорить деньгами не стал. Положил в уважительно подставленную ладонь две серебряные монеты, сделал паузу и прибавил третью. — За расторопность… — произнес чуть надменно, соответственно образу. — Не извольте беспокоится, ваша милость, — кивнул трактирщик и указал рукой на противоположный от певцов угол. — Прошу к столу. Сейчас все сделаю в лучшем виде. В книгах, которые я читал, трактирщиков, обычно описывают в виде пузатых мордоворотов, эдаких разбойников вышедших в отставку, или — тощих, как жерди, иудеев. Этот был вполне себе обычный. И сложения среднего, и роста обыкновенного. Захочешь запомнить, не за что глазу зацепится. Разве что бегающий взгляд, непроизвольно выдающий плутоватый характер… В том смысле, что обсчитает и не сморгнет. Но это пустяк… Я тут жить не собираюсь. Поедим, отдохнем и с утра двинемся дальше. Если и обосновываться, то в городе. Не в том смысле, что я фанат цивилизации и без ее благ жить не могу… Угу, видел бы кто те блага, пока я не стал нужен Северову… Врагу такой жизни не пожелаешь. Хотя нет, вру… Хантерам я бы пожелал такое с превелики удовольствием. Чисто интуитивно задвинул Сашку в угол, а сам сел так, чтобы и ее загораживать и краем глаза все помещение видеть. Кроме певунов, в корчме было еще несколько человек. Но, в отличие от той четверки, видно было, что эти посетители заскочили буквально на минутку. Кто перекусить под рюмку, кто пивка кружку опрокинуть. Не деревенские. Это нормально… Сельские жители, если не праздник, время в корчме не коротают. Камышенка, опять таки, судя по карте, стояла возле одного из имперских трактов. Ведущем из Ликурга в одну из оранжевых зон, вход в которую мне пока был не то чтобы запрещен, но не рекомендован. Во избежание неприятностей… возможно, даже несовместимых с жизнью. — Приятного аппетита, ваша милость… — трактирщик возник рядом со столом и водрузил на него поднос со снедью. Жареное мясо, какая-то подлива, сыр, варенные и обжаренные яйца, капуста, грибочки. Большой жбан чего-то такого же пенного, как тот напиток, который употреблял символ заведения. И кувшинчик поменьше. Наверно, с чем-то боле благородным. Для дамы… — Эй… погоди… — придержал я, уже готового уйти хозяина. — Не понял? А хлеб? Как же без хлеба? — Простите, милорд, — развел руками тот. — Хлеба нет во всей Камышенке. Вот уже почитай неделю. — Это как? — Кверху каком… — пробасил кто-то из певчей компании. Похоже, у них не только с голосом, но и со слухом все было отлично. А длительное излияние требовало драки. — Заткнись, Орте! А не то не посмотрю на вашу печаль! Вмиг на улицу отправлю! — рявкнул на него трактирщик. — Простите, ваша милость. Не обращайте внимания. Беда у людей… Это наши мельники… Собственно, потому и без хлеба сидим. — Запили, что ли? Умер кто? — Если б… Чудище на мельнице завелось. Никого внутрь не пускает. Мы за магом в город послали… Но мессер в отъезде. Раньше чем через месяц не ждем. А сами ничего сделать не можем. Хоть жги и заново строй… — Я тебе подожгу! — попытался встать из-за стола самый буйный из мельников, но был водворен обратно более благоразумными родственниками. — Сиди ты… Грома не знаешь? Сказал, что выгонит? Считай, что сделал… А у нас вона еще сколько пива не выпито. «Внимание! У вас есть возможность получить репутационный квест «Чудовище на мельнице». Для его активации необходим уровень репутации у жителей Камышного не ниже «1». Текущий уровень «0» Спасибо за подсказку. Но, лучше б намекнули, где мне это самое, недостающее очко взять. На чай что ли отсыпать душевно, не скупясь? Вряд ли… Трактирщик, конечно же, от лишних денег не откажется, вот только репутацию мою это, в его глазах, скорее уронит, а не поднимет. Потому что серьезные люди деньгами не сорят. А кто им счета не знает, тот либо шалопай безмозглый, с завышенным самомнением, или — чужое проматывает. Потому и не жалко. Нет, тут надо какой-то иной подход искать. Стоп! Не зря в старину поговаривали, что когда Господь хочет наказать человека то просто отнимает у него разум. В моем случае — память. У меня же в инвентаре волчий хвост валяется. С конкретной припиской: «Вручить хозяину трактира «Упитанный хряк». Вот только, что-то мне подсказывает, что просто вывалить трофей на стол не вариант. Надо как-то тоньше… — А как у вас обстоят дела с волками? Не беспокоят? — спросил словно невзначай. Чисто беседу поддержать. — О, нет! Ради всего святого, не упоминайте о волках, — аж побледнел корчмарь. — Да ладно? — удивился я. — Неужто так озоруют? — Куда там, — отмахнулся корчмарь, немного успокоившись. — Откуда им летом взяться? Летом волк держится подальше от жилья… Им щенков надо поднимать. Да и не голодают. — А что ж ты тогда так вскинулся? — Жена измордовала… — неожиданно доверительно сообщил хозяин заведения. — Подавай ей волчий хвост и все! Втемяшила себе, дура, в голову, что если такой оберег у двери повесить, то Беда и Злыдни в дом войти не смогут. Гадалка ей такого нашептала… Вот и пристала, как банный лист к заднице. А где я ей посреди лета этот хвост найду? Пытался объяснить… Мол, потерпи до зимы, а потом, хоть обвешайся ими. Так нет, с утра до ночи зудит… Сил уже терпеть нет. Ей, богу, прибью, как под горячую руку подвернется. — Гм… — потер я подбородок, словно в раздумье. — А ведь твоей беде можно помочь. — Да ну? — аж подался вперед корчмарь. — Сам смотри… — я сделал вид, что засовываю руку в заплечный мешок, достал из инвентаря волчий хвост и выложил его на стол. — Такой сгодится? — Матерь божья! — всплеснул руками корчмарь. — С того света меня возвращаете, милорд. «Внимание! Поздравляем! Ваша репутация в отношениях с жителями деревни Камышенка повысилась на «+2» Вот и славно… — Ты только не беги к жене прямо сейчас, — придержал я за руку хозяина, явно именно это и собиравшегося сделать. — Почему? — Нельзя чтобы женщина догадалась, что она добилась этого нытьем и скандалом. Потому, то если она это поймет, то и впредь так действовать станет, и твоя жизнь превратится в сплошной ад. Соображаешь? — Гм, — озадаченно почесал затылок корчмарь. — Мудро… А как же быть?