– И зачем он тебе? – спросила я. – Подумал, ты захочешь его забрать. – Чтобы наконец-то разобраться в себе? Мика начала хохотать, и я поняла, что она читает мамины ответы. – «Walk the Moon»? Боится грома? – Знаю, – протянула я. Она начала мурлыкать мелодию, которую я не сразу узнала, а потом пропела: – «Даже не смей оглядываться, не отрывай от меня глаз» [1]… Самая известная песня «Walk the Moon». Помнишь, как мы от нее тащились? – Ага. – Тут еще несколько вопросов не отвечены. – Мы не добрались до конца. – Окей, предлагаю игру, – заявила Мика. – Каждый из нас честно отвечает на один из оставшихся вопросов. Я выбираю, кому какой вопрос задается. – И свой вопрос тоже выбираешь? – спросила я. – Это разве справедливо? – Справедливо, потому что я готова ответить на любой. Я ведь открытая книга. – Она помахала листочком. – Ну что, вы согласны? – Какие там вопросы? – спросил Эндрю. – Ты или согласен, или нет, – ответила Мика. – Я согласна, – сказала я. В основном, потому что Эндрю сомневался, а мне уже было все равно, какой мелочной я покажусь, – лишь бы сделать все наоборот. – Хорошо, – протянул он. Мика широко улыбнулась. – Окей, Эндрю, ты первый. – Она несколько раз пробежала по вопросам взглядом и, видимо, решив, кому какой достанется, наконец спросила: – В чем, друг мой, заключается твой величайший страх? – Отвечать на личные вопросы, – сказал он. Мика пнула его по ноге. – Не-а. Ответ не принимается. Попробуй еще раз. Он побарабанил пальцами по коленке. – Если я отвечу честно, то вам придется тоже. Мика подняла ладонь. – Честное скаутское. – Это ни о чем не говорит, но ладно, – сказал Эндрю. – Мой величайший страх – заводить друзей. – Чего? – спросила Мика, как будто этот ответ тоже был шуткой. Я заметила, что к моей ладони прилип лепесток подсолнуха. Я отлепила его и стала теребить в ожидании. Молчание затягивалось. – Потому что ты часто переезжаешь? – спросила я. Он встретился со мной взглядом и едва заметно кивнул. – И из-за этого ты боишься привязываться к людям? – спросила Мика, словно раньше этого вовсе о нем не подозревала. Неудивительно. – Да. В смысле, я умею вести себя дружелюбно. Я хохотнула. – Ладно, с большинством людей, – исправился он. – Но сближаться с кем-то, зная, что в конечном итоге я просто опять уеду? В чем смысл? – Смысл в том, – сказала Мика, прижимая руки к груди, – что каждому нужно иногда раскрыть кому-нибудь душу. – Не нужно мне раскрывать душу, – ответил Эндрю. – Моя душа не то чтобы глубоко запрятана. Я усмехнулась. – А вот у Мики все сеансы раскрытия души по расписанию. – Возможно, мне действительно нужно такое составить, – заявила она. – Может помочь. Что ж, Эндрю, твой самый страшный кошмар стал реальностью. У тебя теперь есть друзья. – Вообще-то один друг. – Я указала на Мику. Эндрю рассмеялся. Мика пихнула меня плечом и покачала головой. – Нет, серьезно. Я уже добавила тебя в колонку друзей в моей таблице, так что теперь это решение неизменно. – Таблице? – переспросил Эндрю. – Да, она помогает мне отслеживать мои знакомства. С девятого по двенадцатый классы в нашей школе учатся целых сто пятьдесят три человека. Мне нравится организовывать их в группы. Например, там есть отдельная категория для друзей. Списки студентов, которые хорошо успевают по каким-то предметам и делают конспекты. Парни, с которыми я уже встречалась, и парни, с которыми я не могу встречаться, потому что с ними до этого встречалась моя лучшая подруга. Я была на девяносто девять процентов уверена, что этой таблицы не существовало и Мика просто подтрунивала над новым другом. Он повернулся ко мне. – Ваш город такой маленький, а вы все еще следуете правилу «бывшие лучших подруг под запретом»? – Разумеется. – Мика снова посмотрела на желтый листочек, а затем на меня – и я внезапно поняла, что соглашаться на эту игру не стоило. – Соф, как ты ведешь себя, когда злишься? Эндрю фыркнул. – Мне достался величайший страх, а ей – вот это? – Все по-разному ведут себя, когда злятся, – ответила Мика. – Это может многое рассказать о человеке. – Мне кажется, я достаточно часто видел ее в гневе, чтобы знать, как она себя ведет, – заявил Эндрю. – Нет уж, пусть она тоже отвечает на вопрос про страх. И ты тоже, Мика. – Нет, – отрезала я. – Окей, – сказала Мика одновременно со мной. – Предательница, – рыкнула я на нее. – Он прав. Это честно. Давай, Соф, величайший страх. – Ага, выкладывай, Соф, – подначивал Эндрю. По стенке фургона вдруг кто-то застучал, и я от неожиданности подпрыгнула. Двери распахнулись. Снаружи стоял Джетт Харт. Сначала он смерил меня самым холодным взглядом, потом сказал: – Дрю, поехали. Эндрю не стал спорить, не попытался выклянчить еще несколько минут. Он просто вылез из фургона и ушел. Проводив взглядом дорогую черную машину, на которой они выехали с парковки, Мика испустила тяжелый вздох. – Это он твой величайший страх? – Джетт Харт? – Нет, сынуля. – Определенно нет. Он – моя сильнейшая головная боль. – Я смотрела невидящим взглядом на опустевшую парковку. – Мой величайший страх – что я так никогда и не выберусь из этого города. Что единственное место, где я смогу выжить и чего-то добиться, – здесь. Глава 13