– Я понимаю, Лукас. – Неужели? Отведи меня к нему, мне надо снова его увидеть. – Конечно. На третьей ложке подтаявшего льда Луна решает, что гранита [11] из матча, кардамона и клубники – не такая хорошая идея, как ей представлялось. – Матча, кардамон и клубника, – говорит хозяин кафе «Квае», стараясь не таращиться на лицо девочки – на лик Леди Луны. – Матча, кардамон и клубника. Матча, кардамон и клубника не сочетаются, но экспериментаторша не собирается это демонстрировать хозяину и старательно уплетает ложку за ложкой, стремясь достичь дна. На двухсантиметровой отметке она замечает, что в кафе никого не осталось, кроме хозяина и мадриньи Элис. Еще две ложки – вот и хозяин исчез. В кафе «Квае» врывается рой насекомых и делает круг под низким потолком, словно дым, а потом сливается в жужжащий шар, повисший над автоматом по продаже воды. Потом влетает попугай и садится на край прилавка, следом появляется енот с ловкими лапами, и наконец ее мать с пауком-ананси на плече. – Ну как, вкусно? – Лусика Асамоа смотрит на бокал с гранитой и талую воду в верхушке перевернутого конуса, куда ложечкой не дотянуться. – Хочешь попробовать? – Луна погружает ложечку в розовую жидкость. Лусика пробует растаявший лед. – Я чувствую клубнику, кардамон… это матча? – Тебе нравится? – Честно? – Честно. – По отдельности было бы вкусно… – Но вместе – нет. Лусика Асамоа бросает взгляд на мадринью Элис, и та уходит. – Можно потрогать твоего паука? – спрашивает Луна. – Он трикстер, как Ананси? – Она не трикстер, но у нее есть суперсила. Луна, Лукасинью пострадал сильнее, чем мы думали. – Но он ведь будет жить? – Будет. Но он все потерял. Не может ходить, есть и говорить. Анжинью, если бы он тебя увидел, не узнал бы. Мы не в силах помочь ему здесь. Он должен покинуть Тве. – И куда он поедет? – На обратную сторону. Девочка слышала о другой стороне Луны, где никогда не восходит Земля и в небе только множество звезд, но все это так же далеко от каменных морей, горных хребтов и кратерных полей ее родной стороны, как верхушка лунного пирога от его донышка. Она знает, что мир круглый и железные дороги ВТО огибают его, уходя туда-сюда, но он ощущается не таким, а плоским как диск. И если кто-то собрался на другую сторону, ему придется совершить волшебное путешествие сквозь Луну, а толщины в ней – миллионы метров или, может, миллиметров. Противоположные стороны одного и того же, но более далекие, чем голубая Земля. – На обратной стороне его вылечат? – Они попытаются. Они ничего не могут обещать. Луна отодвигает бокал с гранитой и кладет руки ладонями на стол. – Я отправлюсь с ним. – Луна. – Он вел меня со станции Лаббок к Боа-Виста. За нами гнались боты и Маккензи, мы заблудились на стекле, у меня в скафандре появилась дырка, и он отдал мне свой воздух, и был со мной до конца. Я его не брошу. – Анжинью. – Это слово моего пайн, – говорит Луна. – Это слово Корта. Я не хотела ехать в Тве. – Я не понимаю, любовь моя. Луна наклоняется вперед. – После вечеринки в Боа-Виста. После праздника в честь Лунной гонки, когда кто-то попытался убить пайн. Ты забрала меня в Тве. Я не хотела ехать. Боа-Виста – мой дом. – Баа [12], там было небезопасно. – Там дом. – Баа, Боа-Виста больше нет. Ты же знаешь. Ты видела. – Боа-Виста – мой дом, а Рафа Корта – мой пайн. У меня клинки тиу Карлиньоса. Ты Асамоа, но я Корта. Все животные наблюдают за ней. Даже рой, зависший на краю поля зрения и, кажется, принявший форму глаза. – Луна… Девочка устремляет на свою мать взгляд, полный льда и стали. – Я Корта? – Да, верно. – Я истинная наследница «Корта Элиу», – объявляет Луна. – Луна, не говори так. – Но это правда. Вот почему я ношу это лицо. Это мое лицо Корта. Вот почему мне надо отправиться с Лукасинью. Я должна о нем позаботиться. Я должна позаботиться о семействе Корта. Я должна отправиться на обратную сторону. Лусика Асамоа вздыхает и отводит взгляд; охранники-животные вторят ей. – Ну, ладно, иди с ним. Правда, есть одно «но». – Какое? – Элис отправится с тобой, – говорит Лусика. – Договорились, – отвечает Луна. Она этого ждала: омахене не сдается. Омахене ведет переговоры. Рой плавно струится к двери. Птица взлетает, енот потягивается и легким шагом уходит прочь. Паук-трикстер продолжает цепляться за плечо Лусики Асамоа. Она улыбается. – Ты Корта, но ты всегда будешь Асамоа, – говорит Лусика. – Золотой Трон присмотрит за тобой. «Гроб» будут транспортировать по железной дороге. Компания уезжающих и провожающих собирается на специальной платформе станции Тве. Алексия насчитывает двадцать человек: Орел и его эскольты; омахене со свитой из «черных звезд» и животных; Луна Корта, бережно несущая деревянный ящик, и ее мадринья; и парнишка в капсуле жизнеобеспечения. Университетская автомотриса выезжает из туннеля, пересекает стрелки и останавливается за перегородкой из бронированного стекла со шлюзами. Те сцепляются и открываются. На платформу выходит высокая женщина средних лет со светло-карамельной кожей и вьющимися волосами, собранными на затылке и уложенными под стильной федорой. Фамильяр Алексии сообщает ей каждую деталь: строгий костюм – от «Цукерман и Краус»; карманы с полосатой отделкой, пуговицы большого размера, плечи широкие, талия узкая. Ее сумка – цилиндрическая модель 1949 года от «Джозеф», туфли – «оксфорды» на трехсантиметровых каблуках, со шнурками-ленточками. Помада – убийственно-красная, швы на чулках настоящие. Фамильяр представляет собой пересекающиеся круги, белый и голубой: Земля, восходящая за Луной, – перспектива, которая открывается лишь с обратной стороны. Манинью не упускает ни одной детали, за исключением того, кто она такая. – Я Дакота Каур Маккензи, гази из Университета Невидимой стороны, факультет биокибернетики, школа нейротехнологии. Слышно, как среди эскольт Лукаса Корты и «черных звезд» АКА кто-то тихонько ахает и меняет позу. Вот и ответ на один из вопросов Алексии. Она – Маккензи. – Доктор Маккензи, – говорит Лукас Корта. Алексия Корта бросает на него взгляд. Она расслышала в голосе босса враждебность. От гази это тоже не ускользнуло. – Какие-то проблемы, сеньор Корта? – Я бы предпочел… – Кого-то другого? – говорит женщина. Чем бы ни был на самом деле пост, именуемый «гази», он наделяет эту Маккензи достаточной харизмой и авторитетом, чтобы все прочие на платформе почувствовали себя неловко. Железная Рука, Орел Луны, даже омахене: они словно дети, которые придумали себе титулы, играя в супергероев. – Да, – говорит Лукас. – Вам известно, что каждый гази связан обетами, – говорит женщина. – Независимость, беспристрастность, преданность делу, дисциплина. – Мне это известно, доктор Маккензи. – Сомневаетесь в моей верности, сеньор Корта?