– Что ты делаешь, анжинью? Мадринья Элис выбирала комнату тщательно. Она задрапировала ее любимыми тканями Луны, с изображениями цветов и животных. Выложила пять копий любимого красного платья Луны, в котором та носилась, свободная и дикая, по садам Боа-Виста. Она расставила мебель так, чтобы создать укромные уголки, щели и тоннели, вроде тех, которые девочка с юных лет исследовала в Боа-Виста. Все создано для удовольствий, но Луна сидит на полу посреди комнаты, скрестив ноги, спиной к двери, одетая в то же розовое скаф-трико, что и во время побега из Жуан-ди-Деуса. – Я работаю над своим лицом, мадринья. У нее над головой парит сфера размером со сжатый кулак, наполовину черная, наполовину серебряная. Фамильяром Луны всегда было существо, которое носит ее имя, – зеленая, как молодой росток, бабочка сатурния луна. На полу перед девочкой – поднос с красками для лица. – Луна? Она оборачивается. Мадринья Элис не в силах сдержать крик, ее рука тянется ко рту. Одна половина лица Луны – белый злобный череп. – Сотри эту гадость, пока мама не увидела. – Мама здесь? Луна вскакивает. – Она прибыла десять минут назад. – Почему она не пришла ко мне? – Ей нужно встретиться кое с кем, а потом она увидится с тобой. – С тем, кто любит Лукасинью, – догадывается Луна. – Твой тиу Лукас приехал, чтобы отвезти его в Меридиан. – Я хочу к мамайн, – заявляет Луна. Половинчатый лик смерти нервирует мадринью Элис. – Я тебя отведу, – говорит она. Эта женщина никогда не врет ребенку и не говорит свысока. – Но после того, как ты смоешь с лица краску и наденешь свое красивое красное платьице. – Ни за что на свете. – Луна делает шаг вперед. мадринья Элис, вопреки опыту и долгу, невольно отступает. Она знала Луну раздражительной, дерзкой, угрюмой, истеричной. Но никогда не видела такой холодной решимости и титанового света в темной глазнице лица-черепа. Какое-то неведомое существо явилось из черных зеркал Солнечного пояса, из жара плавящейся «Пустельги». – Анжинью. – Отведи меня к мамайн! – Отведу, если ты умоешься и оденешься красиво. – Значит, я пойду сама, – заявляет Луна и выскакивает в коридор быстрее, чем мадринья Элис успевает развернуть свои старые кости и остановить ее. Боги, до чего девочка стремительная. Элис догоняет ее у лифта. Платформа падает сквозь колыхание листвы агрария Айду; масса листьев кажется черной в розовом свете, стимулирующем рост. Команды техников АКА все еще отлаживают взломанные во время осады лунные бульдозеры и постепенно сдвигают насыпи из реголита с крыш трубоферм. Понадобятся месяцы, чтобы поврежденные экосистемы снова расцвели в полную силу. В этом же свете скаф-трико Луны почти флуоресцирует. Девочка уже вызвала моту: машина закрывается как бутон, пряча Луну и Элис, и снова открывается рядом с медцентром. Бестиарий Лусики Асамоа предшествует ей: рой, птица с ярким оперением, хитрый паук размером с ладонь. Девочка в восторге аплодирует. Она никогда раньше не видела хранителей своей матери. Существо, незнакомое Луне – толстенькое, но проворное, с полосатым хвостом и ловкими лапами, – садится и смотрит на девочку. На лице у него что-то вроде полумаски. Луна присаживается, чтобы заглянуть ему в глаза. – Ух, а ты что такое? – Енот. А вот кто ты? – спрашивает Лусика Асамоа. – Теперь ты Леди Луна? Животные послушно остаются у дверей реанимации. Луна сперва видит руки. Руки в полумраке. Изящные многосуставчатые руки медицинских ботов, чьи длинные пальцы погружены в собственные руки Лукасинью и его горло. Сенсорные манипуляторы распростерлись над его головой, будто благословляя. Рука дяди кажется темной в медицинском свете; ладонь легко касается груди Лукасинью, поднимаясь и опускаясь в такт дыханию. – Уведи ее отсюда, – говорит Лукас, не глядя. – Лукас… – начинает Лусика. Дядя поворачивается к Луне. – Он отдал свой последний воздух тебе, – говорит Лукас. – Ради тебя. Луна чувствует под маской ярости слезы. Не здесь, не перед ним. Из-за него она никогда не расплачется. – Не смей так разговаривать с моей дочерью! – взрывается Лусика Асамоа, и Луна чувствует руку на плече: мадринья Элис разворачивает ее и уводит в коридор. Дверь закрывается, отсекая крики; девочка такое слышала, когда пряталась в служебных туннелях Боа-Виста, известных лишь ей, – когда ее майн и пайн ругались, думая, что их слышат только машины. – Все в порядке, корасан, – говорит мадринья Элис. Она прижимает Луну к себе и гладит по волосам. – Ничего не в порядке, – шипит Луна в живот мадриньи. Каждая мышца в ее челюсти и горле напряжена. Лицо горит от унижения. В ушах раздается тонкий свист: так бывает, когда приказываешь себе не плакать. Любопытный енот подбирается ближе. Луна поворачивает к нему белую половину лица и оскаливает зубы. Зверек отскакивает, расстроенный. – Не сотру, – заявляет Луна зверьку с «маской» на мордочке. – Пока все не будет в порядке. Это теперь мое лицо. Она садится на корточки и протягивает руку к подозрительному существу. Енот склоняет голову набок. Луна щелкает пальцами, подзывает, цокает языком – Элис говорила ей, что так приманивают хорьков. Енот крадется, но замирает на границе досягаемости. – Ну, иди сюда, – говорит девочка и делает полшага вперед. Енот сперва шарахается, а потом начинает обнюхивать ее пальцы. – Прости, что напугала тебя. Две маски обращаются друг к другу. Помещение заливает розовый свет; подняв глаза, он видит машины, которые сметают с крыши остатки лунной пыли. Лусика Асамоа приносит два мартини из скромного бара. Апартаменты в двух шагах от медицинского центра, но целый мир отделяет их от тихих шипящих машин, чьи движения осторожны, полны нежности и изящества. Лусика Асамоа сбросила обличье омахене, но могущество Золотого Трона по-прежнему окружает ее, как аромат духов. Лукас молча берет предложенный бокал. – Извинись, – говорит Лусика. – Я не должен был так разговаривать с Луной. – Она несла его три километра до Боа-Виста. – Прости. – Ей это скажи. – Скажу. Лукас пробует мартини. Хороший мартини должен быть таким, как поверхность Луны: холодным, сухим, бескомпромиссным, опасным. Строгим и красивым. – Вылечи его, – говорит Лукас Корта. – Мы не можем. – Помоги ему. – Лукас, повреждения катастрофические. Мы восстановили его вегетативную нервную систему и крупную моторику, но ему придется научиться ходить, говорить и есть самому. Все, кем он был, исчезло. Он опять ребенок – младенец. Чтобы стать Лукасинью Кортой, ему придется всему учиться заново. И мы не знаем, как это сделать. Рука Лукаса дрожит. Он ставит почти нетронутый бокал на стол. – Вы АКА. Вы ломаете ДНК и заставляете ее подчиняться вам. Вы черпаете жизнь из сердца Луны. – То, что ему нужно, превосходит наши возможности, превосходит чьи бы то ни было возможности. На этой стороне Луны. – Университет может что-то предложить? Сила прочнее всего стоит на трех ногах, как учила Адриана Корта своих детей. Корпорация по развитию Луны и Пять Драконов были двумя опорами лунного порядка; однако существовала третья, самая старая и едва различимая, о которой постоянно забывали. Университет Невидимой стороны. Пока роботы Роберта Маккензи просеивали и плавили реголит в Океане Бурь, ища редкоземельные элементы, на другой стороне Луны машины консорциума университетов, от Калтеха до Шанхая, плели ленты из полимеров с диполями через кратер Дедала. Пока директора «Тайяна» бежали из Китая, чтобы присоединиться к своим роботам, добывающим лед и ископаемый кометный углерод в Бассейне Южного полюса, на другой стороне Луны Калтех и Массачусетский Технологический копали туннели и обиталища для постоянного исследовательского поселения, свободного от вмешательства земных государств и идеологов. Пока маглев-пути ВТО охватывали полюса и тянулись на обратную сторону, новый университет заключил контракт на строительство и запуск с Воронцовыми, связанный с миссиями в глубоком космосе, и одновременно выстроил и запустил судебный процесс против той же ВТО, чьи стремительные поезда мешали обсерватории в кратере Дедала заниматься наблюдениями. Был основан Суд Клавия, а вместе с ним – юридический факультет университета. Двое рабочих из Аккры создали AKA и воздвигли империю света, жизни и воды: на другой стороне Луны построили защищенные лаборатории патогенов, разместив их глубоко под кратером Пуанкаре, за чередой шлюзов и герметичных дверей. Адриана Корта смотрела, как уменьшается оставшаяся позади Бразилия на экранах орбитального транспортника; на другой стороне Луны кабели «лунной петли» посылали капсулы в хранилища под Морем Восточным, чтобы сберечь генетические богатства Земли, в безопасности и вдали от разрушенной биосферы планеты. У него никогда не было официального названия. Университет Невидимой стороны – прозвище, хотя оно, как все лучшие клички, точное. Его туннели и трамвайные пути, гиперлупы и фуникулеры покрывают пятьдесят процентов обратной стороны Луны. По одним меркам, это самый большой город в двух мирах, по другим – мать всех пригородов. Он раскинулся по всей Луне через свои коллоквиумы, учебные группы и микроколледжи, но его сердце, дом, не видит Землю, потому что перед ним раскинулась Вселенная. Это передовой научно-исследовательский центр двух миров, яростно защищающий свои богатства и независимость. Это третья сила, скрытый клинок. Орел и Драконы давно научились не испытывать терпение Университета. – Есть новые разработки в области 3D-печати белковых чипов, – говорит Лусика. – Искусственные нейроны, программируемые наноматериалы. – Они могут восстановить поврежденное? – Могут, но им понадобится доступ к его воспоминаниям. – Но ты сказала, что повреждения… – Их восстановят, опираясь на внешние источники. Его фамильяр, сетевой след и еще люди: друзья, семья. Лукас Корта смотрит через открытую щель окна на окрашенную в розовый буйную растительность трубофермы Йебоа. Он чувствует влажное тепло всей кожей. Земля была такой плотной и влажной, за каждый вдох приходилось воевать с жарой и силой тяжести. Он пробует на вкус плодородие, силу листьев и жизни. Жуан-ди-Деус и Боа-Виста лежат под Mare Fecunditatis, Морем Изобилия. То место лучше подошло бы для Тве. Моря Изобилия, Спокойствия, Ясности, Нектаров, Паров, Дождей. Моря лжи, селенологической и эмоциональной. Море Холода, море Кризисов, океан Бурь – моря истины. Лукас Корта ясно видит опасность. Узнает ли он сына, который вернется с обратной стороны? Что Лукасинью будет знать о нем? – Я хотел взять его с собой в Меридиан, – говорит Лукас. – Это недопустимо. – Это для них. Ты ведь понимаешь? Все, что я сделал, – для них. Я хочу, чтобы мы все вернулись.