• Способен ли ребенок совмещать в своем сознании обе точки зрения? Чем он аргументирует нежелание воспринимать другое мнение? Может ли он использовать «расширенное мышление» для восприятия критических замечаний наряду со своими собственными положительными впечатлениями? Здесь не может быть «правильных» выводов. Ребенок не обязан отказываться от своих взглядов или безоговорочно соглашаться с негативными отзывами. Этот инструмент представляет собой лишь способ обнаружить индивидуальные реакции ребенка, сталкивающегося с нежелательными для себя взглядами. Кроме того, это возможность осознать, что один и тот же материал может восприниматься людьми совершенно по-разному. Идентификация лояльности Самый большой барьер на пути к критическому мышлению зачастую остается невидимым для нас. Все мы руководствуемся лояльностью к сообществам, в которых состоим, и ценим чувство принадлежности к ним. Эти сообщества разделяют общую парадигму, которую можно определить как «модель мышления, предназначенная для сравнения с другими моделями». Наши социальные парадигмы часто выражаются в виде «или – или»: светская или религиозная, капиталистическая или социалистическая, сельская или городская, домашнее или школьное обучение. Мы ощущаем свою принадлежность к сообществу или исключенность из него, исходя из того, в какой степени мы соответствуем этим установкам. Никто не хочет подвергать риску свою дружбу, семью или партнерство в каком-либо деле. Благосклонно относясь к перспективам, которые бросают вызов нашему сообществу, его устоявшимся убеждениям и ценностям, мы рискуем исключением из него. Наша потребность в принадлежности к какому-либо сообществу чрезвычайно глубока. Она имеет древние корни. Наше биологическое начало заставляет нас ощущать утрату принадлежности как катастрофу. Чтобы глубже разобраться в теме конфликта лояльностей, нашим ученикам полезно будет для начала ответить на следующие вопросы: • Высоки ли ставки? • Чем мне придется поплатиться за изменение своего мнения? • Кто разочаруется во мне, если я изменю свою точку зрения? • Какие ценности мне придется предать, если я останусь верен этой мысли? • Кто является авторитетом в моей группе? Как он рассматривает эту тему? • Как посмотрят на меня члены сообщества, если я поменяю свою точку зрения? Рискую ли я исключением из группы? • Кто еще думает так же, как я? Считаю ли я их друзьями, врагами или нейтральными людьми? • Какой жизненный опыт ассоциируется у меня с этими взглядами? • Какие действия мне придется предпринять, если я приму решение перейти к этой точке зрения? • В какой степени эти взгляды противоречат той логической истории, которая принята в моем сообществе? Мы можем также задать вопросы о сообществе, придерживающемся других взглядов: • Как оно формулирует моральность и обоснованность своей точки зрения? • Какая логическая история лежит в основе его взглядов? • Какого главного убеждения оно придерживается (имеется в виду убеждение, которое, будучи принято всеми людьми, улучшит, по мнению сообщества, жизнь для всех)? • Как это сообщество относится к моему сообществу? Считает ли оно нас друзьями, врагами или нейтральной стороной? Как это обстоятельство влияет на мое отношение к нему? • Чем занимается это сообщество? Имеют ли его действия социальную ценность или личную значимость для меня? • В чем источники авторитетности этого сообщества? Как к ним относится мое сообщество? Почему в моем сообществе сформировалось такое мнение? Мы принадлежим к самым разным сообществам, а не только к тем, которые представлены в переписи населения. Эти сообщества, как мы видели в главе 6, помогают интерпретировать наше личное восприятие и снабжают нас логическими историями для осмысления своего места в мире. Они состоят из людей, которые хотят строить жизнь вместе с нами, – будь то фанаты музыкальной группы или члены религиозной общины, поклонники какого-то хобби или сторонники домашнего обучения. Идентифицируя самого себя, вы всегда одновременно называете группу, которая идентифицирует себя с вами! Если вы хотите разобраться в каких-то иных точках зрения, обращайтесь к их носителям, слушайте лидеров и членов соответствующего сообщества, а не интерпретацию своей собственной группы. Что у вас получится, когда вы сведете все воедино? Развитие самосознания в критическом мышлении – это постоянный процесс, а не разовое действие. Умение быстро отвлекаться от темы, чтобы проследить за своим личным восприятием и логическими историями сообщества, – это лишь начало. Давайте посмотрим, как можно применять эти инструменты в групповой работе. Представьте себе группу учеников десятого класса. Учитель предлагает им подготовиться к обсуждению темы регулирования ношения оружия в США. Им даются статьи для чтения. Ниже приводятся некоторые вопросы, которые они должны рассмотреть. • Что имеется в виду во второй поправке к Конституции[7], где говорится о «хорошо организованной милиции»? Что в данном случае подлежит «организации» (читай: «регулированию») – люди, оружие или и то и другое? • В каких пределах правительство имеет право на регулирующие меры? Должно ли регулирование осуществляться на федеральном уровне или на уровне штатов? • Проверка благонадежности желающих приобрести оружие. Допустима ли она и в какой степени? • Испытательный срок для желающих приобрести оружие. Нужен ли он и какова должна быть его продолжительность? • Право приобретения. Кто имеет право владеть оружием? Взрослые? Дети? Лица с преступным прошлым? • Какие виды оружия можно приобретать? Должны ли быть ограничения по типам, и если да, то какие? • Правила пользования. Можно ли разрешать открытое ношение? Допустимо ли применение оружия при угрозе своей жизни? Учащимся предлагают разделиться на две группы в зависимости от отношения к проблеме контроля за приобретением оружия. Но уже на этом этапе возникает первый вопрос: как определить их отношение к этой проблеме? Ведь речь идет о широком спектре мнений, которые невозможно свести к простой позиции за или против. Мы уже знаем, что не существует способа «сделать все правильно». И в каждой позиции есть множество деталей, которые необходимо лучше понять и интерпретировать. Вместо дебатов учитель может попросить учеников разделиться на две группы, которые будут иметь разный жизненный опыт и взгляды. Цель при этом будет состоять в том, чтобы поделиться своим пониманием, а не убедить в правоте. Сколько способов видения этих вопросов они смогут обнаружить совместными усилиями? Сколько предложений смогут выдвинуть? Все это сразу же снижает накал страстей и дает гораздо больше пространства для критического мышления. Представьте себе, что в этих группах находятся студенты с совершенно разным прошлым опытом. Один ученик – из семьи, где брат или сестра погибли в результате стрельбы в школе, второй – из семьи, в которой несколько поколений были охотниками, а третий – из семьи, где рассказывают историю спасения жизни благодаря вмешательству человека с огнестрельным оружием. Чтобы справиться с заданной темой, эти ученики должны понимать, что они могут высказать свои доминирующие чувства по поводу оружия без крика и попыток убедить кого-то в чем-то. Их взгляды должны рассматриваться как отправные точки для обсуждения, а не просто как мнения, которые нужно либо принять, либо отвергнуть. Их личная точка зрения заслуживает того, чтобы быть выслушанной (если это не травматично для них). Возможно, они также смогут поделиться и логической историей своего сообщества об оружии, используя привычную лексику этого сообщества. Мы слишком часто просим учащихся отбросить личные соображения, чтобы проявить объективность. Однако в предлагаемом задании можно и нужно позволить проявиться именно личным точкам зрения. Полярные суждения часто помогают обнаружить и другие склонности студентов. К тем, кто занимает крайние позиции в дискуссии и поэтому больше всех рискует, нужно подходить с искренним интересом и осознанием асимметрии между их точкой зрения и мнениями других учеников. Важно также, чтобы беседа включала в себя и возможные решения проблемы, учитывающие опыт самих учеников и сообществ, которые они представляют. Обе группы совместными усилиями составляют список всех возможных решений и вопросов, которые дополнительно возникли при рассмотрении. Сюда же можно включать и личные истории. Выслушивание мнений обеих групп и осознание расхождений между ними представляет собой захватывающий момент. Главное только, после анализа и оценки каждой идеи не ставить учеников перед выбором: «На чьей ты стороне?» Вместо этого следует задать другие вопросы: • Что нового вы узнали? • Что вы теперь понимаете не так, как раньше? • Какие у вас возникли вопросы? • Какой главный принцип должен использоваться в ходе ведения таких дискуссий? Если целью является поиск понимания, а не спор, то разговор сосредоточивается на обсуждении деталей, а не на сглаживании различий для приведения более убедительных аргументов. Адам Грант, автор книги «Подумайте еще раз» (Think Again), хорошо выразил эту мысль в своем аккаунте в Instagram: «Отличительной чертой продуктивных дебатов является не убеждение, а понимание». Идея заключается в том, чтобы выделить моральные суждения, которые учитывают не только индивидуальный опыт, но и воздействие на различные сообщества. Надо помнить о том, что мы в первую очередь люди и лишь во вторую – ученики. В следующей главе мы рассмотрим вопросы работы с текстами. В чем заключается искусство толкования современных и исторических текстов? Как добиться понимания смысла всех материалов, которые нам приходится оценивать? Глава 12 Искусство интерпретации Вопрос не в том, чтобы найти истину, о которой писал автор, а в том, чтобы понять, какую истину воспринимает читатель и как она оживает в глазах интерпретатора. Пол Риган Вы подошли к квинтэссенции этой книги. Единственная цель любого критического мышления – интерпретация. Мы интерпретируем наши встречи с другими людьми, символы, которые мы видим, визуальные средства массовой информации, книги и статьи, которые мы читаем, мнения экспертов, свидетельства очевидцев, разговоры, новости, взаимоотношения в семьях и пережитый опыт. Другими словами, мы интерпретируем коммуникацию с окружающим миром, которую мы «читаем» и пытаемся понять. По-другому не бывает. Человеческие существа не могут не наделять смыслом все, что их окружает. В большинстве случаев мы интерпретируем интуитивно, не задумываясь. При каждом взаимодействии с людьми мы читаем язык тела, интонацию и громкость голоса, контекст, прежнюю историю отношений, личность, грамматику и ожидания. Если друг говорит вам: «Иди лесом», вы, скорее всего, не будете озираться в поисках деревьев, потому что понимаете, что он употребил метафору, хотя и грубоватую. Если те же слова вам говорит прохожий, у которого вы спросили, как добраться до нужного вам места, то вы углубляетесь в лес, потому что чувствуете, что здесь имеется в виду буквальный смысл. Интерпретация – это искусство! Она не похожа на научную дисциплину с ее точными измерениями. В интерпретации присутствует дух игры. Между источником и получателем информации происходит своеобразный танец. Отправленное сообщение несет на себе отпечаток намерений автора и определяется его контекстом. А принимается оно уже в новом контексте получателя. Когда эти две точки зрения сталкиваются, появляется новая интерпретация. Она не возникает раз и навсегда, а постоянно обновляется. Вот почему интерпретацию можно рассматривать как искусство, а не как науку. Контекст – это все Помните, я говорила, что в издательских кругах часто можно услышать: «Главное – это контент». Если же говорить о критическом мышлении, то главное – это контекст. Контекст представляет собой многогранную призму для чтения. Немецкий философ Ханс-Георг Гадамер в своей фундаментальной работе «Истина и метод» объясняет, насколько важен контекст в акте интерпретации. Согласно Гадамеру, каждый оригинальный текст обнаруживает два основных контекста: горизонт автора (мировоззрение писателя на момент написания текста) и горизонт читателя (мировоззрение читателя на момент прочтения). Слияние этих двух горизонтов влияет на то, как мы читаем и какой смысл придаем прочитанному. Или, как элегантно резюмирует Гадамер: «Осознание текста – это главным образом не попытка понять прошлое, а привнесение настоящего в сказанное… Историческое мышление всегда подразумевает нахождение середины между идеями автора и собственными мыслями». Другими словами, при каждом прочтении мы отделяем наш нынешний контекст от оригинального, чтобы создать в результате новую, актуальную интерпретацию. Контекст имеет значение, потому что самое сильное влияние на нас оказывает не то, сколько правды содержится в написанном, а то, что мы говорим о нем. Создаваемые нами смыслы формируют наше восприятие реальности независимо от того, что задумывали авторы. Диалог между двумя горизонтами может сдвигаться в любом направлении. Иногда оригинальный контекст является значимым и информативным, что позволяет скорректировать распространенное ошибочное мнение. Например, в древние времена дождь и солнце считались благословенными божественными дарами, поскольку аграрная культура нуждалась в них для выживания. В современном мире, где агробизнес не зависит от осадков, мы воспринимаем дождь скорее как неприятность или символ печали (вспомните любую романтическую комедию). Однако когда вы читаете древний текст, понимание того, что дождь представляет собой не наказание или возмездие, а символ божественной щедрости и благодати, повлияет на придаваемый ему смысл. В других случаях современное прочтение представляет собой эволюцию первоначальной концепции. Каждый раз, когда в Соединенных Штатах идут споры о толковании Конституции, мы испытываем напряжение. Конечно, сегодня нет ни одного американца, который бы продолжал считать, что право голоса имеют только белые мужчины, владеющие землей. Всем очевидно, что основополагающие документы нуждались в поправках (в настоящее время этих поправок к первоначальному документу насчитывается двадцать семь). Вообще-то, в девятой поправке специально указано, что могут существовать и другие права граждан, кроме тех, которые перечислены в Билле о правах. Это, конечно, замечательно! Однако кто будет решать, о каких правах, для кого и в каких случаях идет речь? Вот что значит интерпретация. Верховный суд пересматривает старые толкования Конституции и поправок к ней. Тринадцатая поправка отменила рабство и объявила недействующей статью 4, часть 2, пункт 3 Конституции – положение о беглых рабах. Суд, в свою очередь, постановил, что рабовладельцы не имели прав собственности на рабов и, следовательно, не могли вернуть тех из них, кто сбежал в свободные северные штаты. Изначальные намерения и смысл исторических идей могут быть точно поняты, даже если современная интерпретация наделяет их новым значением. Вот почему, говоря об интерпретации, мы должны рассматривать отдельные исторические слои и затем сводить их воедино с позиций сегодняшнего дня. Еще одна возможность влияния контекста на нашу интерпретацию связана с позицией писателя. Джексон Кац, автор, пишущий на социальные темы, отмечает, что в США постоянно используется страдательный залог для описания негативных действий в отношении женщин, как будто активные участники с противоположной стороны вообще отсутствуют. По его словам, за счет этого насилие по отношению к женщинам предстает как нечто менее агрессивное, чем на самом деле. В данном случае на восприятие информации влияет грамматическая конструкция (страдательный залог).