Однажды мы с детьми прочитали стихотворение Льюиса Кэрролла «Бармаглот», и нас крайне заинтересовало каждое из придуманных им слов. Изучение стихотворения стало одним из самых действенных уроков грамматики. Мы определяли грамматические категории несуществующих слов. Вы можете попробовать сами. В качестве примера возьмите две начальные строки: Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве[4]. Мы видим здесь слова, которые придуманы самим Кэрроллом: «варкалось», «хливкий», «шорек», «пыряться», «нава». Они звучат, как будто взяты из родного языка, но не имеют никакого значения. Я сразу поняла, что это готовый урок грамматики! Разбирая этот отрывок, мы с детьми задавали различные вопросы: что, по-вашему, означает «варкалось»? Почему? Предлагалось много разных вариантов, но чаще всего что-то вроде «смеркалось» или «вечерело». По форме это напоминало слова из родного языка. Продолжая разбор стихотворения, мы придумывали возможные значения для каждого из несуществующих слов, руководствуясь их звучанием и структурой. Мы также учитывали те значения, которые присвоили предшествовавшим словам, чтобы получилась «складная» история. Мы проверяли каждую идею и рассматривали все возможные варианты. Затем мы составили словарик, в котором были перечислены все варианты значений выдуманных слов (у каждого ребенка был свой экземпляр стихотворения, и в конце мы суммировали все, что у них получилось). Одним из положительных побочных эффектов этого процесса стало открытие, что одно и то же слово английского текста может быть понято как относящееся к разным частям речи в зависимости от того, какое значение вы ему придаете. Конечно, это давно известно, но мы часто не замечаем этого. А теперь попробуйте вы! 1. Распечатайте стихотворение «Бармаглот» с тройным интервалом между строками и разберите его строфа за строфой со своим ребенком. 2. Вам может понадобиться учебник грамматики или соответствующий сайт в интернете. Держите их под рукой как справочный материал. 3. Дайте ребенку разноцветные маркеры, чтобы он подчеркивал каждое незнакомое слово. Возможно, среди них попадутся и слова на родном языке. Ничего страшного! К существующим словам применяются те же правила, что и к изобретенным Кэрроллом. 4. Далее обсудите возможные значения выделенных слов. Возможно, ребенок не всегда сможет определить грамматическую категорию слова (например, «варкалось»), но наверняка скажет, что слово «хливкие» ассоциируется у него с «хлипкими», «ловкими» и «юркими», а «пырялись» – со «шныряли» или «слонялись». Подставив полученные значения в оригинальный текст, вы можете получить осмысленное стихотворение: Смеркалось. Ловкие хорьки Шныряли по траве. 5. Задайте вопросы: к какой части речи (глагол, наречие и т. д.) относится каждое из слов? Как ты это понял? 6. Спросите, что такое «нава». Из этого вопроса вытекает множество других. Влияют ли «шорьки» и «пырялись» на возможное значение «навы»? Является ли «нава» живым существом, местом, предметом или явлением? Все это существительные, но к какой из перечисленных категорий можно отнести это слово? Как определить это из контекста? Возможно, ключ к разгадке заключается в предлоге «по». Какие существительные употребляются вместе с ним? На ум первым делом приходит «по лугу», «по поляне», «по траве». 7. Задайте вопрос: как звучание выдуманных слов влияет на значение, которое мы пытаемся им придать? Возможно, оно напоминает звучание существующих слов? Каких именно? 8. Исследуя каждое слово, применяйте к ним соответствующие грамматические категории. Определите, к какой части речи они относятся. Если это существительные, то какого рода и числа и т. д.? К концу упражнения ребенок будет достаточно свободно оперировать грамматическими терминами! 9. После того как все слова рассмотрены и классифицированы, попробуйте написать одну или две строфы в качестве продолжения стихотворения, используя выдуманные выражения. Остается лишь удивляться, как Кэрроллу удалось сочинить стихотворение на языке, который мы не понимаем, но при этом каким-то образом нам кажется, что мы что-то поняли. Мы можем придать смысл каждому прочитанному слову и по сходству звучания автоматически относим его к той или иной грамматической категории. Разбор «Бармаглота» – прекрасная отправная точка для выяснения влияния субъективного фактора на понимание содержания любого прочитанного материала. Наши впечатления являются определяющими для интерпретации. В следующей главе мы продолжим подобные исследования. Какую дополнительную информацию можно получить относительно прочитанного или увиденного? Наши дети – непревзойденные мастера наблюдения за тем, что их окружает. Все, что от нас требуется, – это направить их внимание продуманными вопросами и снабдить инструментами, помогающими выразить то, что они обнаружили! Глава 4 Наблюдения через увеличительное стекло Обычно мы видим то, что по привычке ожидаем увидеть. Бетти Эдвардс. Цвет Алиса Лидделл провалилась в кроличью нору и оказалась в сказочной стране говорящих гусениц, Безумного Шляпника и Кролика, знающего, который час. Девочка Элли нашла путь в таинственный красочный мир с добрыми ведьмами, дорогой из желтых кирпичей и летающими обезьянами. Тристан Стронг пробил дыру в небе и попал во Вселенную с горящим морем, костяными кораблями, привидениями и железным монстром. Каждый раз, выходя из зоны комфорта, вы расширяете свои возможности и приобретаете новый способ познания и существования в нашем мире. Порой вы дезориентированы не меньше, чем Алиса, Элли и Тристан, и это оставляет неизгладимый след в вашем восприятии. Мир навсегда меняется для вас. Новые перспективы предполагают умение не только задавать хорошие вопросы, но и менять ракурс наблюдений. В 1983 году, когда мне был двадцать один год, я побывала в Берлине. После Второй мировой войны Германия была разделена на две части: западные союзники контролировали одну из них, которая именовалась Западной Германией, а Советский Союз – другую, Восточную Германию. Столица Германии Берлин находилась в восточной части, за полторы сотни километров от границы Западной Германии. Как и вся остальная страна, Берлин тоже был поделен на две половины. Одна из них контролировалась западными странами, а другая – Советским Союзом. Западная часть Берлина стала островком капиталистической демократии в окружении коммунистической Восточной Германии. Чтобы попасть туда из Западной Германии, путешественники должны были воспользоваться самолетом или поездом. В моем представлении страны советского блока (все коммунистические государства под контролем СССР) были мрачными и серыми. Это впечатление сформировалось под влиянием американских политиков, Олимпийских игр, газет, вечерних телевизионных новостей, бесед за ужином с отцом-республиканцем, церковных проповедей, речей президента Рональда Рейгана и лекций в университете. Мы с моим другом Крейгом купили билеты на ночной поезд в Западный Берлин. Проезжая по территории Восточной Германии, мы ничего не увидели, кроме темноты за окнами. Поезд прибыл на вокзал в шесть часов утра, небо уже розовело рассветом. Западный Берлин произвел на нас впечатление своим деловым центром, где, несмотря на раннее утро, уже было полно народа. В тот день мы с Крейгом решили посетить коммунистическую часть Берлина. Для этого пришлось пройти через изматывающую нервы процедуру пограничного контроля в известном пункте пропуска Чекпойнт Чарли. Мы предъявили свои паспорта, и нам указали путь, ведущий из солнечного Западного Берлина в какой-то неухоженный прямоугольный туннель. Через сотню метров мы вышли с другого его конца – уже в Восточном Берлине, и я пережила настоящий шок: там тоже светило солнце. Кто бы мог подумать! Мы шли мимо домов, в которых отражался яркий солнечный свет. По красивому мосту мы перешли через реку Шпрее, которая сверкала такими яркими солнечными бликами, что мне пришлось зажмуриться. Я сняла крышку с объектива фотоаппарата, чтобы запечатлеть прекрасный вид, и она, выскользнув из рук, навсегда исчезла в медленно струившихся сверкающих водах. Все мои чувства были взбудоражены. Я никогда бы не могла представить себе коммунистическую страну в солнечном сиянии и даже не задумывалась об этом, пока не увидела своими глазами летнее утро в Восточном Берлине. Каким образом у меня в мозгу создалось настолько не соответствующее реальности представление о Восточном Берлине, что там даже погода должна была отражать американскую интерпретацию суровых условий коммунизма? Моя иррациональная реакция на солнечный свет указывала на нечто более глубокое. В моем понимании, в Восточную Европу вообще не имело смысла ездить. Я смешивала город (его людей, культуру, погоду и географию) с деспотичной политической системой, будто они были неразрывным целым. Я создала бессознательную негативную конструкцию, в основе которой лежала риторика об «империи зла». Спустя тридцать лет мы с моей мамой совершили речной круиз по уже освободившейся к тому времени Восточной Европе. Мы побывали в нескольких странах, которые какое-то время были коммунистическими, что затрудняло их посещение в 1980-е годы. Приехав в Братиславу (Словакия), мы познакомились с молодой словачкой, которую звали София и которая пригласила нас выпить кофе в ее крохотной квартирке на десятом этаже дома. Она называла его «панелькой». Это был один из образцов всемирно известной коммунистической жилой застройки. Жильцы раскрасили эти дома яркими цветами, чтобы хоть как-то скрыть голую функциональность брутальной архитектуры. Наша хозяйка выросла в этом выкрашенном в зеленый цвет доме, но уже не при коммунизме. А вот ее родители (примерно моего возраста) как раз жили в то время, поэтому я задала ей вопрос, который волновал меня еще со времени поездки в Восточный Берлин: «Вашим родителям нравился коммунизм? Довольны ли они сегодняшней свободой?» Ее ответ поразил меня. Для начала София рассказала, что лично ей нравится свобода путешествовать, возможность высказывать свое мнение, иметь доступ к интернету и американскому телевидению. А затем она сообщила, что ее родителям трудно ориентироваться в изменившихся жизненных условиях. Они не могут найти достойную работу, не уверены в своем пенсионном обеспечении. В коммунистический период у них была хорошая работа, были и праздники, и семейные традиции, и дом, который они любили. И София сделала вывод: «Они были счастливы». Я не ожидала услышать, что кто-то мог быть счастлив, живя в панельке. Мой разум не в состоянии был отделить ностальгию по прежней семейной жизни от удушающей политической обстановки в Чехословакии. Меня мучили вопросы: неужели людям свойственна потребность идеализировать все, что им пришлось пережить, несмотря на доказанные преступления правительства, управлявшего государством? Неужели так сложно критически относиться к собственной культуре, стране или жизни? Я не хотела верить Софии (что меня удивило). Мне хотелось, чтобы ее родители признали превосходство нашей системы и несостоятельность их собственной. Мне хотелось… А чего, собственно, я хотела?.. Что я ожидала услышать от нее и почему? Этот навязчивый вопрос не давал мне покоя. Немое кино Один из способов формирования точки зрения – это то, что я называю «немыми фильмами». Под ними подразумеваются бессловесные (и бессознательные) образы, которые постоянно прокручиваются у нас в голове. Именно такой немой фильм о жизни при коммунизме и воспроизводился где-то на заднем плане моего мышления. Как только звучало слово «коммунизм», внутри словно нажималась кнопка воспроизведения, и тут же моя голова заполнялась непрошеными образами, ярлыками и эмоциями. Я автоматически отвергала даже мысль о том, что «счастье» или «солнечный свет» могут сочетаться со словом «коммунизм». Из этого воображаемого внутреннего пространства проистекают и наши знания. Поскольку образы часто выступают в роли мимолетных проблесков или впечатлений, легко недооценить их роль в формировании мыслей. А ведь эти непроизвольные образы, на которых строятся убеждения, вызывают физические ощущения в теле и множество эмоций. Язык, используемый для описания коммунизма под советским контролем, повлиял на мое воображение. «Империя зла» не может существовать в освещенном солнцем пейзаже. Известная ученая Элис Брэнд рассказывает об исследовании, которое объясняет то, что происходило со мной: «Психолог Лев Выготский… утверждал, что языковое мышление развивается, перемещаясь извне внутрь по мере усвоения речи. При этом синтаксис становится все более сокращенным. Исчезают артикли и прилагательные, исчезают местоимения, предикаты сокращаются до глаголов, пока в нашем сознании не останется только одно слово-название. Полностью интериоризованное, это единственное слово несет в себе максимум информации и находится ближе всего к чистому смыслу. …Чистый смысл наделен образами и коннотацией и насыщен аффектом». Другими словами, чистый смысл управляет нашими сильными эмоциями. Немые фильмы, которые мы прокручиваем для себя, не длятся по три часа и не содержат сложных моральных дилемм. В их основе лежат односложные высказывания голоса, порожденного нашими впечатлениями. Мы делаем это автоматически. «Память занимает центральное место в познании… Но восприятие всего зрительного поля целиком или извлечение всего накопленного человеческой памятью невозможны. Мы вынуждены выбирать». Другими словами, мы выбираем образ, который очищает впечатление от языковых наслоений. Наш разум предпочитает визуальную стенографию более многослойным и сложным мыслям, которые могли бы возникнуть у нас, если бы мы были более терпеливы в своих размышлениях. Но что произойдет, если перед тем, как послушать новости, посетить лекцию, посмотреть кино или отправиться в путешествие в другую страну, мы потратим время на осознание тех непроизвольных впечатлений, которые управляют нашими реакциями? Это и есть истинная суть образования, тот самый скрытый индивидуальный учебный план, который оказывает влияние каждый раз, когда вы читаете книгу своим детям, или учите их истории, или смотрите вместе кино. Эти неосознанные впечатления являются фоновой операционной системой, от которой зависит то, как ваши дети понимают политику и социальные вопросы, религию и историю. Она управляет их пониманием того, что такое хорошая жизнь и как надо учить математику. Однако часто ли дети получают возможность встряхнуть свои впечатления, словно простыни, и развесить их на веревке для наблюдения и рассмотрения? Глубина мышления зависит от способности расширять поле зрения, подмечать свои эмоциональные реакции и осознавать суждения, построенные на их основе. Давайте попрактикуемся в этом. Я хочу начать с вас, мои читатели, и предпринять совместное путешествие в ваше сознание, чтобы понаблюдать, как ваше тело расслабляется или напрягается в зависимости от переживаемых событий и образов, возникающих в воображении. Если остальные приведенные в книге занятия предназначены для ваших детей, то это упражнение предстоит выполнить вам. Оно позволяет окунуться в опасные воды сознания и воображения, порождающих непроизвольные реакции. Занятие «Немые фильмы» В спокойной обстановке прочтите следующие инструкции. Закройте глаза (если есть такая возможность), чтобы живо представить себе каждую сцену, прежде чем переходить к очередному сценарию. Пешая прогулка 1. Представьте себе, что вы теплым солнечным днем идете по знакомому парку. Что вы видите? Не торопитесь и рассмотрите все детали: небо, деревья, тропинку, озеро или берег океана, птиц, насекомых… А теперь обратитесь к своему телу. Что вы ощущаете? Расслабленность или напряжение? Тепло или прохладу? Отметьте, что ощущает ваша кожа, челюсти, шея. Почувствуйте неровности почвы под ногами, звук от шагов. Что вы чувствуете еще? Какое чувство у вас доминирует – спокойствие или тревога? Безопасность или угроза? Радость или дискомфорт? 2. Далее представьте себе тот же парк, но в ночное время и без освещения. Проверьте свои ощущения. Чего вы не видите? Какие чувства преобладают у вас ночью? Как темнота влияет на уверенность походки? Вы опасаетесь угодить в яму? Споткнуться о корень дерева? Встретиться с опоссумом или скунсом, вышедшим на ночную прогулку? Наступить на змею или наткнуться на летучую мышь? Влезть в заросли кактусов? Или вас умиротворяет шум моря и звездное небо над головой? Вызывает ли у вас темнота чувство спокойствия? Или дискомфорта? Зафиксируйте все свои ощущения. 3. Теперь представьте себе ночную прогулку по той же тропе, но с фонариком. Как луч света влияет на реакции вашего тела? В чем отличие от прогулки при солнечном свете? 4. Далее представьте, что рядом с вами опытный человек, который знает этот парк как свои пять пальцев и которому даже фонарик не нужен. Ваше спокойствие от этого усилится или ослабнет?