На самом деле он просто стал осторожничать. Не лез на рожон. Осторожных тоже бог бережет, знаете ли. Ведь теперь это был не просто риск. Это был оправданный риск! Он внезапно все понял. Бесов надо кормить. У него в голове как будто поселились домашние питомцы. Он скармливал им свои эмоции: страх, боль, адреналин. Может быть, те старшеклассники тоже пошли на ужин бесам из головы. Кто знает? Бережной верил в это, потому что поверил в бесов. Реальность хрупка, а фантазия – безгранична. Через пару недель после выписки из больницы Бережной решил проверить свою теорию еще раз. Во дворе он дружил со многими одногодками из соседних многоквартирных домов. Был среди них беспризорник Вовка. Вернее, его просто называли беспризорником, хотя на самом деле у него были мама и папа и еще шесть или семь братьев и сестер. Сам Вовка давно сбился со счета и путался в их именах. Он был единственным родным ребенком. Остальных родители усыновили в течение последних шести лет, подчинившись какому-то внутреннему порыву. Сначала в небольшой панельной «двушке» стало тесно, потом шумно, потом невыносимо. Поэтому Вовка старался дома не показываться и приходил только поесть или переночевать. Денег у его семьи не хватало, каждый ребенок донашивал одежду за другим, а Вовке, как старшему, вещи покупали на барахолках или в секонд-хендах. Стригла его мама самостоятельно, под машинку. Именно поэтому за Вовкой во дворе прочно закрепилось прозвище «беспризорник». Он, в общем-то, не возражал. С Вовкой Бережной особо не дружил. Пересекались в общих компаниях, гоняли в футбол или играли в пятнашки. Один раз курили небольшой компанией в подвале. За курением Вовка вдруг рассказал, как забрел как-то в лес, который находился в пяти километрах от микрорайона, и наткнулся там на заброшенную воинскую часть. Все знали, что много лет назад там был секретный полигон, где постоянно что-то взрывали. Так вот, Вовка перебрался через забор («Делов-то, – говорил он, – там вся колючка давно проржавела») и долго бродил по пустынным казармам, мимо сгнивших палаток полевой кухни, по автопарку, где ржавели брошенные автомобили. Там-то он наткнулся на колодец среди бетонных плит. Сквозь эти плиты проросла трава, желтели одуванчики, края колодца были щербатые, сколотые, всюду рассыпалась серая крошка. В общем Вовка подошел и заглянул внутрь. В черноте он увидел бледные лица мертвых военных. Они смотрели вверх, на Вовку, и протягивали к нему руки со скрюченными пальцами, словно хотели дотянуться и затащить Вовку к себе. На последних предложениях Вовка повысил голос и в конце даже прикрикнул, чтобы окружающие вздрогнули от испуга. Только после этого он добродушно рассмеялся: – Короче, не ходите дети в Африку гулять… Кто еще какие страшилки знает? Про черную руку, там, красную простыню… Через пару дней Бережной подошел к Вовке во дворе и поинтересовался, правда ли тот был в заброшенной части или все выдумал? – Я тебе даже про лица военных правду сказал, – хрипло хохотнул Вовка. – Хочешь проверить? – Хочу патроны поискать, настоящие. Нестреляные. Ходили слухи, что в воинской части осталось много новеньких нестреляных патронов – мечта любого подростка. – Я там много чего облазил. Не нашел. – Вдвоем, наверное, лучше поищем, а? Уже на следующий день после школы они вместе отправились на велосипедах к лесу. Бережной заранее съехал к окраине города, подальше от домов, и поджидал там Вовку. Дорога заняла двадцать минут. Ехали по гравиевой тропинке, что тянулась вдоль старых гаражей и заводов. Машин в округе было мало, из прохожих вообще никого. Они заехали, насколько могли, в лес, потом уложили велосипеды под дерево, укрыли ветками и отправились дальше пешком. Погода стояла солнечная и теплая – хоть и конец сентября, было градусов двадцать, не меньше. Еще через полчаса добрались до старого забора из бетонных плит. Колючая проволока по периметру действительно давно проржавела и местами порвалась. Ржавые завитки свисали то тут, то там. Кое-где на плитах отчетливо виделись узоры от подошв. Вовка явно не был здесь первопроходцем. Перебрались быстро, и пару часов бродили по полигону и вокруг него, выискивая среди тысяч стреляных гильз целые патроны. Бережному посчастливилось найти два. Он завернул их в носовой платок, размышляя над тем, как просверлит в одном дырочку и повесит на удачу на шею. На территории части было тихо и пустынно. Вряд ли сейчас здесь находился кто-то еще. Бережной спросил, где же тот хваленый колодец с мертвыми военными на дне? Вовка провел мимо полигона, за казармы, где среди бетонных плит действительно чернела щербатая дыра колодца. Бережной осторожно заглянул – он знал, что при желании может увидеть там мертвых военных с желтоватыми лицами, отекшей кожей, выпученными водянистыми глазами, – далеко внизу, на дне, блестела вода, а больше ничего и не было. – Страшновато, да? – спросил Вовка, присев у колодца на корточки. – Даже вот так, среди дня страшновато. Бережной не ответил, подхватил Вовку под мышки, и они вдвоем перевалились через край колодца и ухнули вниз. Бережного – бог бережет. Затрепетало сердце. Мгновение полета растянулось на вечность. В ноздри ударил гниловатый запах застоявшейся воды. Бережной больно ударился локтем, содрал в полете кожу с щеки о холодную стенку колодца, из глаз от боли брызнули слезы. Навалилась темнота. Они упали, подняв тучу брызг. Вовка задергался, пытаясь освободиться, а Бережной навалился на него сверху, вдавливая голову Вовки коленками под воду. В темноте замелькали искорки, затанцевали бесы. Это была их жертва, их ритуал. – Нравится? – пробормотал Бережной. В голове заиграла мелодия – рок или что-то вроде того. Вовка под ногами барахтался, пускал пузыри, сопротивлялся. Прошла минута или две, прежде чем Вовка вдруг напрягся и резко обмяк, словно из него, как из шарика, выпустили весь воздух. В этот же миг прекратилась мелодия. Танцующие бесы с благодарностью закивали. Рога их цепляли темноту. Бережной думал, что его будет трясти от удовольствия, но на самом деле он просто поднял голову к щербатому кругу голубого неба и улыбнулся. Он просидел так минут десять, пока от ледяной воды не начали неметь пальцы на ногах. Тогда он выбрался из колодца по старым проржавевшим скобам в стенке. Бережной не задумывался, что было бы, если бы он не смог подняться, такого просто не могло произойти. За его жизнь теперь отвечали бесы. Они будут беречь и опекать. Домой Бережной вернулся счастливым. Он больше никогда не возвращался к колодцу, потому что знал, что Вовкиного тела там не будет. Оно исчезло так же, как исчезли тела старшеклассников. Через несколько дней Бережной просверлил в патроне дырку, продел шнурок и повесил патрон на шею как талисман, как символ собственной неуязвимости. Еще через неделю он возвращался из школы и в лифте дома встретился с десятилетней девочкой Верой, которая держала в руках воздушного змея. Вера собиралась подняться на крышу и запустить змея оттуда, чтобы было выше. Бережной рассказал ей, что знает место, где змея можно запустить невероятно высоко: это старая водонапорная башня, всего двадцать минут езды на автобусе и потом еще немного от города в сторону заброшенного завода. Чтобы не терять время, они тут же отправились к башне. Бережной бывал там несколько раз с друзьями. Кирпичная круглая башня снаружи казалась неприступной крепостью, а изнутри была загажена мусором, подтоплена, ее стены были изрисованы и измазаны дерьмом. Бетонная лесенка местами раскрошилась, кое-где торчали обнаженные штыри арматур. Здесь неплохо было показывать ребятам свою крутость. Бережной не раз и не два убеждался в собственной неуязвимости, когда на спор брал руками оголенные провода из щитка (хотя все знали, что электричества здесь давно не было, все равно никто не рисковал дотрагиваться до проводов и тем более хвататься за них) или с закрытыми глазами ходил по крыше, не зная, когда и где она закончится, потому что ограждений не было. Бесы Бережного выли от восторга, когда он в очередной раз проехал на велосипеде по лестнице наверх, а затем спустился вниз. Колеса подпрыгивали на неровных ступеньках, велосипед мог в любую секунду соскользнуть – и тогда бы Бережной пролетел несколько метров (а он хотел!). Но все обошлось. Разве что бесы стали более голодными. …С крыши башни действительно можно было запросто пустить змея. Это был бы самый высокий полет в жизни Веры. Но Бережной хотел показать ей не крышу, а подвал. Много лет в этот подвал сваливали мусор. В глубину он был метров шесть, из которых половину занимали сигаретные окурки, бутылочные осколки, грязная бумага, ветки деревьев и мутная вязкая жижа, с наступлением холодов покрывающаяся тонкой коркой льда. Бережному всегда хотелось проверить, сможет ли он выплыть из всего этого дерьма, если случайно в нем окажется. Едва зашли в башню, Бережной подхватил девочку, зажал ей рот и потащил к подвалу. Вера, хоть и была маленькой, сопротивлялась отчаянно, колотила его руками и ногами, пыталась расцарапать лицо. – Нам надо прыгнуть вместе! Мне… надо! – шептал ей на ухо Бережной, хотя это, конечно, не помогало. Он прыгнул в подвал с разбега, разжимая руки. Вера выскользнула из объятий, взвизгнула и ушла под воду. Над ее головой с глухим стуком сомкнулись пустые банки из-под консервов. Бережной тоже ушел под воду, почувствовав на мгновение едкий, гнилой запах. Потом вязкая и холодная жидкость коснулась его кожи, облизала губы, залилась в нос. Бережному сделалось дурно, он замолотил руками, всплывая, зацепился за что-то – старая рваная рубашка – вынырнул и поплыл к краю подвала, отрыгивая и откашливаясь. Едкий комок подкатил в горлу. Возле лица проплыл разваливающийся кусок дерьма, покрытый белыми шевелящимися червями. Бережной выбрался на пол, отполз, сел и, согнувшись, выблевал все, что у него было в желудке. Даже волосы, приклеившиеся ко лбу, показались ему теми самыми червями. В воде барахталась Вера. Судя по всему, она не умела плавать. Ее испуганный визг то разрывал тишину внутри башни, то резко пропадал, когда Вера с головой уходила под воду. Бережной наблюдал за ней невидящим взглядом, потому что перед глазами сверкали и танцевали бесы. – Я неуязвим, – пробормотал он, облизывая влажные губы. У губ был вкус дерьма, и Бережного снова стошнило кислой желчью. Пару минут Вера еще барахталась, но потом хрипло выкрикнула, набрала ртом воды и исчезла под грудой мусора, словно ее не было. В этот же момент бесы слились в единое существо, и оно заполонило собой мир вокруг в динамичном танце. Бережной растянулся на полу, прислонившись щекой к бетонному полу, и улыбался. Бесы берегли его еще четыре раза в последнем учебном году. А он в свою очередь от души кормил их новыми жертвами, которые оказались не такими уж неуязвимыми. Пятиклассник Димка из соседнего двора не смог выбраться из канализации, где застрял ногой между двумя трубами. Случайный знакомый, пятнадцатилетний Антон, конечно, смог забраться выше Бережного на дерево в лесу за городом, но неудачно встал на сухую ветку, сорвался и упал с десятиметровой высоты. Ему почти повезло, потому что под деревом рос мох, но головой Антон ударился о камень и минут двадцать дергался, словно его било током, разбрызгивая кровь в разные стороны. Бережной все это время сидел на дереве и с интересом наблюдал, как танцуют бесы. Еще один мальчик, которого Бережной встретил у киоска с мороженым, не смог на спор съесть разом двадцать леденцов. Он запихал все их в рот и подавился. Бережной, который в это время засунул себе в рот десятый леденец, решил, что спор выиграл, и оставил мальчика елозить ногами и втягивать сопли между гаражами, неподалеку от дома. В конце концов, зачем помогать тем, кому в жизни не везет? Каждый раз Бережной чувствовал, как наполняется неуязвимостью. Бесы давали ему эти невероятные ощущения собственной значимости, возвышенности над остальными. Он размышлял о том, что мог бы стать супергероем, чтобы наказывать зло. Может быть, со временем, когда достигнет высшего пика. Он мог бы стать Суперменом и тайно спасать людей от неприятностей. Занятное хобби. В марте, за два месяца до окончания одиннадцатого класса, он привел домой одноклассницу Марину. Девушками Бережной интересовался, как и всякий парень в его возрасте, и долго размышлял над тем, что пора бы заканчивать с девственностью, тем более что на подходе выпускной, а дальше – взрослая жизнь. Так вот, с одной стороны, Марина Бережному нравилась: миленькая, аккуратно сложенная, с красивым носиком и пухлыми, всегда блестящими губками. С другой стороны, она была «с бзиком». Марина два раза пыталась покончить с собой. В классе об этом толком ничего не знали, но домыслов ходило много. Вроде как в семье у нее были сложные отношения. То ли папа ее бил, то ли мама игнорировала, никто не знал. Но наверняка было известно, что однажды она порезала себе вены, а в другой раз прыгнула из окна. Год назад одноклассницы навещали ее в больнице и потом рассказывали в подробностях, что у Марины все лицо в синяках, а ноги в гипсе, что она бредила насчет болеутоляющих и просила помочь ей сбежать. Марина часто пила и приходила в школу с похмелья. Она курила (впрочем, как и все девочки в классе), а еще несколько раз приносила в школу «косяки». Бережной как-то пробовал затянуться сигареткой в компании после школы, но никакого кайфа не почувствовал. Разве что в голове как будто надули шарики. Марина хорошо находила общий язык с парнями из класса. Ходили слухи, что она «дает» всем без разбора, кроме разве что совсем лохов. Бережной к лохам не относился, но был скромен и долго искал к Марине подход. Он как будто случайно сталкивался с ней несколько раз после школы, потом оказался в одной команде по волейболу на уроках физкультуры, а затем как-то встретил ее на улице и пригласил в кино. Там же, в темном зале под мерцание экрана (шла какая-то комедия про тупых полицейских), Бережной пригласил Марину в гости после сеанса. От волнения у него пылали уши и учащенно билось сердце. Вместо бесов перед глазами вспыхивали маленькие точки, а ноги словно сделались ватными. Если бы Бережному предложили на выбор: пригласить на свидание девушку или убить человека, он бы, не задумываясь, выбрал второе. Убийства, оказывается, давались ему легче. Марина согласилась. Фильм был досмотрен в страшном волнении. Бережной привел Марину домой, усадил на кухне, а сам принес из комнаты припасенную для этого дела сумку. В сумке лежали три бутылки водки, несколько плавленых сырков в фольге, два лимона и пачка презервативов. Все, кроме презервативов, Бережной выложил на стол. Марина хихикнула в кулак, и во взгляде ее – Бережной заметил – зажглись огоньки. Видимо, у нее в голове сидели свои бесы. Женские. Чтобы не затягивать, Бережной разлил по рюмкам, быстро нарезал закуску. Выпили. Налил еще. Выпили. После третьей стопки сделали паузу. Бережной был не любитель алкоголя, поэтому быстро почувствовал головокружение и сонливость. Под мышками и между лопатками промокло от пота. Взгляд Марины налился томной, тяжелой похотью. Она положила в рот кусочек сыра, потом взяла Бережного за ладонь и потянула к себе. – Ну я же знаю, зачем ты меня позвал, – прошептала она и как-то нагло впилась Бережному в губы. Она ничего такого не знала. Помимо секса Бережному нужно было покормить бесов. Возможно, это была их последняя еда перед окончанием школы. Бережной снова собирался рискнуть жизнью. Он хотел напиться и напоить Марину до состояния алкогольного отравления. Чтобы они оба свалились без сознания. Чтобы их тошнило и выворачивало наизнанку. Чтобы пришли судороги, а голова раскололась, словно по ней много раз ударили молотком. Бережной должен был выжить. А Марина – нет. Он ответил на поцелуй и даже засунул свой язык ей в рот, но это было влажно, противно и не возбуждало. Марина (вроде бы небольшого роста, щупленькая) показалась Бережному громадиной, которая наваливается тяжелым телом на него, лезет руками под рубашку, срывает пуговицы… Он отстранился, подсунул рюмку. Буркнул: – За знакомство же, ну… Выпили. Еще через пару минут они были в комнате Бережного, с водкой и кусочками лимона в сахаре на блюдце. Секс получился быстрым, скомканным и грязным. Бережной успел немного помять Марине грудь, прежде чем кончил. Марина охала, корчилась под ним, гладила его вспотевшую спину, но явно осталась не удовлетворена. Едва Бережной скатился на пол, Марина выпила сама и спросила, как быстро они смогут продолжить. – Мне надо в туалет, – буркнул Бережной. В туалете он вставил в рот как можно глубже два пальца и вызвал рвоту. Сразу сделалось легче. Лоб покрыли капли пота. Вернувшись, он больше не пил, а подливал Марине. Решил, что сначала разберется с ней, а потом догонит сам. Марина выпивала быстро, напивалась еще быстрее. На второй раз, когда Бережной был готов, она лежала на кровати, раздвинув ноги, и тихонько что-то бормотала в такт его ритмичным движениям. Кажется, про везунчика Бережного. Он же, закончив дело, принялся вливать ей рюмку за рюмкой между губ. Минут через пять Марина уснула. Или отключилась. Не разобрать. Он не знал точно, какая нужна человеку доза, чтобы умереть от алкоголя. Была еще одна бутылка, и Бережной собирался провести пару часов затем, чтобы влить водку в Марину и проверить. Для чистоты эксперимента он выпил тоже, но почувствовал себя дурно и бросился в туалет. Его рвало долго и сильно. Кажется, внутренности вспыхнули огнем и поджаривались. Все это время перед глазами танцевали бесы. Происходящее явно доставляло им удовольствие, хотя сам Бережной уже не был уверен, что затея хорошая. Он хотел еще секса, но Марина явно закончила эстафету.