– Где тебя носило? А, Пэрриш. Я думал, ты работаешь. То есть Ронан знал не больше Адама. Тот почувствовал холодок облегчения, которое тут же подавил. – Работал, – сказал он, наконец нащупав выключатель. Комната превратилась в сумеречную планету. В углах шевелились острозубые тени. – Где Ной? – спросил Ганси. Он выдернул шнур будильника из стены, чтобы заткнуть его. Ронан оценил состояние Ганси и поднял бровь. – Вышел. – Нет, – с ударением ответил Ганси. – Нет. Ной! Он попятился в центр комнаты и повернулся, чтобы окинуть взглядом углы и потолок – такие места, где вряд ли мог находиться сосед по квартире. Адам помедлил у двери. Он не понимал, отчего такой шум из-за Ноя. Ной, который иногда незаметно пропадал на полдня. Человек, чья комната была девственно-чистой, а голос никогда не повышался. Ганси перестал искать и повернулся к Адаму. – Адам, – сказал он, – как фамилия Ноя? Адаму всегда казалось, что он это знает. Но теперь фамилия Ноя абсолютно вылетела у него из головы, и Адам остался стоять, приоткрыв рот. Это было всё равно что забыть дорогу в школу или домой, телефонный номер Монмутской фабрики… – Не помню, – признался он. Ганси указал на Адама таким жестом, как будто стрелял в него из пистолета или хотел обратить на что-то особое внимание. – Черни. Зерни. Щерни. Ну или как она там произносится. Короче. Ной Черни. Откинув голову назад, он заорал в пустоту: – Я знаю, что ты здесь, Ной! – Чувак, у тебя крыша поехала, – заметил Ронан. – Открой его комнату, – велел Ганси. – И скажи мне, что там. Изящно пожав плечами, Ронан выскользнул в коридор и повернул ручку двери Ноя. Она открылась, обнаружив краешек неизменно застеленной кровати. – Как обычно, похоже на келью монашки, – сказал Ронан. – Все признаки психушки. Что я ищу? Наркотики? Девочек? Оружие? – Скажи, – потребовал Ганси, – какие уроки ты посещаешь вместе с Ноем. Ронан фыркнул. – Никакие. – И я тоже, – ответил Ганси и посмотрел на Адама, который слегка покачал головой. – И Адам. Как такое возможно? Впрочем, он не стал ждать ответа. – Когда он ест? Вы когда-нибудь видели, как Ной ест? – Да мне всё равно, – ответил Ронан. Он погладил пальцем головку Бензопилы, и она в ответ задрала клюв. Это были странный момент и странный вечер, и, случись это накануне, Адам подумал бы, что редко видел проявления столь бездумной доброты в Ронане. Ганси принялся стремительно задавать вопросы обоим: – Ной платит за квартиру? Когда он переехал сюда? Вы когда-нибудь его спрашивали? Ронан покачал головой. – Чувак, ты реально слетел с тормозов. Что случилось? – Я полдня общался с полицией, – сказал Ганси. – Мы с Блу поехали к той церкви… Теперь Адама ранила зависть, глубокая и неожиданная, – эта рана продолжала болеть и не становилась менее мучительной от того, что он не знал, чем, собственно, она нанесена. Ганси продолжал: – И не смотрите на меня так, вы оба. Суть в том, что мы нашли труп. Точнее, скелет. Знаете, чей? Ронан стойко выдерживал взгляд Ганси. Адаму показалось, что ответ на этот вопрос он видел во сне. За спиной у них вдруг хлопнула входная дверь. Они резко развернулись, но в зале никого не было, только трепетание уголков карты на стене намекало, что кто-то двигался. Ребята смотрели на шелестевшую бумагу и прислушивались к замиравшему эху. Ветра не было. Адам почувствовал, как по спине ползут мурашки. – Мой, – ответил Ной. Все, как один, повернулись обратно. Ной стоял на пороге своей комнаты. Его кожа была цвета пергамента, а глаза туманными и неопределенными, как всегда в сумерках. На лице виднелось большое пятно, только теперь оно напоминало кровь или грязь. А может быть, яму – словно кости черепа провалились внутрь под кожей. Ронан, весь напрягшийся, не двигался с места. – В твоей комнате было пусто. Я только что туда заглядывал. – Я же тебе говорил, – сказал Ной. – Я всем вам говорил. Адам закрыл глаза. Ганси наконец-то овладел собой. Чего он хотел от жизни, так это фактов, вещей, которые он мог записать в свою тетрадь, дважды констатировать и подчеркнуть, и неважно, насколько невероятными они были. Адам понял, что с самого начала, с тех пор как Ганси привез его сюда, он, в общем, не знал, что найдет. Да и откуда он мог знать? Кто бы поверил… – Он мертв, – сказал Ганси. Он стоял, крепко обхватив себя руками. – Ты в самом деле мертв, так? Ной печально произнес: – Я же говорил. Они уставились на него, стоявшего в шаге от Ронана. На самом деле – подумал Адам – Ной выглядел гораздо менее реальным, чем Ронан. Это же было очевидно. С ума сойти, они не замечали. Как странно, но им в голову не приходило задуматься о том, какая у него фамилия, откуда он приехал, какие уроки посещал, а какие нет. Влажно-липкие руки, чистенькая комната, неизменно грязное лицо. Ной был мертв всё то время, пока они общались. Реальность напоминала мост, который рушился под ногами. – Блин, – наконец сказал Ронан с ноткой отчаяния. – Всё это время ты меня пилил, что я не даю тебе спать по ночам. Но ты даже не нуждаешься в сне! Адам чуть слышно спросил: – Как ты умер? Ной отвернулся. – Нет, – сказал Ганси, и в этом слове послышалась глубокая целеустремленность. – Неправильный вопрос. Надо спросить: кто тебя убил? Ной словно пытался спрятаться – это выражение всегда появлялось на его лице, когда ему становилось неуютно. Взгляд вбок, глаза неясные и чужие. Адам вдруг с особой остротой ощутил, что Ной – мертвец, а он нет. – Если ты мне скажешь, – продолжал Ганси, – я смогу навести полицию на след. Ной опустил подбородок еще ниже. Его лицо потемнело, глазницы углубились, превратившись в провалы. Перед ними стоял мальчик? Или что-то, лишь напоминавшее мальчика?