– Куда же вы? – Неизвестно, что там, за этой дверью! Поэтому минуту подождите меня здесь! Что бы ни случилось, не выдавайте себя! Девушка отступила назад. – Ну что же, Антон Карлович, вот подходящий случай проверить вашу теорию: расчет или все же фарт? – проговорил себе под нос Азаревич. Он вставил ключ в замочную скважину, дважды повернул его и толкнул дверь. Та заскрипела и подалась вперед, отгребая от порога пушистый легкий снег, искрившийся в слабом свете разложенного где-то невдалеке костра. Азаревич выглянул из-за приоткрытой двери и замер. У выхода из подземелья стояли трое: двое с вилами наперевес и один с берданкой в руках. – Стой! Кто идет? – немигающий ружейный ствол уставился на Азаревича. «Расчет или фарт?» – пронеслось в голове у воролова. – Келлер! – Как-как? – Антон Карлович Келлер, поручик!! Вы что здесь, в конец озверели – на начальство с вилами бросаться?! В кнуты бы вас, была бы моя воля! Мужики переглянулись. – Он? Один из них сощурился, присматриваясь к воролову: – Да вроде он… От его превосходительства господина губернатора… – Что, не признали сослепу? – оскалился Азаревич. – Виноваты, ваше благородие, не признали… – часовые опустили оружие. – Вот то-то же! Но за бдительность хвалю! – Азаревич, сменив гнев на милость, подошел к ним поближе. Недалеко от выхода из подземелья белел уже знакомый ему флигель, в котором он совсем недавно грелся у печи, пил душистый крепкий чай и вместе с Федоровым спасал сыпавшиеся из рук Васеньки Любезникова гипсовые изваяния. Отсюда к крыльцу и к приоткрытой и никем не охраняемой калитке, ведущей на улицу, вилась узкая протоптанная в сугробе дорожка. – Давно вы тут? – Да сегодня с полудня, ваше благородие, как и обычно. А вы-то зачем здесь? Аль случилось чего? – Ничего не случилось. Лишние глаза появились у нас, ненужные и опасные! Вот и обхожу посты, проверяю, все ли тихо… Внезапно из приоткрытой двери в подземелье послышался женский визг. Азаревич сунул руку за спину, повернулся боком к стоящему слева от него часовому с винтовкой и, не вынимая из-за пояса револьвер, выстрелил ему в живот. Затем он выхватил свое оружие и несколькими ударами его тяжелой рукоятки уложил на месте оставшихся двух контрабандистов. – Катя, ко мне! – крикнул воролов. У выхода появилась Екатерина Павловна: – Там внизу шум, шаги и свет вдалеке… – В калитку! Живо! Азаревич вырвал из пальцев застреленного дозорного берданку, забросил ее на плечо, потом схватил девушку за руку и они, увязая в снегу, подгоняемые неожиданно набросившимся на них ветром, изо всех сил помчались к калитке. Пуля, прошив рукав кителя, обожгла Азаревичу кожу чуть выше локтя, когда они почти поравнялись с крыльцом флигеля. Воролов обернулся и увидел у выхода из потайного лаза десяток силуэтов. Ему вслед снова загремели выстрелы. В этот момент в калитке блеснул огонь, и во двор ринулись еще несколько человек в сермягах, больших меховых шапках и с оружием в руках. – Сюда! Беглецы впорхнули на крыльцо. Азаревич что было сил ударил здоровым плечом в дверь, и еле державшийся в хрустнувшем замке засов со звоном отлетел прочь. Воролов втолкнул свою спутницу внутрь. – Кресло! – крикнул он, захлопывая дверь с другой стороны и налегая на нее всем телом. Екатерине Павловне не надо было повторять дважды. Она с силой, неожиданной для такой хрупкой девушки, подтащила ближе стоявшее в передней рядом с вешалкой кресло. Вдвоем с Азаревичем они подперли его спинкой массивную медную дверную ручку, а затем приволокли сюда же какой-то шкафчик и сундук, обитый железом. Влетевшая в окно пуля прервала их упражнения в фортификации. Стекло в одном из окон мастерской брызнуло мелкими колючими осколками, и гипсовая голова Мольера, стоявшая у печки, разлетелась на несколько кусков, которые в беспорядке рассыпались по полу, как белые фигуры, сброшенные с опрокинутой шахматной доски. Азаревич упал на пол и потянул за собой Екатерину Павловну. Теперь дом обстреливали с нескольких сторон. Врывавшиеся через разбитые оконные стекла пули рыскали по темной мастерской, впиваясь в стены и скалывая с них штукатурку, прошивали насквозь незаконченные живописные холсты, сбрасывая их с мольбертов на пол, разбивали бутыли с маслом и клеем, оставляя на стенах и мебели россыпь влажных пятен, вспарывали обшивку кресел, взметая в воздух клочья конского волоса набивки, и со звоном отскакивали от железной печи, за которой предусмотрительно спрятались Екатерина Павловна и Азаревич с винтовкой в руках. Мастерская поручика Федорова превратилась в подобие преисподней. Потом стрельба внезапно прекратилась. Через несколько секунд раздался мощный удар в дверь. Баррикада в сенях дрогнула, но не поддалась. Сейчас же в одном из оконных проемов появился черный силуэт с пистолетом в руке. Азаревич прицелился и нажал на спусковой крючок. Фигура захрипела и, выронив оружие, выпала обратно в окно. Оттуда еще несколько раз выстрелили. Одна из пуль снова высекла сноп искр, ударившись о стену печки, другая же вдребезги разнесла последнее из уцелевших изваяний – бюст Монтескье. – Похоже, они хорошо видны снаружи, – проговорил Азаревич. – Ну что же, хоть на что-то сгодились… Он отбросил ставшую теперь бесполезной винтовку и пополз по полу, усеянному битым стеклом, раскрошенной штукатуркой, гипсовыми осколками и ошметками мебельной набивки, к окну. Там он нащупал свой очередной трофей – старый кремневый двухствольный пистолет с двумя замками и двумя курками. Пальба возобновилась. – Сейчас они отстреляются и снова полезут внутрь, – прокричал воролов, пробравшись обратно к Екатерине Павловне. – Возьмите это себе! Держите крепко двумя руками и бейте в любого, кто покажется в окне! В ответ Славина только кивнула. Из сеней снова послышались удары: стоявшие на крыльце контрабандисты продолжали вышибать дверь. Азаревич метнулся туда и, увидев, что баррикада уже поддается натиску атакующих, пригнулся, подкрался к приоткрытой двери и пару раз выстрелил в образовавшийся проем. В этот момент за его спиной раздался женский крик. Он обернулся и увидел в окне в дальнем конце мастерской еще одну тень. Та соскочила с подоконника на пол и пальнула в отпрыгнувшего в сторону Азаревича. Азаревич, упав навзничь, выстрелил следом. Теперь его револьвер был пуст. Бандит вскочил и побежал к поверженному противнику, на ходу прицеливаясь. «Встречай, Келлер!» – подумалось Азаревичу. Но спустить курок нападавший не успел. Позади него на мгновение вспыхнуло пламя, с оглушительным грохотом из его груди вдруг выпрыгнули в разные стороны влажные комья шерсти, его колени подогнулись и он, выронив револьвер, замертво рухнул на пол. За его спиной стояла Екатерина Павловна, сжимая пистолет с двумя дымящимися стволами. Азаревич подполз к трупу, подобрал его «Смит и Вессон» и поднялся на ноги. За окном снова началась стрельба. Азаревич пригнулся и, не то схватив, не то крепко обняв Славину за плечи, увлек ее обратно в укрытие. Потом он прислушался. – Что такое? Они сюда больше не стреляют! Они будто разделились и теперь палят друг по другу… – Да, странно…