– Одиннадцать… Треск револьверного выстрела переполошил дремавшую чащу. Встрепенулись птицы, заметались по вековым стволам перепуганные белки – сам лес, это древнее мрачное, но справедливое божество, казалось, возмутился хладнокровным убийством: он заорал сотней голосов и замахал на злодея сотней голых ветвей, с которых полетели вниз заледеневшие ободранные листья и снежная пыль, искрящаяся в лучах просыпающегося солнца. Стрелявший в ответ только усмехнулся. Затем он оглянулся и прислушался, быстро накинул свою шинель, портупею, нацепил шашку и с револьвером в руке медленно подошел к поверженному противнику. Тот лежал ничком, цепляясь побелевшими пальцами за окропленный собственной кровью снег, и глухо стонал. – Вас погубило ваше собственное благородство. Друг мой, не в каждой бочке нужно служить затычкой, и не за любую даму следует вступаться – разве жизнь вас этому еще не научила? – стрелок вставил в барабан еще один патрон, потом снова взвел курок и направил на распластанного в сугробе противника длинный тяжелый ствол… …Примерно через полчаса на двор госпиталя при части резво прискакал вороной конь под седлом, но без седока. Он был запряжен в сани-волокуши, сделанные из наспех очищенных от ветвей тонких еловых стволов. Рядом бежал запыхавшийся поручик Келлер в кителе на голое тело, держа коня под уздцы. От обоих клубами валил пар. Странный экипаж, прошелестев по двору, подскочил к крыльцу и остановился. В волокушах на срубленном шашкой лапнике, укрытый двумя шинелями, лежал Шипов. Он был без сознания. Его лицо было мертвенно бледным, а на губах и вокруг носа запеклись сгустки крови. – Быстрее врача! У меня тяжелораненый! – закричал Келлер. – Врача ко мне, живо! Вокруг оживились, забегали, затопали, засуетились люди в форме и белых халатах. – Тяжелое ранение в спину навылет, большая кровопотеря, без сознания, – Келлер был спокоен, сух и лаконичен. – Первичная перевязка на месте. Со времени ранения прошло не более трех четвертей часа!.. Шипова осторожно положили на носилки и унесли внутрь через широко распахнутые двери… …Азаревич сидел на стуле в маленькой душной каморке. Дверь, соединявшая ее с кабинетом штабс-ротмистра, была на пол-пяди приоткрыта, и в щель можно было видеть край обтянутого зеленым сукном стола, за которым сидел в пятне солнечного света Пятаков и прилежно вел протокол допроса. Из кабинета слышались голоса штабс-ротмистра и поручика Келлера. Город был взбудоражен известием о найденном в лесу офицере с пулей в спине. В полку было неспокойно, казаки тоже поговаривали, что это точно китайцы, и штабс-ротмистр больше всего опасался, как бы некоторые горлопаны не перешли к дракам и провокациям: они повергнут в хаос весь этот приграничный город, только кажущийся тихим. А граница спокойной не бывает! Тут равновесие – важнейшее дело… – Докладывайте, поручик, обо всем по порядку, – начал штабс-ротмистр севшим от тревоги и усталости голосом. – Утром в восемь часов с четвертью, находясь в лесу, что в половине версты от заставы, услышал звук выстрела и принял решение о разведке, – отчеканил Келлер. – Чем же вас смутили вероятные охотники? – спросил штабс-ротмистр. – Тем, что охотники из револьверов зверя или птицу не бьют. – Это был револьверный выстрел? Вы уверены? – Совершенно! Это позже и подтвердилось. – Так-так! Дальше? – Поехал на звук, вышел на маленькую опушку с тропинкой посередине. Вижу – на тропинке лицом вниз лежит неподвижная фигура в военной форме. Осмотрелся, спешился, подошел к лежащему, повернул, узнал поручика Шипова, тяжело раненного пулей и явно потерявшего много крови. Пульс прощупывался, но очень слабо… – Вы видели стрелявшего? – Никак нет! – Не попытались идти по следу? – Счел сие невозможным: нужно было оказать помощь раненому! Пятаков слегка кашлянул. Штабс-ротмистр подошел к столу и заглянул в протянутую ему бумагу: – Ну-ну, дельно пишешь! Продолжай! Он вернулся к допросу: – Так, значит, помощь оказали? – Так точно! Оказал посильную первую помощь, и, не теряя времени на поиск стрелявшего, доставил раненого в госпиталь подручными средствами. – Келлер, а что вы делали в лесу? Поручик немного замялся: – Возвращался с прогулки… – В такое время? – Все ночь сон не шел, вот и решил с зарей прокатиться, места для охоты посмотреть подходящие. Штабс-ротмистр неуверенно кивнул: – Как бы то ни было, это вышло удачно. По пути кого-нибудь встречали? – Никак нет! – Что-либо подозрительное видели? – Никак нет!.. Келлер вышел от штабс-ротмистра собранный, подтянутый; он неспешно выкурил на крыльце папиросу, потом бросил окурок, вскочил на коня и исчез в неизвестном направлении. Азаревич появился из своего укрытия. В кабинет заглядывало катившееся к полудню солнце. Пятаков складывал листы бумаги, на которых вместе с ответами Келлера были записаны вопросы, что околоточный надзиратель сам же по ходу беседы писал для подсказки штабс-ротмистру. Тот, в свою очередь, стоял у окна и барабанил пальцами по стеклу. – Что скажете? – обратился воролов разом к обоим. – Да китайцы это! Контрабандисты, как пить дать! Теперь, к бабке не ходи, начнутся погромы. Хоть сейчас всю роту в ружье ставь! – штабс-ротмистр заметно нервничал. – Такое впечатление, что вы больше беспокоитесь о возможных беспорядках, чем о том, чтобы нашли стрелка, тяжело ранившего вашего же обер-офицера… – Азаревич, вы как вчера родились! У нас всегда так: одна жизнь, другая, десяток – это мелочи! Главное, чтобы тихо все было, и начальству на глаза не попадаться. А то никто целым не уйдет, всем достанется на орехи, и больше всего – тем, кто честно служит и ниже чином. – Хорошо, ну а про Келлера-то что скажете? – Да что тут говорить! Сделал все по уставу: однополчанина перевязал, с поля боя, так сказать, вынес, доложил, отчитался. Вон, поскакал со спокойной душой, – штабс-ротмистр вздохнул. – Да… Есть ли Келлеру нужда лгать о том, видел ли он убийцу? Вроде бы нет. А вот как речь зашла о прогулке в лесу, замялся. Что-то тут не сходится… Ну не свидание же он назначал в лесу! А вы, Евстратий Павлович, как думаете? – Считаю, что это он Шипова подстрелил! – отозвался Пятаков. – Город военный, тут каждый третий – либо солдат, либо офицер, либо казак. Но раненого Шипова нашел именно Келлер – его сосед по комнате, с которым они в натянутых отношениях, и один другого, по вашим же, Петр Александрович, словам, однажды угрожал пристрелить. Случайно? А может, немец просто-таки сдержал свое обещание? – Но зачем же он тогда его привез в лазарет? – Для отвода глаз. Доктор говорит, что поручик – не жилец. Келлер и просчитал все. – Нет, не то… А что со следами в лесу? Вы все осмотрели? – Да, только натоптано там уже было порядочно: на месте успел побывать драгунский патруль. На снегу можно было различить только отпечатки сапог и кровь, да еще нашли шашку Шипова – в сугроб была брошена, шагах в десяти от того места, где он сам лежал. Драгуны уверены, что Шипов напоролся на контрабандистов. Такие тут водкой или золотом промышляют. – А Шипов-то что в лесу делал, – усмехнулся Азаревич, – по мнению драгунского патруля? Пятаков развел руками: – Не понимаю! Но Келлер явно что-то недоговаривает… – Это все, Евстратий Павлович, на дуэль похоже, – сказал Азаревич. – А я же и говорю: жили бок о бок, друг друга не любили, потом оба – в лесу, и один застреленный. Так и есть – дуэль! – Только застрелен-то он в спину! Но как бы то ни было, одним подозреваемым у нас как будто бы меньше. – Только если он – не тот, кого мы ищем… – Резонно! Но нам все равно нужно двигаться вперед, а Шипов уже наверняка надолго выведен из игры. Время работать с остальными! Воролов подумал минуту-другую и повернулся к штабс-ротмистру: – Ваше высокоблагородие, позвольте мне проверить вариант с контрабандистами! Вы завтра не устроите мне с поручиком Келлером совместный объезд постов? Глава XIV