– Я Валентина Кастильо. И у меня есть право ходить где угодно. Опускаю руки. Валентина Кастильо – дочь Верховного главнокомандующего, Сантьяго Кастильо. Я не знаю, как должна выглядеть Валентина, а девушка может оказаться самозванкой. Впрочем, если я рискну и окажусь неправа… Меня могут казнить. Вглядываюсь в пространство за девушкой. Ничего не видно, тьма и только. Мое любопытство – как и беспокойство – растет с каждой минутой. Бросаю взгляд на запястье. Вызовов нет. – Кто ты? – интересуется девушка. – Я – Джульетта Феррарс. Солдат главнокомандующего Северной Америки. Позвольте пройти. Валентина смотрит на меня в упор, внимательно разглядывает с головы до ног. Слышится глухой щелчок, словно что-то открылось, и я разворачиваюсь в поисках источника звука. Однако ничего не нахожу. – Вы только что разблокировали сообщение, Джульетта Феррарс. – Какое сообщение? – Джульетта? Джульетта. Голос Валентины внезапно изменился. Она стала говорить так, точно боится и еле переводит дыхание, запыхавшись от быстрой ходьбы. Ее голос гулко разносит эхом по коридору. Слышу звуки грохочущих по полу шагов, где-то очень далеко, словно Валентина бежит не одна. – Viste, времени не было, – говорит она, и все больше проскальзывает испанский акцент. – Лучше придумать ничего не смогла. У меня есть план, но no sé si será posible. Este mensaje es en caso de emergencia[2]. Лену и Николаса забрали и увели примерно в том направлении. – Валентина указывает в темноту. – Я сейчас пытаюсь их найти. Если не получится… Голос начинает затухать. Освещающий ее лицо свет мигает. – Стой… – Я тянусь вперед. – Где ты… Моя рука проходит прямо сквозь Валентину, и я ахаю. Она бестелесна. Ее лицо – всего лишь иллюзия. Голограмма. – Извини. – Голос Валентины начинает деформироваться. – Извини. Лучше не могла. Когда ее образ полностью испарился, я с грохочущим сердцем ринулась во тьму. Не понимаю, что происходит, но если дочь главнокомандующего Южной Америки попала в беду, найти ее и защитить – моя прямая обязанность. Я знаю, что предана Андерсону, однако странное, знакомое тепло все еще давит на мой разум, усмиряя внутренний голос, который велит повернуть назад. И я за это благодарна. Где-то в глубине души я понимаю, что мой разум состоит из странного сплетения противоречий… Впрочем, на то, чтобы задуматься, нет и секунды. В коридоре слишком темно, и передвигаться там сложно, правда, раньше я заметила, что декоративные пазы в стенах на самом деле врезные двери, поэтому, не полагаясь на зрение, иду на ощупь. По ходу движения шарю пальцами в поисках отверстий в гладкой поверхности стены. Коридор очень длинный. Наконец, чувствую знакомый проем, там дверь. Я медлю. Нажимаю обеими руками, готовая, если придется, снести стену, как вдруг дверь мне поддается, по краям образуются щели, точно меня ждали. Рассчитывали, что я приду. Вхожу в комнату. За исключением тусклого синего света, который разливается, пульсируя, по полу, здесь царит кромешная тьма. Я иду вперед и, хотя оружие мне ни к чему, тянусь к прикрепленной на спине винтовке. Продвигаюсь медленно, мягкие ботинки бесшумны, направляюсь к пульсирующему вдалеке свету. Пока иду, свет начинает дрожать. Внезапно загорается верхний свет – знакомая конструкция из похожих на соты ячеек разрезает пол странными косыми лучами. Необъятные масштабы помещения начинают приобретать форму. Изумленно разглядываю гигантскую куполообразную комнату и занимающий целую стену пустой резервуар с водой. Сиротливые рабочие столы, перекошенные стулья. На полу и столах кривыми стопками сложены сенсорные панели, везде кучами навалены бумаги и папки. Похоже, здесь водятся призраки. Место заброшено. Ясно, однако, что прежде оно использовалось по полной. Продвигаясь дальше, вглубь помещения, я замечаю стабильное лиловое свечение, льющееся откуда-то неподалеку. Заворачиваю за угол и вижу его источник. Поперек всей лаборатории в идеальную прямую линию выстроились восемь стеклянных цилиндров, каждый высотой с комнату и шириной с рабочий стол. В пяти из них человеческие тела. Три цилиндра в конце пустуют. Лиловый свет исходит из цилиндров; по мере приближения я понимаю, что тела подвешены в воздухе, связанные исключительно этим светом. Трех юношей я не узнаю. Одна девушка мне тоже незнакома. Зато другая… Я подхожу ближе к резервуару и вздыхаю. Валентина. – Что ты здесь делаешь? Я круто разворачиваюсь, поднимаю винтовку, целясь в направлении голоса. И опускаю оружие, увидев лицо Андерсона. Вмиг всепроникающее тепло покидает мой мозг. Ко мне возвращается разум. Мой разум, мое имя, мое положение, мое место – мое постыдное, неблагонадежное, безрассудное поведение. Страх и ужас заполняют меня. Как я объясню то, чего сама не понимаю? Лицо Андерсона остается каменным. – Сэр, – быстро реагирую я, – эта молодая женщина – дочь Верховного главнокомандующего Южной Америки. Как слуга Оздоровления, я посчитала своим долгом ей помочь. Андерсон не сводит с меня взгляда. Наконец интересуется: – А как ты узнала, что эта девушка – дочь Верховного главнокомандующего Южной Америки? Я встряхиваю головой. – Сэр, мне было… что-то вроде видения. Когда я стояла в коридоре. Она сказала, что она Валентина Кастильо и что ей нужна помощь. Она знала, как меня зовут. И сообщила, куда идти. Андерсон выдыхает, явно расслабляясь. – Это не дочь главнокомандующего Оздоровления, – тихо произносит он. – Тебя ввело в заблуждение тренировочное упражнение. Чувство стыда с новой силой ввергает меня в жар. Андерсон вздыхает. – Мне очень жаль, сэр. Я решила… я решила, что просто обязана ей помочь, сэр. Андерсон вновь смотрит мне в глаза. – Понятно. Я держу голову прямо, но от позора внутри все горит. – И? – продолжает он. – Что ты подумала? Андерсон жестом показывает на выстроившиеся в ряд стеклянные цилиндры, на выставленные внутри фигуры. – Я думаю, что экспозиция просто прекрасна, сэр. Андерсон едва сдерживает улыбку. Подходит на шаг ближе, изучает меня. – Прекрасная экспозиция, да неужели… Я сглатываю возникший в горле комок. Его голос меняется, становится нежным. Мягким. – Ты ведь никогда меня не предашь, правда, Джульетта? – Так точно, сэр, – быстро отвечаю я. – Никогда. – А ну-ка скажи мне, – велит он, поднимая руку к моему лицу. Костяшками пальцев слегка касается моей щеки, ведет по линии подбородка. – Ты умрешь за меня? Мое сердце колотится в груди. – Так точно, сэр. Он берет мое лицо в свои руки, водит большим пальцем, нежно поглаживая, по подбородку. – Ты пойдешь на все ради меня? – Так точно, сэр. – И все же ты умышленно меня ослушалась. – Он опускает руку. Внезапно лицо словно холодеет. – Я приказал подождать снаружи. Я не приказывал где-то бродить. Я не приказывал с кем-то разговаривать. Я не приказывал думать самостоятельно или спасать кого-то, кто заявляет, что нуждается в спасении. Разве не так? – Именно так, сэр. – Ты позабыла, что я – твой хозяин? – Никак нет, сэр. – Лжешь! – кричит он.