На сей раз я на самом деле падаю с кровати. – Обменял себя? Как? – Я пытаюсь подняться с пола, встать на ноги. – Разве Адаму есть что предложить? Андерсону уже известны все наши секреты. Мне отвечает Джеймс, очень тихо: – Он отдал им свою силу. Я смотрю на него, моргая, как идиот. – Не понимаю. Как можно отдать кому-то свою силу? Нельзя взять и отдать свою силу. Ведь так? Это же не штаны, которые можно снять и просто передать другому. – Нельзя, – соглашается Уорнер. – Но Оздоровление знает, как это сделать. Они умеют отбирать. А как, по-твоему, мой отец позаимствовал целительные силы Сони и Сары? – Адам им рассказал, что он у-умеет. – Голос Джеймса дрожит. – Он им рассказал, что с-способен своей силой выключить силы других. Он думал, что это м-может им пригодиться. – Только представь, какие открываются возможности, – говорит Уорнер, изображая восторг. – Представь, как можно использовать в своих целях такую силу в мировом масштабе; создать мощное оружие и быстренько заглушить все повстанческие группы, без исключения. Свести оппозицию к нулю. – Охренеть! По-моему, я сейчас грохнусь в обморок. Мне и правда дурно. Кружится голова. Воздуха мало. – Не может быть, – повторяю я, почти выдыхая слова. – Не может быть. Просто невозможно. – Я как-то раз сказал, что сила Кента бесполезна, – тихо признается Уорнер. – А теперь понимаю, каким был дураком. – Он не хотел. – Джеймс беззвучно рыдает, по его лицу стекают слезы. – Клянусь, он на это пошел, только чтобы спасти меня. Он предложил единственное, что у него было – единственное, что, по его мнению, могло их заинтересовать. Чтобы меня уберечь. Я знаю, что он не хотел. Он не видел другого выхода. Он думал, что поступает правильно. И постоянно твердил, что убережет меня. – И прибежал прямиком к тому, кто всю жизнь над ним издевался? – Я вцепляюсь руками в волосы. – В этом нет никакого смысла. Какой в этом смысл? Ну какой? Внезапно до меня доходит. – Что же он наделал! – потрясенно шепчу я. – Андерсон все равно использовал тебя как приманку. Он притащил тебя сюда как рычаг для давления на нас. Он бы тебя убил даже после всего, что потерял Адам. – Кент повел себя как отчаявшийся идиот, – соглашается Уорнер, – если поверил моему отцу, что тот оставит в покое Джеймса. Одно это говорит, какой он дурак. – Он был в отчаянии, но он не идиот. – Джеймс пышет гневом, его глаза снова наполняются слезами. – Он меня любит, он просто старался меня уберечь. Я очень переживаю! Я боюсь, что с ним что-нибудь случится! И я боюсь, что Андерсон сделает с ним что-нибудь ужасное! Джеймс с трудом сглатывает вставший у него в горле комок. – Что мы будем делать? Как нам вернуть Адама и Джульетту? Я крепко зажмуриваюсь и пытаюсь глубоко дышать. – Послушай, ты по этому поводу не нервничай, договорились? Мы их вернем. А когда вернем, я сам прибью Адама. Джеймс ахает. – Не бери в голову, – вмешивается Уорнер. – Он не то имеет в виду. – Нет, черт возьми, я имею в виду именно то. Уорнер делает вид, что не слышит. – Судя по информации, которую я добыл за секунды до твоего незваного появления, – спокойно продолжает он, – похоже, отец вершил правосудие из Сорок пятого сектора, как и предсказывала Сэм. Но его там больше нет, я уверен. – Как ты можешь быть сейчас хоть в чем-то уверен? – Потому что я знаю своего отца, – последовал ответ. – Я знаю, что для него важнее всего. И знаю, что он был тяжело, зверски ранен. Есть лишь одно место, куда он отправится в таком состоянии. – Куда же? – недоуменно моргаю я. – В Океанию. Обратно к Максимилиану Соммерсу, единственному человеку, который способен собрать его по частям. Я столбенею от ужаса. – В Океанию? Пожалуйста, скажи, что ты шутишь. Нам нужно вернуться в Океанию?.. Черт побери! Значит, придется снова угнать самолет. – Нам, – раздраженно повторяет он, – ничего делать не придется. – Конечно, нам… В этот момент входят девушки. Увидев меня и Уорнера, они замирают. – Что вы тут делаете? – одновременно спрашивают близнецы. Миг, и Уорнер на ногах. – Я уже уходил. – Ты хотел сказать, мы уже уходили, – едко замечаю я. Уорнер, не обращая на меня внимания, кивает Джеймсу и направляется к двери. Я иду за ним и вдруг вспоминаю… – Джеймс, – говорю я, разворачиваясь. – ты поправишься, не сомневайся. Мы найдем Адама, привезем его домой и все уладим. Твоя задача сейчас – отдыхать, объедаться шоколадом и спать. Ясно? И ни о чем не переживай. Справишься? Джеймс смотрит на меня, взгляд, потом утвердительно кивает. – Отлично. – Я делаю шаг вперед и целую его в макушку. – Отлично. Ты поправишься. Все будет хорошо. Я прослежу, чтобы все было хорошо. Договорились? Джеймс поднимает на меня глаза и, вытирая последние слезы, шепчет: – Договорились. – Отлично, – повторяю я уже в третий раз, не отрывая глаз от маленького невинного личика. – Ладно, а теперь я пойду и со всем этим разберусь. Круто? – Круто. – Джеймс наконец улыбается. Я улыбаюсь в ответ, отдавая ему всю свою теплоту, а потом вылетаю за дверь в надежде догнать Уорнера до того, как он полезет спасать Джей без меня. Элла Джульетта Как же хорошо снова молчать. Этим утром что-то между нами изменилось, что-то сломалось. Напротив меня – Андерсон, он выглядит расслабленным, что непривычно, однако задавать вопросы – не мое дело. Мне выпала честь быть его самым доверенным солдатом, больше ничего не имеет значения. Сегодня – официально мой первый рабочий день, и я счастлива здесь находиться, даже когда он вовсе меня не замечает. Сказать по правде, мне нравится. Я тешу себя иллюзией, что невидима. Я существую лишь для того, чтобы быть его тенью, пока он переходит от одной задачи к другой. Стою чуть в сторонке, смотрю прямо перед собой. Я не подглядываю, когда он работает, однако постоянно чувствую его присутствие. Он заполоняет все свободное пространство. А я настроена воспринимать любое его движение, любой звук с его стороны. Моя текущая задача – полностью его понимать, предчувствовать нужды и страхи, защищать ценой собственной жизни и всецело служить его интересам. И я прислушиваюсь, часами прислушиваюсь, ко всем мелочам. Скрип кресла, когда он откидывается на спинку, размышляя. Вздохи, которые вырываются, когда он печатает. Кожаное кресло и шерстяные штаны, встречаясь, шуршат друг о друга. Глухой стук керамической кружки о поверхность деревянного стола. Позвякиванье хрусталя, резкий всплеск бурбона. Едкий, сладковатый табачный аромат и шорох тонкой дорогой бумаги. Удары по клавиатуре. Царапанье ручки. Внезапно рвущиеся листы и оживление от положительного результата. Удары по клавиатуре. Щелчок резинки для бумаг. Дым, от которого слезятся глаза. Шелест страниц, похожий на тасование колоды карт. Его голос, глубокий и мелодичный, когда он отвечает на звонки, такие частые, что мне сложно их обособить. Удары по клавиатуре. Такое ощущение, что уборной он вовсе не пользуется. О своих потребностях я не думаю, а он не спрашивает. Удары по клавиатуре. Изредка он поднимает на меня взгляд, изучает, а я все так же смотрю прямо перед собой. Интуитивно чувствую, что он улыбается. Я – призрак. Я жду. Слышу мало. Мало понимаю. Наконец… – Идем. Он поднимается и выходит за дверь, я поспешно следую за ним. Мы наверху, на последнем этаже штаба. Проходы огибают внутренний дворик, в центре которого стоит огромное дерево, чьи ветки сгибаются от оранжевых и красных листьев. Цвета осени. Не поворачивая головы, я выглядываю через одно из украшающих коридоры высоких окошек, и мой разум выделяет несоответствие двух картинок. Там, снаружи, – странное сочетание зелени и опустошения. Здесь, внутри, дерево – теплое и радужное. Идеальная осенняя листва. Выкидываю эту мысль из головы. Мне приходится идти вдвое быстрее, чтобы поспевать за широкими шагами Андерсона. Он не останавливается ни перед кем. Мужчины и женщины в белых халатах при нашем появлении бросаются врассыпную, вслед бормоча извинения, и меня удивляет рождающаяся внутри эйфория. Мне нравится их страх. Я наслаждаюсь силой, чувством беззастенчивого господства. В голову бьет дофамин.