– Хватит. – Она бросает быстрый взгляд на Сэм, настолько быстрый, что я еле его заметил. – Мы уходим от сути. Назира верно сказала: это касается каждого. Мы собрались все вместе ради конкретной цели – победить Оздоровление. Мы не желаем до скончания веков жить в самодельных клетках и самоорганизованных общинах. – Я понимаю, – ровно и спокойно отвечает Сэм. Впрочем, ее тон противоречит гневу, плещущемуся в глазах. – Если им действительно известно, в каком секторе искать, счет идет на дни. Не позже, чем через час Оздоровление подтянет войска. Если уже не подтянули. – Уже подтянули, – подает голос Стефан; он, как и Назира, начинает терять терпение. – Конечно, они уже все сделали. – Какие же эти люди наивные! – Хайдер бросает мрачный взгляд на сестру. Назира вздыхает. Уинстон перечисляет все известные ему ругательства. Сэм качает головой. – Что ты предлагаешь? – спрашивает Уинстон, не глядя ни на Нурию, ни на Сэм, ни на Касла. Только на Назиру. У Назиры уже готов ответ. – Ждать. Ждать, пока очнется Элла. Нам надо выяснить, что же с ней произошло, а ее безопасность следует поставить во главу угла. Есть причина, по которой Андерсон так отчаянно хочет ее заполучить, и надо понять, в чем она заключается до того, как мы что-то предпримем. – Но мы же собирались вернуть остальных детей? – спрашивает Уинстон. – Если ждать, пока очнется Элла, и ничего не предпринимать, может быть слишком поздно. Назира качает головой. – План по спасению детей нужно привязать к плану, как спасти Эллу. Я убеждена, Андерсон похитил детей главнокомандующих в качестве наживки. Бредовый способ выманить нас. К тому уже он это придумал еще до того, как у него возникла мысль, что мы случайно раскроемся сами. Что лишний раз подтверждает мою теорию о том, что это такой бредовый способ нас выманить. Он просто надеялся, что мы выберемся из укрытия, а ему хватит времени, чтобы обнаружить наше примерное местоположение. – Что мы и сделали, – в ужасе шепчет Брендан. Я роняю голову на руки. – Черт. – Ясно ведь, Андерсон и не собирался честно обменивать заложников, – рассуждает Назира. – Да и как бы он это провернул? Он не говорил нам, где находится. Никогда не просил о встрече. И самое интересное: он никогда не интересовался оставшимися детьми. Что бы он ни замышлял, похоже, в полном составе мы ему не нужны. Ему не нужен был ни Уорнер, ни я, ни Хайдер, ни Стефан. Ему нужна была лишь Элла. – Она смотрит на Нурию. – Ты ведь имела в виду, что ему нужна лишь Элла? – Да, – признается Нурия. – Именно это… Но я все равно не улавливаю сути. Ты разложила по полочкам все причины начать войну, а план наступления заключается в полном бездействии. Назира не скрывает раздражения. – Нам все равно нужно думать, как сражаться, – объясняет она. – Нужно решить, как найти ребят, как их выкрасть, а потом, рано или поздно, как убить своих родителей. Я предлагаю дождаться Эллу, а до этого никаких действий не предпринимать. Пока Элла не придет в себя, нам следует целиком и полностью изолироваться здесь, в Прибежище. И пока она не проснется, никто не должен ни входить, ни выходить. В случае крайней необходимости мы с Кенджи можем, не привлекая внимание, ходить за всем, что понадобится. Оздоровление расставит везде солдат, и те будут следить за каждым движением. Оставаясь в изоляции, мы выиграем время. – Мы понятия не имеем, когда очнется Элла, – вставляет Сэм. – Может быть, через неделю… а может, и никогда… – Наша цель, – прерывает ее Назира, – любой ценой защитить Эллу. Потеряем ее – потеряем все. Я закончила. Так выглядит сейчас наш план. Жизнь и безопасность Эллы превыше всего. А спасти ребят – вторично. С ними и так все будет хорошо. Большинство из нас даже во время базовой подготовки терпели вещи похуже. Хайдер смеется. Стефан радостно хмыкает в знак согласия. – А как же Джеймс? – взываю я. – Как же Адам? Они не такие, как вы, ребята. Их к такому дерьму не готовили. Ради всего святого, Джеймсу всего десять лет. Назира переводит на меня взгляд и осекается, всего на секунду. – Мы постараемся, – заверяет она. И хотя в ее словах звучит искренняя поддержка, это все, что она может мне предложить. Постараться. И точка. Мой пульс начинает скакать. – Подождите-ка. Мы что, закладываем риск их смерти? – уточняет Уинстон. – Ставим на кон жизнь десятилетнего ребенка? Пусть он побудет в плену, пусть его мучает какой-то псих? Вы издеваетесь? – Иногда без жертв не обойтись, – замечает Стефан. Хайдер пожимает плечами. – Нет, нет, нет! – Я в ужасе. – Нужен другой план. Получше. План, при котором все спасутся. Назира смотрит на меня сочувствующим взглядом. И этого достаточно, я встаю во весь рост. Разворачиваюсь, и мой ужас мгновенно превращается в гнев. Иду прямиком к Уорнеру, который сидит в углу, точно бесполезный кусок мяса. – А ты? – обращаюсь я к нему. – Что ты об этом думаешь? Нормальная ситуация – оставить братьев умирать? Повисшая тишина действует удушающе. Уорнер долго не отвечает, а все присутствующие ошарашены моей глупой попыткой. Я только что нарушил негласное соглашение – сделать вид, что Уорнера не существует. Однако теперь, когда я спровоцировал чудовище, всем интересно, что будет дальше. В конце концов Уорнер вздыхает. – Для меня многое норма, Кишимото, – произносит он, не поднимая головы. Я слишком далеко зашел, чтобы так просто сдаваться. – Чушь! – Я сжимаю кулаки. – Полная чушь! Ты лучше, чем хочешь казаться. Уорнер даже бровью не ведет, так и продолжает пялиться в пол. И я вроде понимаю, что идти с ним на конфликт не стоит – понимаю, он сейчас очень уязвим, да только сдержаться не могу. Не могу спустить все на тормозах, не могу сдаться. – Вот так, значит? После всего, что было, ты просто дашь Джеймсу умереть? – Сердце в груди барабанит, сильно и гулко. Безысходность усиливается, стремительно нарастает. – Что бы сейчас сказала Джей, а? Как бы она отреагировала на то, что ты позволишь убить ребенка? Уорнер встает. Быстро, слишком быстро. Он уже на ногах, и мне вдруг кажется, что я виноват. Я думал, что бравирую, а теперь испытываю лишь сожаление. Отступаю в нерешительности. Уорнер идет за мной. Встает напротив, изучает меня; я не могу выдержать его взгляд дольше секунды. Его бледно-зеленые глаза… и в лучшие-то времена в них сложно смотреть, они сбивают с толку. А сегодня… сейчас… Отворачиваясь, замечаю, что его пальцы до сих пор в крови. Кровь размазана по горлу. Кровь засохла, вплетаясь прядями в его золотые волосы. – Смотри мне в глаза, – велит он. – Хм, нет уж, спасибо. – Смотри мне в глаза, – повторяет Уорнер, на сей раз тише. Не знаю почему, подчиняюсь. Не знаю почему, сдаюсь. Не знаю почему, в глубине души все еще верю в него и надеюсь разглядеть в его глазах хоть что-то человеческое. Но когда я все же смотрю на него, то теряю надежду. Уорнер холодный. Отчужденный. Все не так. Не понимаю. Ведь я тоже убит горем. Я тоже расстроен. Однако я не превратился в другого человека. А Уорнер… Где тот парень, что собирался сделать предложение моей лучшей подруге? Где тот парень, что бился в приступе панической атаки на полу спальни? Где тот парень, который так хохотал, что на щеках появлялись ямочки? Где тот парень, которого я считал своим другом? – Что с тобой случилось, чувак? – шепчу я. – Ты вообще где? – В аду, – отвечает он. – Наконец-то я его нашел. Элла Джульетта Я просыпаюсь волнами, меня медленно омывает сознание. Разрываю поверхность сна, хватаю воздух, и тут же меня утаскивает другое течение другое течение другое Меня окутывают воспоминания. Я сплю. И когда сплю, мне снится, что я сплю. В этих снах мне снится, что я умерла. Не могу отделить реальность от выдумки, не могу сказать, где сны, а где явь, не могу сказать, сколько времени утекло, может, дни, а может, и годы, кто знает, кто знает… начинаю… про бу