– Амир? – Касл насупился. – Тот юноша, что следит за патрульными? Сэм кивает. – Он ушел от нас сегодня утром. – Быть не может. – Нурия в замешательстве моргает. – Ты шутишь? – Если бы. Пришлось перепоручить его работу Дженне. – Это не дело, – качает головой Нурия. – Всего три дня прошло, а у нас уже все кувырком. – Три дня? – переспрашивает Стефан. – Три дня, как приехали мы? Ты об этом? Не очень вежливо с твоей стороны. – Ничего не кувырком, – внезапно вклинивается Назира. Говорит в сердцах. – Мы не можем себе этого позволить. Не сейчас. Оздоровление вот-вот появится у нас на пороге. – Постой, ты о чем? – хмурится Сэм. – Оздоровление понятия не имеет, где… – Да что же вы тоску нагоняете? – ворчу я, проводя обеими руками по волосам. – Почему мы готовы перегрызть друг другу глотки? Если бы Джульетта пришла в себя, она бы на нас дьявольски взъелась! А больше всего на Уорнера – за то, что он так себя ведет. За то, что нас сталкивает. Он что, этого не понимает? – Нет, конечно, – тихо произносит Касл. – Не понимает. Раздается отрывистый звук: тук-тук… Мы дружно поднимаем взгляд. Из-за угла на нас пристально смотрят Уинстон и Брендан. Сжатый кулак Брендана завис в воздухе в паре сантиметров от заштукатуренной стены. Он снова стучит. Нурия опять громко выдыхает. – Чем-то помочь? Уинстон и Брендан демонстративно медленно идут в нашу сторону, на их лицах такое разное выражение, что почти – почти – смешно. Эти двое сейчас как тьма и свет. – Всем привет. – Брендан лучится улыбкой. Уинстон срывает с носа очки. Смотрит сердито. – Какого черта тут происходит? Что это вы тут шушукаетесь без нас? И почему оставили нас там с ним? – Мы не оставляли, – пытаюсь объяснить я. – Мы не шушукаемся, – выпаливают одновременно Сэм и Назира. Уинстон делает большие глаза. Водружает очки на место. – Я слишком стар для таких игр. – Тебе кофейку надо выпить. – Брендан по-дружески треплет Уинстона по плечу и объясняет: – Уинстону просто ночью не спалось. Уинстон напрягается. Мгновенно краснеет. А я расплываюсь в улыбке. И все, клянусь. Просто улыбаюсь. Однако через долю секунды Уинстон встречается со мной глазами, его убийственный взгляд просто кричит: Закрой свой рот, Кишимото, и он тут же (с горящими ушами) резко от меня отворачивается… не успеваю даже обидеться. Наступает неловкое молчание. Впервые мне приходит на ум: а вдруг Брендан и правда не знает, чтó Уинстон к нему испытывает? Он, похоже, не в курсе, хотя… Для остальных это давно не секрет. – Итак. – Касл делает резкий вдох и хлопает в ладони. – Мы собирались вернуться в комнату и нормально все обсудить. Джентльмены, вы как? – Он кивает в сторону Уинстона с Бренданом. – Не против развернуться на сто восемьдесят и снова пройти по тому же маршруту? А то здесь становится тесновато. – Согласен. – Брендан бросает быстрый взгляд за спину. – Хотя… тут такое дело, может, задержимся еще на пару минут? Хайдер плакал, и мне кажется, он был бы сейчас рад побыть один. – Боже ты мой, – у меня вырывается стон. – Что такое? – спрашивает Назира, на ее лбу от беспокойства появляются морщинки. – Мне к нему сходить? Брендан пожимает плечами, его белое лицо в сумраке коридора сияет неоновым светом. – Он сказал что-то Уорнеру, видимо, на арабском. И уж не знаю точно, что именно тот ответил, но весьма вероятно, это было «отвали», в той или иной форме. – Вот же козел, – бормочет Уинстон. – Так… – качаю я головой. – Да, он ведет себя как сволочь, и все же, по-моему, надо быть к нему чуточку снисходительнее. Он просто растоптан. Не станем забывать, что утром ему пришлось пройти через ад. – Мимо. – Уинстон скрестил руки. – Хайдер плачет. Хайдер Ибрагим. Сын Верховного главнокомандующего Азии. Сидит на больничном стуле и ревет, потому что Уорнер задел его чувства. – Если честно, – вскользь упоминает Стефан, – Хайдер всегда отличался чувствительностью. – Слушай, я не защищаю Уорнера, просто… – Довольно! – Голос Касла громкий. Аж звенит. – Хватит уже. Что-то мягко тянет меня за шею, я аж напрягся. И тут замечаю, что Касл поднял руки. Похоже, он физически развернул наши головы в свою сторону и указывает на коридор в направлении палаты Джей. – Идем обратно. Все вместе. Немедленно. Когда мы возвращаемся в комнату, по Хайдеру ничего не заметно. Никаких следов слез. Он стоит в углу, один, и таращится куда-то вдаль. Уорнер неподвижно сидит рядом с Джей, в той же самой позе. Смотрит на нее, не отрываясь. Смотрит, не отрываясь, словно может силой воли заставить ее прийти в сознание. Назира очень громко хлопает в ладони. – Так, – начинает она, – больше никаких проволочек. Нужно обсудить стратегию, прежде чем что-то предпринимать. Сэм явно этого не одобряет. – Какая стратегия? Нужно обсудить Эммелину. Надо понять, что случилось утром, и лишь потом думать, как обсуждать дальнейшие шаги. – Мы будем обсуждать и Эммелину, и то, что случилось утром, – говорит Назира. – Но для того, чтобы обсудить ситуацию с Эммелиной, придется поговорить о ситуации с Эллой, что неизбежно повлечет разговор о более глобальной, общей стратегии, той, что аккуратно впишется в план по спасению детей главнокомандующих. Касл смотрит на нее в упор и выглядит при этом не менее оторопело, нежели Сэм. – Ты хочешь обсудить детей Верховных главнокомандующих? Прямо сейчас? Может лучше начнем с… – Идиоты, – бурчит Хайдер себе под нос. Мы делаем вид, что не слышим. По крайней мере, большинство из нас. Назира качает головой, окидывая комнату таким взглядом, каким часто награждает меня: она устала находиться среди идиотов. – Разве не видите, что эти вещи напрямую связаны? Оздоровление нас ищет. А точнее, они ищут Эллу. Мы должны были залечь на дно, не забыли? Однако шокирующая демонстрация сил Эммелины сорвала покров тайны с нашего местоположения. Вы все видели новости… вы все читали отчеты о происшествии. Оздоровление пошло на серьезные антикризисные меры, чтобы подчинить граждан. Вывод один: они знают, что здесь произошло. – И снова непонимающие взгляды. – Эммелина только что привела их прямиком к Элле, – продолжает Назира. Последнее предложение она произнесла так медленно, словно боялась за наш коллективный рассудок. – Случайно так вышло или намеренно, только Оздоровление теперь примерно понимает, где мы прячемся. Нурия выглядит разбитой. – Выходит… – Хайдер тянет слова с обычным раздражающим снисхождением, – сейчас они намного ближе к тому, чтобы нас найти, чем несколько часов назад. Все мы, сидя на стульях, вытягиваемся. Атмосфера вдруг меняется, разливается какое-то иное напряжение. Нурия и Сэм перекидываются обеспокоенными взглядами, а затем Нурия произносит: – Считаешь, им правда известно, где мы? – Я знала, что это неизбежно, – качает головой Сэм. Касл напрягается. – И что теперь? Сэм сердится, однако ее слова звучат спокойно: – Мы пошли на неимоверный риск, позволив вашей команде остаться. Мы поставили под удар и еду, и кров, и безопасность наших мужчин и женщин, но разрешили вам укрыться среди нас. Вы живете здесь только три дня и уже умудрились выдать наше местоположение всему миру. – Ничего мы не выдавали… А то, что случилось сегодня, не наша вина… Нурия поднимает руку.