Я напрягаюсь. Оглядываюсь в сомнениях, будто она меня с кем-то перепутала. Касл и Назира резко ко мне разворачиваются, в их широко раскрытых глазах читается удивление. Сэм, напротив, смотрит на свою жену пристально, с большим трудом скрывая досаду. – Ну-у-у… – Я чешу затылок. – Может, стоит поговорить здесь, всем вместе? – Пошли, Кишимото. – Нурия уже встала, теперь ее голос и выражение лица мягкими не назовешь. – Будь другом. Я неохотно поднимаюсь на ноги. Гляжу на Назиру, пытаясь угадать, что она думает по этому поводу. Выражение ее лица недоступно для моего понимания. Нурия снова зовет меня. Я качаю головой, однако выхожу за ней следом. Она заводит меня за угол, в какой-то узкий коридорчик. Здесь в ноздри бьет запах хлорки. Джей расположили внутри МП – очевидное название для медицинской палатки, хотя, на мой взгляд, ошибочное, ведь палатка-то только сверху. Внутри здесь все гораздо больше похоже на настоящую больницу, где есть и палаты, и операционные. Когда я впервые тут очутился, мне немного сорвало крышу, потому что в «Омеге пойнт» и в Секторе 45 все иначе. В Прибежище до появления Сони и Сары целителей не водилось. Медицинская помощь была гораздо более традиционной: ее оказывала горстка самоучек – докторов и хирургов. И устаревшие, несущие угрозу жизни врачебные практики делают из этого места отголосок нашего прежнего мира. В этом здании живут страхи. В главном коридоре явственнее слышны стандартные больничные звуки – пикают аппараты, грохочут тележки, время от времени кто-то стонет, кричит, кого-то вызывают по внутренней связи. Я вжимаюсь в стену, когда мимо слаженно проносится бригада, толкая по коридору медицинскую каталку. На ней – подключенный к капельнице старик с кислородной маской на лице. Он видит Нурию и чуть приподнимает руку в приветственном жесте. Пытается улыбнуться. Нурия широко улыбается ему в ответ и продолжает улыбаться, пока мужчину не вкатывают в другую комнату. Как только он исчезает из виду, она припирает меня к стене. Ее глаза сверкают, темная кожа угрожающе пылает в тусклом свете. Я вытягиваюсь в струночку. Вид у нее на удивление свирепый. – Что, черт возьми, там произошло? – спрашивает она. – Что ты наделал? – Так, для начала… – Я поднимаю обе руки вверх в знак примирения. – Я ничего такого не делал. А все, что случилось, я вам, ребята, уже рассказал… – Ты не сказал, что Эммелина пыталась влезть в твою голову. Я аж поперхнулся. – Что? Как, не сказал? Именно так и сказал, прямым текстом. – Но без необходимых подробностей. Как все началось? На что было похоже? Почему она тебя отпустила? – Откуда мне знать, – выдавил я, насупившись. – Я не понимаю, что произошло… есть только предположения. – Ну так предположи, – потребовала она, сощурившись. – Если только… она еще не в твоей голове… – Что? Нет, ее там нет. Нурия выдыхает, скорее с досадой, нежели с облегчением. Затем касается пальцами висков, демонстрируя обреченность. – Какой в этом смысл? – Вопрос она адресует почти самой себе. – Зачем она так упорно старалась проникнуть в разум Эллы? А зачем в твой? Я думала, она сражается против Оздоровления. А сейчас складывается впечатление, что она работает на них. – Мне так не кажется. Когда Эммелина забралась в мою голову, это было похоже на отчаянную попытку, на такую идешь от безысходности – словно она боялась, что у Джей не хватит духу ее убить, и надеялась, что я ускорю этот процесс. Потом она поняла, что ошиблась. Я был недостаточно силен, чтобы вобрать ее разум, и уж точно недостаточно силен, чтобы ее убить. – Я пожал плечами. – Поэтому она и свалила. Нурия выпрямилась и подняла на меня удивленный взгляд. – Думаешь, она на самом деле так сильно хочет умереть? Думаешь, она бы не полезла в драку, если бы кто-то попытался ее убить? – Да, и это ужасно. – Я отвожу взгляд. – Ситуация у нее катастрофическая. – Но она может жить, по крайней мере, частично, в теле Эллы. – Нурия хмурится. – Два сознания в одном человеке. Как такое возможно? – Не знаю. – Снова пожимаю плечами. – Джей рассказала, что там, в Океании, Иви хорошо повозилась и с ее мускулами, и с костями, ну, и со всем остальным. Она готовила ее к Процессу Слияния, чтобы фактически превратить в новое тело Эммелины. Наверное, Иви изначально планировала такой итог: Джей принимает в себе Эммелину. – Эммелина не могла этого не знать, – тихо сказала Нурия. И теперь приходит мой черед хмуриться. – К чему ты ведешь? – Это все осложняет. Ведь если мы должны были убить Эммелину, а теперь Эммелина живет в теле Эллы… – Постой. – У меня скручивает желудок. – Так мы поэтому вышли на улицу? Ты поэтому хотела избежать разговора при всех? – Давай-ка потише, – резко обрывает Нурия, бросая взгляд мне за спину. – Я не буду тише, – взрываюсь я. – Какого черта ты задумала? Да что ты… Так, а на что это ты все время смотришь? – Я вытягиваю шею, однако вижу только голую стену. Сердце выпрыгивает из груди, мозг работает изо всех сил, и я снова разворачиваюсь, оказываясь с ней лицом к лицу. – Давай, выкладывай, – требую я. – Ты поэтому меня сюда притащила? Пытаешься разузнать, можем ли мы убить Джей, пока у нее внутри Эммелина? Поэтому? Совсем спятила? Нурия смотрит на меня, не отрываясь. – Я спятила, потому что хочу спасти этот мир? Эммелина – средоточие всего дурного, что есть в нашей вселенной, и она застряла в теле, которое лежит здесь, в комнате чуть ниже по коридору. Ты хоть представляешь, как долго мы ждали такого момента? Пойми меня правильно, Кишимото, расклад мне самой не по вкусу, но я не… – Нурия. Услышав голос своей жены, Нурия стихает и отходит от меня на шаг, а я наконец-то расслабляюсь. Чуточку. Мы разворачиваемся. Сэм не одна. Рядом с ней стоит Касл, и оба выглядят в высшей степени раздраженными. – Оставь его, – произносит Касл. – Кенджи достаточно натерпелся. Ему нужно время, чтобы оправиться. Нурия пытается возразить, Сэм ее перебивает. – Сколько раз мы будем это обсуждать? Ты не можешь взять и отгородиться от меня, когда волнуешься. Ты не можешь уйти и ничего мне не сказать. – Волосы падают ей на глаза, и она раздраженно смахивает с лица светлые пряди. – Я – твой партнер. И это наше Прибежище. Наша жизнь. Мы построили его вместе, не забыла? – Сэм… – Нурия вздыхает, крепко зажмурившись. – Ты ведь знаешь, я не пытаюсь отгородиться. Ты знаешь, что… – Нет, ты отгораживаешься в буквальном смысле. Ты в буквальном смысле отгородилась, ты закрыла дверь. Глаза у меня полезли на лоб. Мы с Каслом обменялись взглядами: похоже, мы невольно стали свидетелями чужой ссоры. Отлично. – Эй, Сэм, – вклиниваюсь я, – ты в курсе, что твоя жена решила убить Джульетту? Касл разинул от удивления рот. Сэм сникла. Потрясенно посмотрела на Нурию. – Да-да, – киваю я. – Нурия хочет замочить ее прямо сейчас, пока бедняжка в коме. Что скажешь? – Я наклоняю голову к Сэм. – Хорошая мысль? Или плохая? Отложим до утра? – Не может быть. – Сэм, не отрываясь, смотрит на жену. – Скажи, что он шутит. – Все не так просто, – отвечает Нурия и бросает в меня такой ядовитый взгляд, что мне почти стыдно за свое мелочное поведение. Я ведь правда не хочу, чтобы они сцепились. Хотя… плевать. Нельзя как бы между прочим предложить убить моего лучшего друга и рассчитывать, что я буду с улыбочкой кивать. – Я только пыталась объяснить, что… – Все, хватит. Я поднимаю взгляд, услышав голос Назиры. Понятия не имею, когда она объявилась, но она тут как тут, стоит, скрестив на груди руки. – Мы не будем так себя вести. Мы не шушукаемся. Не делимся на группы. Нам всем нужно обсудить неизбежный конфликт, который грянет с минуты на минуту, и если мы хотим понять, как нам выпутаться, надо держаться вместе. – Что за неизбежный конфликт? – спрашиваю я. – Конкретизируй. – Я согласна с Назирой, – вмешивается Сэм и, прищурив глаза, смотрит на жену. – Вернемся обратно и поговорим. Все вместе. – Сэм, – делает еще одну попытку Нурия. – Я не… – Да чтоб вас всех! – внезапно наезжает на нас Стефан, его туфли издают по кафелю скрип. Он возвышается над нашей группой и выглядит слишком элегантно и культурно для этих стен. – Что, черт побери, вы тут делаете? – А потом тихо добавляет уже Назире: – Ты чего нас там одних с ним оставила? Он ведет себя как полный кретин. Хайдера почти до слез довел. Назира вздыхает, прикрывает глаза и сжимает пальцами спинку носа. – Хайдер сам виноват. Не понимаю, зачем он строит иллюзии, будто они с Уорнером лучшие друзья. – Это вполне может быть правдой, – хмурится Стефан. – Планка, как известно, не высока. Назира снова вздыхает. – Если Хайдеру полегчает, Уорнер ведет себя одинаково ужасно со всеми, почти без исключения, – говорит Сэм. Она смотрит на Нурию. – Амир, кстати, так и не признался, что ему сказал Уорнер.