На него зашикали. — Хорошо. Кого еще признает этот зверь? — Меня, — ответил Лель. — Может быть, ты тоже спасал его из чьих-то лап? Ждан обиженно засопел. — Нет, — произнес княжич. — Я ему просто нравлюсь. — А почему? Что общего у тебя с баронессой Зоненштадтской? — Решили тоже поиграть в детектива? — усмехнулась я, но мой наниматель проигнорировал реплику. — Знатное происхождение? — смущенно спросил Лель. — Но ко мне же он не бежит, — вклинился Буреслав. — Верно, знатность тут совершенно ни при чем, — поднял палец вверх Вольга, — а вот происхождение — очень даже. Ждан, напомни-ка всем, отпечаток чьей личности ты перенес на эту куницу? — Фенрира Справедливого. — Фенрира Справедливого, — как эхо многозначительно произнес хозяин дома. — По записям, которые ведутся в совете, у Фенрира было три дочери. Младшую звали Ядвига… Да, все верно, Лель, это имя твоей прабабки. Старшую звали Ирма, ну а среднюю — Рогнеда. При звуке этого имени меня словно окатили холодной водой, но Вольга и не думал останавливаться. — Фенрир поселил часть своей души в собственном портрете, чтобы присматривать за потомками. Картина досталась старшей дочери, правда, род ее вскоре прервался — так артефакт оказался у нас в хранилище. Потомки Ядвиги сидят на княжеском престоле. А вот следы Рогнеды затерялись. И тебе, Лукреция, наверное, более чем кому-либо другому известно почему. Не напомнишь, как звали твою бабушку-северянку? Я ошарашенно посмотрела на Феню у своих ног, потом на Леля. — О твоем существовании совету сообщил один из волшебников, побывавших за границей. Меня отправили проверить, действительно ли у иностранной баронессы есть волшебные способности, и если это так, то, хоть и запоздало, привезти ее сюда. Я не хотел сразу огорошивать тебя новостью. Ты искренне считала себя пожилой женщиной. И к мысли, что это совсем не так, тебя надо было подводить постепенно. К счастью или к несчастью, — Вольга быстро глянул на Белонику, — предлог, чтобы пригласить матерую интриганку в этот дом, у меня был. — Погодите, — сказала я чуть более взволнованно, чем собиралась, — сколько, по-вашему, мне лет? — Что-то около семидесяти, — невозмутимо ответил северянин, — но для волшебницы это не возраст. Весень только что вернул тебе тот облик, который соответствует истинному состоянию твоего тела. — Что значит «вернул»? — все больше нервничала я. — А ты еще не догадалась? Твое основное волшебство — это волшебство перевоплощения. Но из-за неосведомленности и специфической профессии оно трансформировалось в то, что я бы назвал волшебством обмана. Скажи, тебя хоть раз в жизни изобличали во лжи или раскрывали, если ты притворялась кем-то другим? — Нет! — Я испуганно покачала головой. — Могу поспорить, что ты можешь пройти неузнанной и незамеченной куда угодно, хоть по безлюдному коридору, хоть по залам, полным народа, — все это и есть волшебство обмана. Но… — Вольга сделал одну из самых страшных пауз в моей жизни. — Но самое искусное волшебство ты по незнанию применяла, обманывая саму себя, приказывая своему собственному телу стареть, а возможно, даже и умирать вопреки его настоящей сущности. ЭПИЛОГ Я еще разок пробежала глазами написанное письмо и, удовлетворенная своей работой, поставила внизу заковыристую подпись баронессы Зоненштадтской. Но чтобы запечатать послание, выдавшихся минут передышки уже не хватило. Сначала хлопнула входная дверь, а затем на пороге столовой появилась Нина, мокрая с головы до ног. С волос и платья все еще стекали струйки воды и разбегались по деревянному полу, забираясь в стыки между досок. — Что случилось? — как ужаленная подскочила я, с ужасом глядя на девочку. — Ты упала в реку? На ощупь волшебница и впрямь была ледяной, будто побывала в полынье. — Нет, — покачало головой маленькое чудовище, — я не упала, я купалась… Первые несколько секунд я не могла найти слов, но затем опомнилась, подхватила ребенка и потащила к камину. — Белка, неси полотенца! — закричала я, а затем придумала более действенный способ отогреть бесстрашную купальщицу. — Ратко! Чингис! Нужна помощь! Нина стояла перед потрескивающим в камине огнем и на удивление даже не дрожала. Я повернула ее к себе и заглянула в диковатые зеленые глаза. — Зачем в реке-то? — Так у Ратко сегодня свадьба, все готовятся, я тоже решила умыться, — пояснило чудо, отжимая кончики волос. — А баня на что? — Зачем баня, если есть река? — не поняла дикарка. На ее счастье, в этот момент с кухни в столовую ворвалась Белоника, а из коридора Ратко с Чингисом. Все трое были уже в лучших своих одеждах, но, видно, мой призыв о помощи застал их врасплох. Чингис прискакал в одном сапоге, Ратко пытался на ходу заправить рубаху в штаны и застегнуть на ней ворот, руки Белоники почему-то были в муке. — Что случилось? Я повернула к ним девочку: — Нина искупалась в речке! — А-а-а, — разочарованно протянули все трое. — Ну так поверти ее перед огнем, пусть просохнет, — бессердечно посоветовала Белоника. Мужчины вообще развернулись на выход. — Стоять! — скомандовала я, и все трое замерли. Печальный опыт предыдущих недель подсказывал волшебникам, что проще подчиниться, чем расхлебывать последствия. — Белка, с тебя новое платье и ленты для волос. Ратко, Чингис, сейчас же сушите ребенка! — Я-то тут при чем? — удивился поддельный проверяющий, который пока так и не соизволил признаться в своей поддельности. — Господи, пора бы вам всем уже научиться играть в это домино, — вздохнула я. — Ты волшбуешь ветер, Ратко делает его теплым — в результате получаем сухого и согретого ребенка. — …а шкура этих зверей желтая, покрытая коричневыми пятнами, — рассказывала я, доплетая одну косу Нины, пока Белоника трудилась над второй. — Шея очень длинная, и на маленькой голове коротенькие рожки. Как оказалось, ради рассказа о невиданных животных девочка была готова позволить не только переодеть себя, но и причесать. — А зачем жирафе длинная шея? — Чтобы есть листья с высоких деревьев, — ответила я, раздумывая, не поискать ли мне где-нибудь книжку о животных. Интересно, дикарка умеет читать? Ой, вряд ли. Значит, книжку с картинками, глядишь, и научится. — А ты можешь создать воздушную жирафу? — спросил Чингиса любопытный ребенок. Тот энергично замотал головой, бросая на меня страшные взгляды. То ли никогда не видел жирафа, то ли воспоминания о создании тигра были еще слишком свежи. В этот момент входная дверь снова хлопнула, а затем в столовую вломился довольный до безобразия Ждан. За ним по пятам плелось непонятное грязевое создание на четырех лапах. — Вот! — гордо указал он на существо и сделал значительную паузу, ожидая если не аплодисментов, то горячей похвалы. Все уставились на сгусток грязи, который добрался до центра комнаты, оставляя за собой темные следы. Дело в том, что вихрастый все же упросил Чингиса научить его волшебству создания животных из стихий, но единственной доступной стихией для паренька оказалась земля. Поэтому вот уже с неделю по двору и дому перекатывались комки грязи различного калибра, но ни один пока не достиг такого совершенства, чтобы встать на собственные лапы. — Это кошка? — поощрительно спросил Чингис. Ждан приувял и покачал головой. — Собака? — сделал еще одну попытку старший волшебник. И снова мимо. На вихрастого было жалко смотреть. Я мучительно перебирала в голове всевозможных животных, но неожиданно выручила Нина. — Разве вы не видите, что это бобер? Мы решительно не видели. Но Ждан все равно просиял. — И это только начало! — угрожающе пообещал он.