— А я не люблю стукачей, — угрюмо повторил Дронго, — ни в каких вариантах. — Кто, по-твоему, страшнее? Дьявол, обернувшийся змеем-искусителем, или Ева, поддавшаяся на его уговоры? — спросил комиссар. — Я тебе скажу, Дронго, что сам был таким же бескомпромиссным. Но на самом деле Луиза мне гораздо симпатичнее, чем убитая Сильвия. Несчастная визажистка, оставив мужа, мотается по всему свету с актрисой, чтобы заработать на жизнь трем своим внукам. А Сильвия, зная ее трудности, готова предложить ей деньги за очевидную подлость. Кто из них хуже? Несчастная женщина, которая поддается на уговоры ради своих внуков, или жена миллиардера, которая выбрасывает деньги, чтобы узнать интимные тайны своей бывшей подруги, ставшей ее родственницей? Не знаю, кто убил Сильвию, но она была неприятным человеком. Дронго задумался. Может, Брюлей прав? Может, сам Дронго иногда слишком строго судит своих знакомых? Ведь подчас в различных жизненных ситуациях некоторые из них оказывались лишь слабыми людьми, согласными пойти на компромисс ради достойной жизни для себя и своих близких? Может, способность к компромиссу естественна для любого человека, а он, Дронго, требует бескомпромиссности от обычных слабых людей? Может, поэтому ему иногда бывает так сложно?.. — Она купила Луизу, — продолжал комиссар, — и ненавидела Кэтрин, с которой когда-то дружила. Представляешь, до какой степени ненавидела, если решила платить столько денег визажистке? — Но почему? — спросил Дронго. — Чего она так боялась? — Все дело в завещании, — пояснил комиссар. — По прежнему завещанию большую часть наследства ее муж Джеймс Фармер отписал своей племяннице. Сильвия требовала изменить завещание, но чтобы об этом не узнала ее бывшая подруга. — И он согласился? — Этого я не знаю. Но в любом случае Сильвия теперь ничего не получит… — …а все достанется Кэтрин Фармер, — мрачно подвел итог Дронго. — Тогда выходит, что она больше других была заинтересована в смерти Сильвии. — Она и ее муж, — согласился Брюлей. — При чем тут ее муж? Он разве включен в число наследников Джеймса Фармера? — Нет. Но он является наследником самой Кэтрин, — напомнил комиссар. — Должен сказать, что она прекрасная актриса и никудышный финансист — в отличие от своего знаменитого дяди. Тот, правда, тоже не обладает ее актерскими талантами. Всем известно, что она дважды неудачно выходила замуж и дважды разводилась, откупаясь от своих мужей солидными суммами. Затем она вложила большую часть средств в неудачный проект создания аквапарка в Сиэтле. И хотя Кэтрин зарабатывает очень много, она так же много и тратит. Поэтому у нее нет свободных денег, и Энрико, если он не дурак, понимает, какой богатой женщиной может стать Кэтрин в случае смерти Сильвии. — Серьезное обвинение, — согласился Дронго. — Выходит, Кэтрин и ее муж становятся основными подозреваемыми, и остается надеяться, что они не улетят из Фаро куда-нибудь в Америку. — Если верить Луизе, они так же мало любили свою «тетушку», как и она их. Нужно дождаться, когда они приедут, и первыми их допросить. — У меня есть еще один интересный факт, — вспомнил Дронго. — Вчера во время разговора Мурашенков сказал Шокальскому, что поляки не смогут заплатить деньги, которые предложат русские. И тогда Шокальский ответил, что он не обязательно представляет поляков. — Помню, — Брюлей вынул изо рта потухшую трубку и начал вытряхивать ее в пепельницу. — Если слова Шокальского правда, — а я думаю, что он сказал их намеренно, чтобы остановить Мурашенкова, — то это может означать, что он лишь посредник. — Ты видел этого типа? — с отвращением спросил комиссар. — Конечно, он посредник! Что-то вроде спекулянта или сутенера, готового продать все, что попадет под руку, и продаться любому, кто даст большую цену. — Правильно. При этом он появляется здесь с женщиной, которая ненавидит Фармера. И при виде которой Фармер слишком очевидно нервничает. Я все время спрашивал себя: что может быть между ними общего? — Что ты хочешь сказать? — спросил Брюлей. — Он привез ее специально, чтобы сорвать переговоры, — убежденно заявил Дронго. — Что между ними общего, я догадываюсь. Она бывший сотрудник полиции, а он, очевидно, бывший осведомитель. Такой вариант возможен. Но почему он привез ее сюда? И тогда я понял, что ответить на этот вопрос должны именно вы. — Ты думаешь, я знаю ответы на все вопросы? — Знаете. Что сказал вам Карнейро, когда предлагал приехать в Алгарве? — Я тебе уже говорил. Он считал, что нужно обеспечить безопасность участников переговоров при подписании контракта. Опасался, что гостям отеля может угрожать какая-то провокация, — произнес комиссар и хмуро взглянул на Дронго: — Ты связываешь мой вызов с появлением здесь Илоны? — Получается именно так. Они знали заранее о приезде сюда Томашевской. Знал хозяин отеля и знал адвокат Карнейро, который, видимо, готовил условия для заключения предстоящей сделки и боялся, что все может сорваться из-за появления здесь бывшей любовницы Фармера, которая к тому же — бывший сотрудник польской полиции. И адвокат принимает решение нейтрализовать возможную угрозу, пригласив другого бывшего сотрудника полиции. — Не думал, что меня позовут бегать за этой дамочкой, — прохрипел Брюлей, — не нужно было соглашаться на эту поездку. — Выходит, все было подстроено. — Дронго отодвинул чашку и приблизился к своему собеседнику. — По меньшей мере, несколько человек заранее знали, что сюда приедет Илона, появление которой не понравится Джеймсу Фармеру. Тогда у меня вопрос: для чего они ее сюда привезли? — Знай мы с тобой ответ на этот вопрос, не пришлось бы ломать голову и над некоторыми другими, — согласился комиссар. — Если ты прав, то вся затея направлена против Джеймса Фармера. — И убийство его жены — составная часть этого плана, — закончил Дронго. — Получается, что с нами нечестно играют — используя нас же для осуществления своих планов. — Используя меня, — прошипел Брюлей, — они не думали, что ты так неожиданно здесь появишься. — У нас есть несколько групп подозреваемых, — сказал Дронго. — Первая — это возможные убийцы Сильвии Фармер. Ее муж, ее бывшая подруга, Энрико Вилари, может быть, визажистка, если она не сказала вам правду. Пока это только наши предположения. — Есть вторая группа — люди, которые знали о приезде сюда Илоны Томашевской, — подхватил комиссар, — это адвокат Карнейро, владелец отеля Мануэль Сильва, сама Илона и ее напарник Шокальский. — И третья группа, которая приехала на переговоры, рассчитывая получить контракт. Двое из Москвы — Мурашенков и Сарычев. Говоря про них, Шокальский назвал их членами мафии. — У тебя есть сомнения насчет его слов? — Не знаю. Они, конечно, не ангелы, как и все бизнесмены, разбогатевшие в безумные девяностые годы. Хотите, я открою вам один секрет? Все без исключения миллиардеры и миллионеры из стран СНГ заработали свои деньги путем хищений государственных средств. Неожиданно разбогатеть по-другому было невозможно. В стране просто не было богатых людей. И большие деньги ухватили люди, близкие к власти, сумевшие вовремя подсуетиться и украсть часть государственного имущества. Вот и вся механика их обогащения. Или вы думаете, что «нефтяные бароны» из России покупали свои нефтяные заводы и скважины на трудовые сбережения? Или на деньги, оставшиеся им в наследство от родителей? Нет, они просто украли и приписали себе государственное имущество. Как и все остальные. — Тогда этот поляк Шокальский прав. Они из мафии. — Нет. На Западе часто не понимают, что такое «русская мафия». Это обычная шпана, бандиты и уголовники. А богатые люди — это коррупция на самом верху, это крупные хищения, но не обязательно общение с уголовными элементами. — Они могли убить Сильвию Фармер? — прямо спросил комиссар. — Не думаю. — Тогда давай по-другому. Они могли подстроить убийство Сильвии? — Думаю, да. Ради таких больших денег на преступление могли бы пойти и более устойчивые люди. — Очень похоже. — Выходит, что деньги виноваты, а не люди? — спросил с сомнением Дронго. — Только что вы говорили, что готовы понять людей, поддающихся соблазну. — Готов понять Луизу, которая зарабатывает на своих внуков, — пояснил Брюлей, — но не миллионеров, которые хотят стать миллиардерами. Или ты думаешь, что я недостаточно последователен? — Хотите знать, что я вправду думаю, комиссар? — вдруг спросил Дронго. — Я думаю, что если хотя бы часть людей в этом мире были бы столь же последовательны, как вы, то жить на земле стало бы гораздо легче. Люди забывают, что Бог есть совесть, сострадание и понимание ближнего. И требуют от Бога справедливости и возмездия, забывая, что Бог может начать именно с них. — Ты действительно так считаешь? — спросил несколько смущенный комиссар. — Уверен, — ответил Дронго. — Давай все сначала, — предложил комиссар, — мы должны понять, что же здесь происходит. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Ужин должен был начаться в семь часов вечера, но некоторые гости, взволнованные и голодные, уже с половины седьмого прохаживались перед зданием отеля со стороны поля для гольфа, куда выходила терраса ресторана. Дронго и комиссар прошли к лужайке, в центре которой рос мощный ветвистый дуб. Вокруг него были расставлены скамейки для отдыхающих. Усевшись на скамьи лицом к отелю, оба терпеливо ждали, когда откроется ресторан и они смогут поужинать. Мурашенков и Сарычев вышли на свежий воздух одними из первых. Они прогулялись к бассейну и сейчас снова возвращались к террасе. Официанты уже вовсю суетились, расставляя бокалы и приборы, когда появился адвокат Карнейро, который уселся за столиком на террасе и потребовал принести ему чашечку кофе перед ужином. Пан Шокальский вышел один и, оглядевшись по сторонам, снова вернулся в холл отеля. Очевидно, встреча с Мурашенковым и его напарником не прельщала поляка. Пани Илона приближалась к террасе с противоположной стороны лужайки, где она, вероятно, гуляла в одиночестве. Дронго в который раз залюбовался ее великолепной фигурой, когда она прошла мимо них с комиссаром, томно улыбнувшись обоим. И наконец, за несколько минут до открытия у ресторана появилась Луиза, которая была одета в темное платье и все время испуганно озиралась, словно опасаясь, что ее могут обвинить во всех смертных грехах. Фармера и хозяина отеля нигде не было видно. Скорее всего, они сейчас вместе находились в номере, который предоставили Фармеру взамен прежнего — того, где произошло убийство. Надо полагать, Мануэль Сильва считал своим долгом не оставлять в одиночестве вдовца, потерявшего в столь преклонном возрасте относительно молодую супругу. Обычную жизнь курорта нарушало присутствие на лужайке двоих сотрудников полиции в форме, которые демонстративно фланировали перед потрясенными служащими и гостями отеля. — Надеюсь, Кэтрин Фармер уже успела вернуться в отель. — Комиссар посмотрел на часы. — Иначе эта парочка будет фигурировать в материалах полицейского расследования как самая подозрительная. — Они еще не приехали, — заверил Брюлея Дронго. — Почему ты так уверен? — С шести часов вечера за стойкой портье дежурит мой старый знакомый Жозе Монтейру. Большой любитель зеленых купюр достоинством в сто евро. Получив одну такую бумажку, этот негодяй пообещал, как только здесь появятся Кэтрин и ее супруг, сразу же сообщить мне об этом. — Если даже выяснится, что они ничего не знают, я бы все равно не исключал их из числа подозреваемых. Значит, у нас их по-прежнему десять, — напомнил комиссар. — Хотя стрелять в Сильвию мог любой официант или служащий отеля. Но, думаю, мы правильно делаем, что подозреваем именно наших знакомых. Чтобы решиться на такое преступление, нужно иметь стальные нервы и твердый характер. А сотрудники отеля набраны в основном из жителей рыбацкого поселка Алвор — людей простых и дружелюбных. Трудно представить кого-то из них хладнокровным убийцей. — Верно, — согласился Дронго, — я об этом тоже думал. Но сомнения относительно вашей соотечественницы еще не сняты. Если она умная женщина, то могла догадаться оставить три тысячи долларов нетронутыми, чтобы обеспечить себе алиби. Или не взяла эти деньги, поскольку должна была получить намного больше. Комиссар повернул голову и взглянул Дронго в глаза. Но ничего не сказал, позволив своему собеседнику продолжать эту тему. — Сильвия могла настаивать на изменении завещания своего мужа, — продолжал Дронго, — а Кэтрин могла узнать об этом. Или ее супруг. Тогда они уговорили Луизу согласиться на предложение Сильвии стать ее осведомительницей и втереться к ней в доверие, пообещав, со своей стороны, заплатить гораздо большую сумму. В этом случае Луиза не стала бы трогать деньги Сильвии, рассчитывая получить щедрое вознаграждение от своих хозяев и не рисковать. Брюлей молчал. Целую минуту. Затем тяжело вздохнул: — Мне нравится твоя логика. Все получается правильно. Если они договорились, то Кэтрин Фармер и ее муж, или один из них, специально организовали эту поездку в Фаро, чтобы иметь абсолютное алиби на тот момент, когда Луиза должна была выстрелить в жену мистера Фармера. Только одно обстоятельство меня смущает. Горничная видела, как Луиза отходила от двери в банном халате отеля. Почему она не переоделась, ведь времени у нее было достаточно?