А: «Круглая!». Д: «На карту посмотри!». А: «Да ты глобус видела?». Д: «Квадратная-квадратная-квадратная-квадратная!». А: «Да пожалуйста — квадратная». Д: «Нет, не квадратная!». Потом Вероника Игоревна заставила нас вместе собирать гербарий, хотя мы с Дианой просили кого-угодно-другого, дрались, кусались и визжали, как два поросенка. Мама Дианы стоически вытерпела наши склоки и прочитала стишок: Раз Труляля и Траляля Решили вздуть друг дружку, Из-за того, что Траляля Испортил погремушку… И что-то там… И что-то там… испортил погремушку. С тех времен прошло черти сколько лет, и люди до сих пор зовут нас Труляля и Траляля, и ссоримся мы по-прежнему. — Чел, должна заявить, что я три «о». — Мм… околдована? — Я О-коченела, О-тупела и О-фанарела тебя ждать. — Соряяяян. С Валентосом по телефону заболтался. — С кем с кем? Диана хмурится и складывает руки на груди. Для справки… СПРАВКА. Валентоса я знаю с осени. Единственная радость, которая скрашивает сей малоприятный факт, что меня сослали в валентосовский «В», класс для дЭбилов, а Диану оставили в «Б». Валентос у всех цыганит жвачку — непременно по две подушечки, как в рекламе, и одну отдаёт мне. А еще он дает списывать, и, наверное, мы бы отлично дружили, если бы не рыжая-сами-знаете-кто. — Опять обижаться? — Я корчу Диане скептическую рожицу. — Опять?! — Ладно тебе! Он тебя поздравить хотел и все такое… Угу. — Угу! Надеюсь, ты не позвал сюда эту рыбу-прилипалу? — Ну… Я виновато улыбаюсь, и Диана вскидывает руки. — О, Господи! — Он хочет подарить тебе подарок. — О! ГОСПОДИ! Вы бы поняли недовольство Дианы, если бы я расписал в красках, как дед Валентоса возродил в девяностые Свято-Алексиевскую пустынь, и как мама Дианы ушла туда жить, никому не сказав, и как потом вернулась. Но, во-первых, мне лень, а, во-вторых, это был еще тот абзац. З.ы. Да, что бы Диана дальше ни говорила, община при Свято-Алексиевской пустыни — отнюдь не сборище религиозных фундаменталистов. Типичные мимимишные христиане, насколько я могу судить: живут, молятся, паломничают. Вот. Вроде, все сказал. Я варежкой поправляю шапку, которая сползла на лоб, и предлагаю: — Попробуй сосредоточиться и посчитать от двухсот девяносто пяти в обратную сторону. Ну вот какая вот разница, кто чей дед? — Яблоко от яблони… — Ладно тебе. — После того, как этот твой дед… — Не мой, но… — …прикопался к маме, — Диана показывает варежкой в сторону огней Северо-Стрелецка, — когда она вернулась из этой секты, и трындел всякое? Что Бог отвернется, если она не возвратится? Что она подвела там всех? Мне теперь — посчитать и забыть? — Валентос про Бога не трындит. Разве что про Одина. — Вот с ним тогда и гуляй, и живи, и… и обряд тоже с ним сделаешь. Три «С» тебе. Диана складывает руки на груди и отворачивается. Иногда она очень упрямая и это ОЧЕНЬ бесит. — А первое «С» где? — Не знаю. Не важно! Я размышляю, в каком слове Диана нашла первое «С», но потом соображаю, что для таких дум слишком холодно, и примирительно улыбаюсь. — Обнимашки? Диана, не понимая, смотрит на меня. — Чего? — Обнимаааашкииии. — Я выпучиваю глаза, поднимаю руки и, как зомби, топаю на Диану. — Обнимаааашкииии. Диана отступает от меня, едва не заваливается в огонь и с обреченным видом скрещивает руки. Я повисаю на ней всем весом, как орангутанг на дереве. — Чел, — Диана изображает скучающий вид, — сознаешь ли ты, что весишь с тонну? — Я обнимашечный демон. Не могу же я весить как… перышко. — Пожалуйста, обнимашечный демон, отзови своего прилипалу. Пожалуйста-пожалуйста! Я отпускаю Диану. — Вот объясни, как можно «отозвать» человека, если он хочет подарить подарок? Диана пинает валун лабиринта. — Да не нужны мне его дары. — Какая же ты вредная! Два чёрных глаза поворачиваются ко мне, как дула многопушечной танковой башни. — Чел, он будет нудить. — Неправда… — Правда-правда. И твердить будет, что тут опасно, и все такое. То есть, тут действительно опасно, и я в чем-то согласна, но я же не нужу?.. нудю?.. Как вообще это слово произносится? — Нудню?.. Нужничаю?.. Справляю нужду?..