— Прости меня… — выдыхает он. — Конечно, Олеся. Олеся. Прости. Изображение моргает от резкой монтажной склейки — словно Валентин выдрал с корнями длинную неловкую паузу. — Если коротко… — спрашивает Олеся, — причина была в каких-то особенностях жизни в пустыни? Или… — Нет. — Отец Николай снова отпивает воды и горбится еще сильнее, будто крест с каждой секундой тяжелеет и прижимает его к земле. — Она… этот человек имел свои причины. Ребенка, о котором следовало позаботиться. Дела, которые следовало завершить. — А нельзя это было сделать, уже живя в здесь, помогая… Слово «ребенок» еще звучит в моих мыслях и заглушает вопрос Олеси. Неужели отец Николай говорит о Диане и ее матери? Ведь именно Вероника Игоревна ушла жить в Свято-Алексиевскую пустынь и именно она вернулась. Больше некому. Я машинально отрезаю кусок махана и кладу с ножа в рот. С чего же тогда все началось? С листовок. С четверок? Я помню, что гимназию перевели с двухсотбальной системы на пятибальную, и на уроках Вероники Игоревны не стало «хорошистов». С месяц гнойник набухал, разрастался, а затем посыпались жалобы родителей. Начались проверки, и воздух классов наполнило скрытое напряжение. Тогда же в нашу гимназию пришёл дед Валентина. От него веяло обаянием светлого, настрадавшегося человека, которое притягивало людей и Веронику Игоревну тоже зацепило, но зацепило неправильно. Не как пример добродушия или открытости, а как ледяной шип Снежной королевы, что попадает человеку в сердце и лишает покоя. Со стороны все выглядело невинно: Вероника Игоревна зачастила в церковь, а на подоконниках у нас зацвели глянцевитые листовки. Карандашные голубые ручейки текли на карандашных зелененьких полях и ругались непонятными словами: ЕВХАРИСТИЧЕСКИЙ! ЛИТУРГИЯ! КАТЕХИЗАЦИЯ! ВОЦЕРКВОВЛЕНИЕ! Через пару месяцев в углах комнат поселились иконы седобородых старцев, а на кухне, что ни день, выгорали тоненькие свечки. На Масленицу Вероника Игоревна пропала. Ушла посреди лабораторной, как уходят за туалетной бумагой или шоколадкой к чаю — и след простыл. Диана словно впала в душевный паралич: на уроках отвечала невпопад и каждую большую перемену бегала домой — проверяла, вернулась ли мама. Снова звонила Веронике Игоревне на сотовый, часами слушала протяжные гудки. Заклеила скотчем выключатель в прихожей и запрещала его трогать, как раньше оставляла свет до возврата мамы из гимназии. Диана не училась, не мылась, не ела, и кормил я ее чуть не с ложки. Через две недели Вероника Игоревна вернулась. Так же просто, как и ушла, будто торчала все это время в длинной очереди. Понимания она не встретила. Из гимназии ее уволили, мой батя устраивал дикие скандалы, и скоро Вероника Игоревна с Дианой съехали от нас. До обета молчания Дианы ещё сохранялась иллюзия, что все рано или поздно вернётся на круги своя. Через год после этой кутерьмы Аида Садофиевна — нынешний директор — возвратила Веронику Игоревну в гимназию. С грехом пополам появились четверки, а следом — новый кабинет, похожий на рождение сверхновой. Вернулись допы и элективы, но… Вы заметили? Который раз это слово «вернуться». Забавно, что в нем самом заключен временной парадокс. Даже если ты вышел из дома, а потом, блин, «вернулся», ибо зонтик забыл, тебя встречает другой дом. В нем уже сместились частицы воздуха и пыли, и фотоны навыбивали электронов. Распался атом в деревянной швабре, Земля провернулась на несколько тысяч метров вокруг своей оси — ЭТО УЖЕ СОВСЕМ ДРУГОЙ ДОМ. Ты в другой дом пришел! Не вернулся! Так и Вероника Игоревна не «вернулась» из пустыни. Она изменилась, и Диана изменилась. Сместилось что-то, разошлось по шву, и поехало дальше, набирая ход. Я останавливаю видео майонезными руками. Отец Николай. Вероника Игоревна. Диана… Как ты разговоришь человека, который молчит месяцами? Молчит тупо, упрямо, зло, потому что уже не верит в слова. Я раздраженно протираю телефон от соуса и захожу на свою страницу в «Почтампе». Палец, будто сам, пересекает экран и вжимается посреди списка друзей в аватарку Дианы. На фото она застыла в жутковатой сепии — на коленях, разведя руки в стороны и выгнувшись назад, будто тело свела судорога. Или будто ее распяли? Диана «Гекката» Фролкова МУЗЫКА остается ГОЛОСА исчезают (с) Была в сети 21 марта в 16:43 День рожденiя: 14 января 2001 г. Городъ: Северо-Стрелецк Семейный статусъ: чортъ разберетъ Вебъ-сайтъ: http://www.youtube.com/Difrol Образованіе Гимназія: Гимназия им. Г. А. Усиевича Северо-Стрелецк, съ 2008 Гимназія: Музыкальная школа № 8 '17 Северо-Стрелецк, 2014–2016 (г) хоровое отделение Жизненная позицiя Дѣятельность: давно поняла, что спорт — не мое, мало говорю, мало сплю, мало ем, мало трусов и носков, легко могу дать совет по жизни или вбить зубы вам в глотку, но скорее всего ни то ни другое вам не нужно Любимыя композицiи: Фекальный вопрос, Пепел и ветер, Гражданская оборона Любимыя ленты: Все умрут а я останусь, Заводной апельсин, Бойцовский клуб, Груз 200 Любимыя потѣхи: Профессионально играю на нервах Любимыя высказыванiя: Мир настолько испортился, что когда перед тобой чистый искренний человек, ты ищешь в этом подвох. (Р. Брэдбери) Банк СеверМорПуть 18 марта 2018 в 20:41 Просьба находиться дома. Запланирован выезд с целью вручения уведомления об уступке прав требования по долгу. Мероприятия будут проводиться по адресу регистрации, работы и иным адресам проживания вашей семьи. Если сумма оплачена, перезвоните, во избежание недоразумений. Диана «Гекката» Фролкова 05 марта 2018 в 22:12 Хочу быть морем и топить людей #сходила на пирс #ежедневное #буль-буль Диана «Гекката» Фролкова 21 февраля 2018 в 16:47 Оно как дождь. Вставая молчаливо навстречу ночи с темного залива, оно с земли, глухой и сиротливой, уходит в небо, свыкшееся с ним. И, падая, течет по мостовым. Льет в серые часы, когда округа к рассвету тянет улицу, как руку, когда тела, не разгадав друг друга, кончают путь по замкнутому кругу и люди, ненавистные друг другу, в одной постели молят о покое, — тогда к морям течет оно рекою… Нет одиночеству предела. (с) Райнер Мария Рильке