Португальцы заулыбались. Шарп поднял третий палец: – И драться так, как будто сам дьявол хватает вас за хвост. Вот так! Не напиваться. Не воровать. И драться как черти. Понятно? Они подождали перевода и закивали. – Ладно, – продолжал Шарп. – Будем драться. Сейчас вы построитесь в три шеренги и ударите по драгунам. – Он предпочел бы построиться в две шеренги, но в две умели драться только британцы. Все прочие армии использовали три и больше, хотя при таком построении ширина фронта получалась очень незначительная. – Стрелять только по команде лейтенанта Виченте. На него можно положиться. Он хороший солдат, ваш лейтенант. – (Виченте покраснел и, возможно, внес некоторые коррективы в слова британца, хотя суть сохранил, что было видно по усмешкам на лицах его подчиненных.) – Проверьте, чтобы у всех были заряжены мушкеты. Заряжены, но не взведены. Нельзя, чтобы враг раньше времени понял, что мы здесь, только потому, что какой-то придурок взвел курок. А теперь устройте себе праздник! Пролейте кровь! – Закончив на этой кровожадной ноте, Шарп вернулся к Харперу и опустился рядом с ним на колено. – Чем занимаются? – Он кивнул в сторону драгун. – Пьют, – ответил ирландец. – А вы? Наставили на путь истинный? – То есть? – Ну, не напиваться, не красть, драться как черти. Обычная проповедь мистера Шарпа. Лейтенант улыбнулся, забрал у Харпера подзорную трубу и направил ее на деревню, по которой, присосавшись к винным бурдюкам и расстегнувшись, бродили с десяток драгунов. Другие обыскивали оставленные жилища. Выскочившую из одного дома женщину в разорванном черном платье схватил и потащил за собой полупьяный француз. – Я думал, они все ушли, – сказал Шарп. – Нет. Мне уже двое или трое на глаза попались, да еще сколько попрятались. – Харпер погладил ложе винтовки. – И что мы с ними будем делать? – Подергаем за нос, а когда они разозлятся и полезут сами, перебьем. Лейтенант сложил подзорную трубу, убрал инструмент в карман и, повернувшись к Харперу, объяснил, как именно намерен это сделать. Немаловажную роль в его плане играл виноградник. Посаженные тесно лозы протянулись плотными рядами от речушки с одной стороны до леска в другом конце деревни. Ряды эти рассекала одна-единственная тропинка, проложенная для удобства виноградарей. Такое месторасположение позволяло стрелкам подобраться к Барка-д’Авинташ почти вплотную. Два выставленных французами беспечных часовых никакой опасности не обнаружили – окружающий пейзаж казался им настолько тихим и умиротворенным, что один даже позволил себе отложить карабин и зарядить табачком трубочку. Шарп послал людей Виченте к тропинке, а своих парней поближе к загороженному лужку, на котором пощипывали травку лошади. Распределив солдат, он улегся, поднял винтовку, нашел опору для нее в виде загрубелых корней лозы, прицелился в ближайшего часового и потянул спусковой крючок. Приклад ударил в плечо. Звук выстрела еще прыгал между стенами деревенских домов, когда другие открыли огонь по лошадям. Первый же залп поразил шесть или семь животных. Убитые лошади свалились, раненые громко ржали и метались, а два скакуна, вытащив из земли колышки, перемахнули через изгородь, сделали круг и наверняка бы унеслись, если бы за первым залпом не последовал второй. И снова ржание, хрип, стук копыт и кровавая пена. Наблюдавшие за деревней стрелки ударили по первым бегущим к загону драгунам. Солдаты Виченте оставались в винограднике и пока никак не обнаруживали свое присутствие. Подстреленный часовой полз по улочке, волоча ногу и оставляя за собой кровавый след. Дым рассеялся, и Шарп выстрелил еще раз, теперь уже в офицера, спешившего наравне с другими отвязать и увести в безопасное место своего скакуна. Для многих кавалеристов лошади – главное, бесценное достояние, и они спасали их, невзирая на опасность. Наконец офицер, первым понявший, что животных не спасти, не уничтожив тех, кто стреляет по ним, прокричал драгунам, чтобы они построились и атаковали виноградник. – Бейте по лошадям! – крикнул Шарп. Работа, что и говорить, не самая приятная, и от кровавой бойни с участием несчастных, ни в чем не повинных лошадок сжимались самые очерствевшие сердца, но лейтенант не позволял своим людям остановиться. Уцелевшие под огнем драгуны бросились к винограднику в полной уверенности, что имеют дело с горсткой партизан. Драгуны – это конная пехота, и потому они вооружены карабинами, короткими мушкетами, с которыми можно драться в пешем строю. Впрочем, в бою многие отдавали предпочтение длинным и прямым кавалерийским саблям. Сообразив, что стреляют из виноградника, они машинально устремились к дорожке. Шарп именно так и думал – кому захочется продираться через переплетенные лозы, если есть тропинка? – и поставил португальцев поближе к ней. В какой-то момент он едва не бросился туда, чтобы самому взять командование, но сдержался. И не пожалел. Виченте отдал приказ, и его люди появились перед французами, словно выросли из-под земли. Португальский лейтенант проявил завидное хладнокровие. Запутавшиеся в лозах кавалеристы попытались свернуть в сторону, однако было поздно. С правого фланга по ним ударили стрелки Харпера. Драгуны заметались. Над виноградником поплыл пороховой дым. – Примкнуть штыки! – крикнул Шарп. Больше дюжины драгунов уже нашли свою смерть, остальные пустились наутек. Французы думали, что столкнулись с партизанами, деревенщиной, не имеющей представления об искусстве войны, но наткнулись на настоящих солдат, которые проделали изрядную брешь в центре их не отличающегося стройностью строя. К тому же они лишились половины лошадей, а из виноградника на них наступала ощетинившаяся штыками пехота. Португальцы переступили через убитых и надвинулись на уцелевших. Один француз, перекатившись на спину, вскинул руку с пистолетом, и Виченте выбил оружие ударом сабли, а потом отбросил его в речку. Уцелевшие драгуны метнулись к лошадям, и Шарп приказал своим солдатам удерживать их пулями, а не штыками. – Не давайте им опомниться! Гоните! – кричал он. – Лейтенант! – Шарп отыскал взглядом Виченте. – Занимайте деревню! Купер! Танг! Слэттери! Заберите оружие у раненых! Французов нужно было отогнать как можно дальше, но и оставлять в тылу легкораненых тоже опасно. Португальцы уже разбегались по деревне, открывали двери, проверяли дома. Собирались у небольшой церкви, стоявшей рядом с мостом. Шарп побежал к загону. Несколько драгун пытались подобраться и отвязать уцелевших лошадей, и стрелки отгоняли их пулями. Лейтенант быстро пересчитал оставшихся целыми животных – их в его распоряжении было около дюжины. – Дэн! Пристрели раненых, чтоб не мучились. Пендлтон! Харрис! Кресэйкр – туда! – Он указал на северную стену загона. Драгуны убежали в этом направлении и, скорее всего, укрылись за деревьями в сотне шагов от лужка. Конечно, трое не смогли бы остановить контратаку французов, если бы последние решились на таковую, и Шарп знал, что пикет придется усилить, но прежде требовалось убедиться, что неприятель не укрылся в деревенских домах, садах и огородах. Барка-д’Авинташ оказалась небольшим селом с парой десятков домишек, растянувшихся вдоль дороги, которая шла берегом реки. На присутствие здесь парома указывала пристань, а вот дым, замеченный Шарпом еще раньше, поднимался от напоминающего баржу плавсредства с тупым носом и дюжиной уключин. Верхняя часть корпуса сгорела почти целиком, а нижняя ушла под воду. Некоторое время лейтенант смотрел на бесполезную лодку, потом смерил взглядом расстояние между берегами – пожалуй, за сотню ярдов – и выругался. Словно из ниоткуда, нарисовался Харпер. – Господи, – пробормотал ирландец, увидев сгоревший паром, – теперь от этой штуки пользы мало. – Что у нас? Раненые есть? – Ни у кого ни царапины. У португальцев то же самое, все живы. Неплохие ребята, да? И дело знают. – Сержант снова посмотрел на лодку. – Так это и был паром, а? – Нет, черт возьми, Ноев ковчег, – раздраженно бросил Шарп. – А ты что подумал? – Злился он потому, что рассчитывал переправить своих людей на другой, безопасный берег, но теперь этим надеждам не суждено было сбыться. Они застряли. Шарп шагнул прочь и вдруг повернулся – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Харпер корчит рожу ему в спину. – Нашел таверну? Харпер с опозданием стер гримасу: – Никак нет, сэр. – Ну так найди и выстави часового, а потом пришли к загону еще десяток ребят в помощь тем троим. – Есть, сэр. Французы успели поджечь сараи на берегу, и Шарп, отворачиваясь от дыма и стараясь не дышать, принялся выбивать двери. В одном сарае тлели просмоленные сети, другой пустовал, но в следующем обнаружилась выкрашенная черной краской шлюпка с острым, загнутым вверх носом. Навес горел, хотя до шлюпки пламя не добралось, и Шарп потащил ее к выходу и даже вытянул наполовину, когда на помощь к нему подоспел Виченте. Ничего больше им сделать не удалось, два других сарая уже пылали, но, по крайней мере, у них была лодка. Шарп прикинул, что поместиться в ней могло бы с полдюжины человек и переправка всех затянулась бы до вечера. Он повернулся к Виченте, чтобы попросить его найти весла, и с изумлением обнаружил, что молодой лейтенант побледнел, дрожит и только что не плачет. – В чем дело? Вместо ответа Виченте махнул рукой в сторону деревни. – Что там? Французы поиграли с местными дамами, а? – Поиграли? Я бы это так не назвал, – с горечью ответил португалец. – Мы взяли пленного. – Только одного? – Есть еще двое, но этот офицер. – Виченте нахмурился. – Его только потому и взяли, что бриджи подтянуть не успел. Шарп не стал уточнять, почему француз оказался без штанов, – он и так все понял. – Что вы с ним сделали? – Его следует отдать под суд. – Под суд? – Шарп остановился и уставился на лейтенанта. – Отдать под суд? – Конечно. – У нас, в Англии, насильников вешают. – Но не без суда же, – запротестовал Виченте с такой горячностью, что Шарп понял – португальские солдаты хотели расправиться с французом без лишних церемоний, но лейтенант остановил их под дурацким предлогом. Ему, видите ли, взбрело в голову устроить суд! – Черт! Вы теперь солдат, а не законник. Какой, к дьяволу, суд? Да ему сердце мало вырвать. Бо́льшая часть обитателей Барка-д’Авинташ убежали от драгун в лес, однако кое-кто остался, и сейчас эти люди толпились у дома, вход в который охраняли с полдесятка солдат. Перед церковью лежал, уткнувшись лицом в землю, мертвый драгун – без рубашки, мундира, сапог и бриджей. Француз, должно быть, стоял, прислонившись к стене церкви, когда его нашла пуля, потому на камне осталось кровавое пятно. Какая-то собачонка обнюхивала его ноги. Солдаты и сельчане расступились, пропуская Виченте и Шарпа в дом, где сержант Мачедо и еще один солдат охраняли пленного, молодого светловолосого офицера с приятной, но угрюмой физиономией. Француз натянул бриджи, да только не успел их застегнуть и потому просто держал на талии, чтобы не сползали. Увидев Шарпа, он быстро заговорил. – Знаете французский? – спросил Шарп у Виченте. – Конечно. Нет, остановил себя Шарп, португалец вознамерился отдать мерзавца под суд, и, вместо того чтобы допросить, выяснить правду и повесить, он будет выслушивать оправдания и объяснения. – Харпер! – крикнул лейтенант в открытую дверь. – Доставьте сюда Танга или Харриса. – Я сам с ним поговорю! – запротестовал Виченте. – Вам лучше поговорить кое с кем еще. С этими словами Шарп прошел в заднюю комнату, где сидела девушка лет четырнадцати. Раскрасневшееся лицо, припухлые глаза, сбивчивое дыхание, всхлипы… На плечах – одеяло, на щеке, под глазом, – синяк. Женщина постарше, во всем черном, пыталась утешить несчастную, но та, едва увидев Шарпа, заплакала еще сильнее, заставив лейтенанта в смущении попятиться. – Расспросите ее, узнайте, что случилось. – Он вышел, увидев вошедшего Харриса. Харрис и Танг были в роте самыми образованными. Танга загнало в армию пьянство, тогда как белобрысый весельчак Харрис клятвенно утверждал, что он доброволец и форму надел только забавы ради. Ну что ж, приключения ему обеспечены, подумал Шарп. – Этого гада поймали со спущенными штанами. – Он кивнул в сторону француза. – На девчонке. Прежде чем мы убьем мерзавца, послушай, что он скажет. Выйдя на улицу, Шарп приложился к фляжке. Вода была теплая и отдавала железом. Харпер ожидал командира посреди улицы. – Все в порядке? – Там еще двое. – Сержант ткнул пальцем в сторону церкви. – Живых. Вход в церковь охраняли четыре португальских солдата. – И что они там делают? Молятся? Ирландец пожал плечами: – Думаю, укрываются. – С собой мы их взять не можем. Почему бы не расстрелять? – Потому что мистер Виченте не разрешил. Сказал, что они пленные, а с пленными надо обращаться с уважением. Он ведь адвокат, мистер Виченте, верно? – Адвокат, хоть и неплохой парень, – неохотно признал Шарп. – Как говорится, все хорошие законники червей кормят, а этот меня просто по рукам вяжет, не дает пристрелить тех двух мерзавцев. Говорит, мол, они просто пьяные. Так оно и есть, пьяные. Нализались.