- А должен думать. Как тайный воин ты должен просчитывать свои решения и их последствия на годы вперёд. Мы живём среди людей, и именно люди создают нам поддержку и прикрытие. Своё место и авторитет среди них нужно создавать годами – и не деньгами, а трудом и взаимоотношениями, участием в жизни общины. Мы покажем малую часть денег. Машина нам жизненно необходима, а контрабандой в приморских городах все понемногу занимаются. Нас осудят, но не слишком, и скоро забудут, тем более, что кардинально ничего не поменяется. Мы найдём жильё в этом же районе и работу будем искать здесь же. А деньги оставим на самый экстренный случай, который, надеюсь, никогда не наступит. А лучше оставим их на твоё образование, - с улыбкой сказала я и поставила греть воду. - Образование? - Да. Ты будешь учиться в лучшем университете Туниса, а потом продолжишь образование во Франции. А когда вернёшься, тогда и откроешь дело, которое будет тебе по душе и будет тебя кормить. К тому времени это уже не вызовет вопросов, ведь уже сейчас все видят, какой умный и способный у меня сын. Мой мальчик неуверенно на меня посмотрел. - Если ты так думаешь. Просто я думаю о том, как ты много работаешь. Я хочу, чтобы ты жила легче. У меня дыхание перехватило, и ресницы стали мокрыми, как трава после дождя. - Знаешь, а мне не трудно. Правда. Мне нравится моя жизнь. Море и солнце, живопись и вкусная еда, много путешествий, не очень разнообразных, но всё же. Мне хорошо здесь, и даже усталость от работы – это хорошая усталость. - И что в ней хорошего? – проворчал сын и зевнул. - Она свидетельствует о том, что я жива. Так, давай-ка живо раздевайся – и на кухню мыться. - А ты? - А я после тебя. А пока замочу фасоль на завтра и поищу мешки для вещей. - Жалко переезжать. Тут всё так привычно, - и Малик зевнул снова, - мама, пообещай мне одну вещь, - серьёзно сказал сын. - Какую? – насторожилась я. - Я согласен быть тайным воином, но отныне только на благо Туниса. Обещай, что мы не будем действовать во вред моей стране. - Обещаю сын. Тунис давно дал мне приют. Мы будем беречь только Тунис. - Тогда хорошо. Я буду спать. Но как жаль, что у нас сменятся хозяева. - Ни о чём не сожалей, сынок. Новые события – новые возможности. Давай я полью тебе воду на плечи и спину. Давай-давай, вставай. Умоешься – и спать. Я помогла сыну умыться и отправила его спать на диван, а сама ещё долго возилась на кухне, потом долго мылась, а потом постелила коврик и долго молилась на звёзды, сияющие над Меккой, благодаря Всевышнего за щедрость и мудрость, моля только о благополучии сына… Утром я снова перечитала газеты. Пять человек испарились из Туниса, как вода на жаре, и их не нашли. Пожар на пиратской яхте был вызван аварийным состоянием двигателя, семь человек экипажа не сильно пострадали, но погибших нет, особенно среди туристов. Я с облегчением вздохнула. Перед самым Новым годом я не поехала в Сэр Саид, решив оборвать все связи, а в Новогоднюю ночь загадала, чтобы обо мне больше не вспомнили и не обратились больше как к тайному агенту никогда. Жизнь вошла в свою колею. Две недели после праздников мы с сыном приглядывались к новым хозяевам, которых мы окрестили «молодыми хозяевами», хотя Синан-бею было уже под пятьдесят, а Халиме-хатун – далеко за сорок. Он был грузным неповоротливым мужчиной, чем-то неуловимо похожим на Салиху-Хатун, а его жена была невысокая, ладная, среднего телосложения, очень подвижная и очень ворчливая. При этом он замечательно готовил почти всё меню кафе, а она быстро обслуживала клиентов и ловко обращалась с кассовым аппаратом. Халима попробовала было на меня покрикивать, но Безумная Марьям живо поставила её на место. Она переключилась на Малика, но тот притворился глухим, давая понять, что чем громче, тем бесполезнее. С её мужем на кухне мы тоже не сразу обо всём договорились, потому что он многое поменял местами, да и порядок каких-то действий, уже доведённых до автоматизма, сломал и перестроил. Это не только меня выбило из колеи, так что второй повар и единственная официантка уволились, и на нас с Маликом навалилось ещё больше работы. - Пока нет машины ты будешь бегать по заказам, - сказала я Малику, - а после обеда будешь обслуживать клиентов в кафе. Всё равно яхты больше нет. - А парни в школе говорят, что капитан продал лицензию какому-то капитану из Суса, и тот сейчас переделывает судно под пиратское и скоро начнёт работу, - с воодушевлением сказал сын. - Вот когда начнёт, пойдёшь и наймёшься к нему, а пока разноси, подавай, обслуживай, убирай и рисуй. И не забывай об учёбе. Географию вот учи. - А ты куда стала пропадать? - Как куда? Квартиру ищу. - И как? - Пока никак. Всё очень дорого. Да и районы плохие или соседи дурные. А в последней вообще водопровода нет, а я ищу квартиру с ванной. Мы вздохнули и вернулись к работе. Через две недели после Нового года в Монастир вернулся хромой Рами. Он король-королём вошёл в «Золотой тунец» и заказал кофе с кардамоном. Я кинулась было, но Халима осекла меня взглядом – ей категорически не нравилось отдавать мне эту часть прибыли, и мы никак не могли заключить с ней такой же договор, как с Салихой-Хатун. Она пошла сама варить кофе, а я принесла пока заказы на другие столики. - Ваш кофе, - и Халима поставила перед хромым капитаном дымящуюся чашку. Он отпил глоток и выплеснул кофе на мостовую. - Здесь – что, разучились варить кофе? Марьям! В чём дело? Чего ты тут крутишься, когда ваш лучший клиент заказал кофе с кардамоном? Или ты не хочешь получить свою долю? Я жду ещё пять минут и ухожу, женщина! Халима раздулась, как индюшка, но кивнула мне головой. Я полетела на кухню и быстро сварила кофе с кардамоном, да ещё чуть капнула в него греческого коньяка, а на пенку сыпнула мелко натёртого итальянского шоколада. - Ваш кофе, капитан. Надеюсь, рейс был удачным? - Слава Аллаху, за товар хорошо заплатили. Тот человек щедро за него заплатил, так что вот твоя доля, так сказать, за то, что свела двух мужчин для дела, - и хромой Рами небрежно швырнул на стол конверт с деньгами. Вокруг нас уже собралось маленькое сборище, заинтригованное заявлением капитана о моей доле. Все знали, что он кое-что привозит мне из-за границы, но он всем тут кое-что привозил, однако редко кто мог похвастаться тем, что капитан Рами брал его в партнёры, да ещё делился прибылью. - Спасибо, капитан Рами, благодарю вас, - и я, заглянув в конверт, припрятала его в свою сумочку, с которой не расставалась. - Что там, Марьям?! – не выдержала торговка Танзиля. - Да, сколько ты заработала и на чём? Что там в конверте? – изводился юный Надим, зеленея от любопытства и зависти. - Моя новая машина, - громко сказала я. - Ого! – присвистнул кто-то из рыбаков, - и за что? - За безумие, - хитро ответила я, пряча улыбку, - за чистой воды безумие. Капитан усмехнулся и подозвал Синана. - Всем чай с мятой и брики за мой счёт, и пусть Аллах зачтёт. А мне с собой четыре контейнера салата с тунцом, и пусть его приготовит Марьям – так, как я люблю, - сказал Рами, - и протянул мне ещё пакет, с которым пришёл. Все радостно заулюлюкали и громко благодарили капитана, хозяин кинулся заваривать и разливать чай и жарить брики – тунисские чебуреки с начинкой из тунца, зелени и яйца, секрет которых в том, чтобы при жарке яйцо внутри пирожка оставалось жидким, а я пошла на кухню готовить салат для капитана и его семьи. - И в чём секрет его салата, интересно? – уперев руки в боки допрашивала меня Халима, зайдя на кухню. - Да вот в этом, - и я поставила на стол пакет, доставая из него банки, - капитан Рами любит салат с тунцом с добавлением крупных греческих маслин, которые он же нам и привозит, а ещё, чтобы в салате была луковица фенхеля. - Всего-то? – и Халима фыркнула, - а сколько помпы! Ладно, делай. Как будто без её позволения не сделаю… В конце января мы с сыном купили новую машину – подержанный бирюзово-голубой фиат новой модели – и отпраздновали новоселье. Я нашла трёхкомнатную квартиру с отдельным входом в двухэтажном доме прямо напротив пекарни к великой радости малышки Аиши. На первом этаже была гостиная, кухня и ванная – настоящая ванная и туалет – а на втором две отдельные спальни. Мы с Маликом перевезли вещи на новой машине и быстро обустроились на новом месте. Однако, когда мы пришли к Синану и Халиме за расчётными, то не получили их. - Оставайтесь, - без обиняков предложил нам Медлительный Синан. - Да, мы тут подумали, вы нам подходите. Вас тут все знают, все вам доверяют. Малик может развозить заказы после обеда, после школы, а Марьям может продолжить мыть посуду, закупать рыбу и варить свой кофе. Деньги за кофе будут твоими, но для наших гостей и для нас с мужем ты будешь варить его бесплатно. И вы можете выставлять на продажу свои рисунки на полке над кассой, а деньги с них – пополам, - нехотя вымолвила Халима-Ворчунья. Мы с сыном переглянулись. Малик чуть выступил вперёд. - Тогда зачем вы выгнали нас с квартиры? - Да потому что мы уже пообещали эту квартиру одному человеку! – горестно воскликнула Халима, - а он приедет ещё только через неделю. - Это ваши проблемы. Но теперь мы не сможем приходить так же рано, как раньше, и оставаться работать допоздна. Во всяком случае, мама. Она не будет ходить по ночам по улицам, так что она будет работать только пока светит солнце. - Сынок! - Подожди, мама, подожди. Когда ты могла подняться домой по лестнице, это одно, а когда тебе нужно подняться на верхнюю набережную через весь квартал – это совсем другое. Это нельзя, не пойдёт. Кстати, вы помните про наш выходной? - Какой выходной, парень? – возмутился Синан, - по выходным у нас самый аврал! - Каждое последнее воскресенье каждого месяца у нас с мамой выходной. Это наш договор с прежними хозяевами. Кстати, послезавтра как раз воскресенье, и мы с мамой уезжаем, нас не будет. А с понедельника мы снова выйдем в кафе. Синан и Халима пытались возражать, но Малик был неумолим, и мы эту битву выиграли. Отныне я работаю в кафе с шести утра до шести вечера, а с пяти утра ещё закупаю рыбу на рынке. Малик заступает в шесть вечера как официант, а с трёх до шести развозит заказы. Мы с сыном обнялись. У меня будет больше времени на рисование и на отдых – всё же мне скоро сорок один, и я устаю. А он сможет подрабатывать на чаевых. - Вот только насчёт воскресенья, - неуверенно начала я. - Нельзя рвать отношения в гневе, мама. Вчера мы помогли твоим, завтра твои помогут нам. И потом, у нас договор с сувенирными лавками. Хоть какие-то, но деньги, а ты же обещала мне купить компьютер. Так что собирай вещи. Едем. Я посмотрела на сына и покачала головой. Моё время ушло, и теперь главный – он. Теперь он тайный воин, мужчина, принимающий решения, глава семьи. Ну что ж, посмотрим, как это будет. Может, я наконец смогу вздохнуть с облегчением? И я пошла складывать сувениры в сумку… На обратном пути из Сиди-бу-Саида Малик попросил меня свернуть не на объездную дорогу к нашему району, а проехать на Марину. - Зачем, сын?