- Ну, не знаю, - ответил сын. - А много ты знаешь парней, которые не просто умеют плавать и нырять, а могут надолго задерживать дыхание, дышать под водой через трубку осоки? Или знаешь мальчиков, которые за пять минут набросают портрет случайно увиденного человека? Знаешь тех, которые водят машину, хотя и не имеют пока прав, умеют стрелять и метать нож в цель, знают, как перевязать рану и наложить шину? А? Малик задумался и посмотрел на меня. Я не отрываясь смотрела на дорогу. - Ты хочешь сказать, что ты меня специально учила? Готовила? - Да. Я специально тебя учила и готовила. Ты не просто гораздо образованнее своих друзей, ты гораздо больше них приспособлен не только к миру, но и к войне. Вспомни, как я учила тебя лазить по деревьям и открывать старые замки, чинить раз за разом «ломающийся» будильник и менять свечи в моторе. Это часть твоей подготовки. - К чему, мама? К чему ты меня готовила? - К тому, что однажды придёт беда. И к тому, что однажды тебе придётся участвовать в тайной войне, в которую когда-то оказалась втянутой я и… - Мой отец?! Я на секунду задумалась. Малик никогда не видел отца и немного боготворит его память, но я не буду играть на этом. Я проехала немного и припарковалась на обочине недалеко от придорожной деревушки. - Идём, - и я вышла из машины, - сделаем вид, что мотор забарахлил. Мы откинули крышку капота и склонились над мотором. - Он и правда скоро забарахлит, - проворчал сын, - скоро задымится. Давай зальём воду, раз уж встали, заодно и мотор остудим. Так мы и сделали, и сели снова в салон. - Я сейчас расскажу тебе правду, Малик, и передам свою судьбу в твои руки. Ты сможешь либо стать моим напарником и союзником, либо предать меня и сдать властям. Я твоя мать, сын, но я не та, за которую себя выдаю, не та, какой ты меня знаешь. Так что выбор будет нелёгким. Ты готов выслушать правду о своей семье? - Да. Да! Наконец-то, мама. Я всегда знал, что мы не такие, как все! - Да, мы не такие, как все, потому что мы не местные. Я коротко взглянула на сына. Он был спокоен и серьёзен. - Моя мать познакомилась с моим отцом на Кавказе, он был из черкесов. Я выросла в России, в Санкт-Петербурге, и считаю себя русской. По профессии я учительница французского языка и ещё рисования. В 1996 году началась вторая Чеченская война. Боевиков готовили в Грузии, Сирии, Алжире. И меня завербовали в разведку, чтобы работать здесь, в Тунисе и не дать этой заразе заполонить ещё одну страну в Северной Африке, создать заслон созданию исламского государства, о котором грезят террористы всего мира. Но всё пошло не так. Меня с напарником случайно разоблачили после теракта на Джербе. Он бежал, а я попала в тюрьму. Мне грозила смертная казнь, но мне тоже удалось бежать. Потом… После ранения я долго скиталась и встретила в Сиди-бу-Саиде твоего отца. - Так это был не твой напарник? – наконец-то отреагировал сын. - Нет. Твой отец араб, урождённый тунисец, художник. Он жил в Сиди-бу-Саиде и готовился к поступлению в художественную академию. Саид подобрал меня с улицы и спас этим жизнь. Он не сдал меня, а приютил, а при расставании подарил вот этот самый фиат. Твои предки из Туниса и Кайруана, сынок, так что по местным законам ты настоящий араб, мусульманин и тунисец. - Так моего отца звали Саид? Не Рашид? Тогда почему у меня другое имя? Почему я не вырос в семье отца? - Он не посмел отстаивать меня перед своей семьёй. Я была старше его на пять лет, без роду и племени по местным меркам. Они никогда не приняли бы меня, и он отказался от меня, а я узнала, что беременна, уже после нашего расставания. Адрес он мне не оставил, и я вынуждена была дальше бороться за тебя в одиночку. - Как тебе удалось заключить временный брак? – глухо спросил сын. - Просто повезло. Нашла ещё одного молодого парня. Они с сестрой были сиротами, и их вышвырнули из дома дяди после смерти родителей. Я помогла Рашиду позаботиться о сестре, а он помог мне узаконить твоё рождение. - Но документы? Бумаги? Как ты всё провернула? - Когда я сбежала из перевернувшегося тюремного фургона, чудом выжив в аварии, я пришла на берег тунисского залива и там поклялась, что солгу, украду и убью, но выживу. Выживу, хотя бы ради того, чтобы мои мать и бабушка с дедушкой не оплакивали меня, не имея даже могилы единственного ребёнка. Я не буду тебе рассказывать, как я добыла те документы. Главное, я сохранила жизни тебе и себе. - Ради чего? Чтобы продолжать быть шпионкой? Предавать Тунис?! - Я принесла присягу своей стране, сын. И хотя теперь я больше туниска, чем русская, но даже ради новой Родины, ради Туниса, я вынуждена исполнить долг. - Ради Туниса? – с тихой злобой переспросил сын. - Ты же видишь, что происходит, Малик. Политиков расстреливают на улицах, в стране третий год не отменяют чрезвычайное положение, продлевая его раз за разом. Ты слышал, что происходит в Ливии и Мали, в Секторе газа, в Сирии. Эта война захватит Тунис, если здесь не примут новую конституцию и не выберут нового президента, который направит развитие государства по пути мира. 4.9. Мы помолчали. Неожиданно прямо перед нами оказался конный патруль полиции – видимо из деревни. - Что вы здесь делаете? Предъявите документы! - Всё в порядке, офицер. Мама, закрой дверь и подай документы, - сказал Малик, - у нас просто мотор перегрелся, вот мы и встали, ждём, пока остынет. - Откуда и куда едете? Сын разговаривал с полицейскими, показывал им багажник, а я хранила молчание, наблюдая за ним. Ни одна ресница не затрепетала, всё, как всегда. Либо ещё не дошло, либо такая выдержка, что позавидовать можно. - А женщина почему молчит? – вдруг спросил офицер. - Потому что женщина, - отрезал сын, - у меня пока нет прав, иначе она вообще сидела бы дома, как и положено. Мы можем ехать? - Да, поезжайте, - и офицер отдал сыну бумаги, - но будьте осторожны. Вчера ночью террористы из Ливии напали на наш КПП, и несколько человек прорвались в Тунис, убив двоих полицейских. В стране снова введено чрезвычайное положение, так что не выезжайте без необходимости. - Спасибо за предупреждение, офицер. Ты слышала, мама? Тётя Салиха подождёт. Мы едем домой и сидим там, пока не поймают этих преступников. Значит, выдержка. И значит, он уже включился в игру. Мы проехали деревушку, проехали ряд мелких городков, когда Малик снова заговорил со мной, предложив шашлычок. - Ты права, мама. Тунис постоянно подвергается нападениям террористов. Если они всё тут захватят, то всё будет, как в Ливии – сплошной рынок оружия. - И что ты решил, сын? - Беда уже пришла к нам. Значит я уведу её из дома. Ты же расскажешь, как? - Конечно, сын. Конечно, я расскажу. И начнём мы с тайного языка. Есть такое понятие, как связь, пароли, шифры и коды, предупреждающие знаки… В Монастир приехали совсем другие Марьям и Малик Шахин. Это были не просто мать и сын, но сообщники и союзники, тайные воины тайной войны. Дома я по его требованию по памяти накидала ему портреты матери, бабушки и деда, Саида и Саши, даже Рашида с его сестрой. Он долго в них всматривался, а потом сжёг под моим присмотром. После ужина мы разработали планы на три случая – отправки людей из Туниса нелегальным способом, чтобы уехать с ними, отправки с побегом из города, и просто побега, если что-то сорвётся. Мы выбрали два места в старой Медине и в районе Марины, где припрятать деньги и пакеты с вещами и аптечкой, если придётся уходить берегом или морем, выбрали место встречи на нижней набережной, если заметим признаки тревоги в городе, придумали поставить на подоконник фикус в горшке и арома-лампу, которую можно скинуть, если в дом придут чужие, чтобы тот, кто на улице, мог пройти мимо и спастись из засады. Я достала из тайника под крышей два кинжала и подала один Малику. - А пистолет? Нет пистолета? – разочарованно спросил мой мальчик. - Откуда у женщины пистолет? – пожала я плечами, – и потом, за торговлю оружием грозит тюрьма и смерть, или ты не знаешь закон? Малик молча забрал кинжал. Какой же он ещё ребёнок! - Только самооборона, сын. Ты не будешь ни во что вмешиваться. - Ты сама-то в это веришь? – уточнил мой ребёнок. - Да. Разведчики тем и отличаются от тупых солдат, что, даже сгорая в огне, сохраняют свою тайну для следующего задания. В этом искусство профессии тайного воина – не выдать себя. Раствориться в толпе, приспособиться, спрятаться, выполнить задание и выжить для следующего. Наше искусство в том, чтобы вести войну без оружия. Так что только самооборона, сынок. - Хорошо, мама. - Уже поздно. Нам нужно поспать. Завтра утром ты идёшь в школу, а я на работу. И так весь месяц, сын. Всё, как обычно… Продолжение следует. Приятного чтения на сайте. И не забывайте ставить звёздочки - они освещают мне путь. Глава 5. Гадание на лотосе Всё то, из-за чего мир навеки пребудет миром безумия, – зрелище его суеты, его пустую шумиху, царящую в нём сумятицу звуков и красок, - всё это следует принимать и даже допускать в себя, сохраняя, однако, ясное сознание его глупости – глупости, одинаково присущей и зрителю, и самому зрелищу. Внимать всему этому следует не серьёзно, не так, как внимают истине, но уделяя толику лёгкого интереса, смеси иронии и снисходительности, открытости и тайного знания, не позволяющего ввести себя в обман, – того интереса, с каким обычно относятся к балагану… Всё было не как обычно. Это заметил не только Малик, но и окружающие, особенно те, кого я начала оплетать паутиной нашей миссии. Вроде бы всё было, как всегда: я болтала на площади с женой хмурого пекаря дяди Гасана, застенчивой и стеснительной Кавсар, собирая местные сплетни у неё и у Надима, торгующего крупами, фасолью и пряностями; среди суровых и горластых просоленных рыбаков находила темнокожего капитана Кадира и хромого Рами и покупала у одного рыбу, а у другого всяческих морских гадов; на верхней набережной на утреннем базаре Свежести покупала зелень у толстяка-Башира и овощи у скандалистки-Танзили, брала фрукты у молчуна старика Хасана и развозила заказы по району. Но при этом я тщательно выясняла планы капитана Рами на рейсы в ближайший месяц, ситуацию с замужеством его дочери. Малик вроде тоже жил обычной жизнью, но и он вдруг особо заинтересовался вместимостью лодки капитана Кадира, максимальной скоростью полицейских катеров и правилами предрейсовых осмотров судна, выходящего в заграничное плавание, да ещё узнавал, как транспортируют рыбу, чтобы она не испортилась, как работают холодильные камеры на рыболовецких траулерах. Наконец, мы составили маршрут и план заговора. Оставалось сделать решительный шаг. Я отправила сына в ковровый центр вместо школы, а сама отправилась в порт, поговорить с капитаном Кадиром и хромоногим Рами… На въезде в Сэр Саид 22 декабря мы с сыном снова разделились. Он отправился заниматься легальным бизнесом, а я на тайную войну. Я намеренно перенесла встречу на неделю раньше, чем последнее воскресенье месяца, чтобы и успеть подготовиться, и не затягивать дело, тем более, дело жизни и смерти. Салихе-Хатун я объяснила это тем, что на европейский Новый год в Монастире будет много туристов, грех упускать возможность заработать на них, так что в Сиди-бу-Саид я съезжу пораньше, а потом буду работать в кафе. И вот полдень, лавка с клетками для птиц под потолком, и я снова выбираю арома-лампу. - О, мой Аллах, женщина, что ты с ними делаешь? – вдруг спрашивает меня продавец, - ты же взяла лампу в прошлый раз. Запомнил. Пора менять явку.