- Но ты же вдова! – ужаснулась хозяйка. - Но не покойница же! – огрызнулась я. - Вот почему свёкры отправили тебя подальше от дома! - Да нет у меня никаких свёкров, - огрызнулась я, тут же пожалев об этом. - Так, а ну-ка, пошли, - и Салиха-Хатун погнала меня в мою квартиру, где заперла дверь изнутри. Это дало мне время всё придумать. - Мои свёкры давно умерли, родителей нет, муж умер, оставив дом, но дом сгорел. Я сошлась с молодым парнем, который мне помогал. Всё вышло случайно. Что мне теперь делать, тётя Салиха?! - Пещерная гиена тебе тётя! – отрезала Салиха-Хатун, - блудница! - Я не блудила. Просто поддалась чужой страсти! Один раз! – заныла я. - Парень знает? – деловито спросила хозяйка. - Нет, - покачала я головой. - И где он? – допрашивала арабка. - Уехал учиться, адрес не оставил, молодой совсем, дурак. - Ты больно умная! Так, а куда же ты ездишь?! Опять блудить? - Да прокляни меня Аллах! Ни за что! Это часть моего заработка. Я рисую виды Сиди-бу-Саида по фотографиям и раз в месяц отвожу одному торговцу на продажу, и забираю у него выручку. - Ага! – и Салиха-Хатун подняла надо мной указующий перст. - Я передаю товар и получаю деньги через его жену! Это была чистая правда – Саид подрабатывал мелкими поделками, и я была знакома с его другом Азизом, который продавал небольшие холсты в лавке. Когда Саид уехал, я принесла Азизу свои работы, и он их взял, всё-таки художественную школу я закончила, и даже вела кружок рисования. Его жена ревновала парня до ужаса, и все сделки проходили через неё. Платили они гроши, еле окупался бензин на 400 километров в оба конца, но мне нужно было прикрытие, легенда для моего появления в городе, и я соглашалась и на гроши за бензин. 4.2. Салиха-Хатун помолчала. - Что делать-то будешь? - Рожать. - Это понятно. Дотянула. Блюёшь тут по углам. А где? В тюрьме? - Не хотелось бы. Подскажите, тётя Салиха! Что делать? - Что ж, - задумчиво сказала старая арабка, - не ты первая, не ты последняя. И тебя спасёт только мут’а. - Что? - Мут’а, временный брак! Ты что, с луны упала? Ну, почти, подумалось мне, и что это за муть про временный брак? А так вообще можно? Оказалось, что можно. Правда, мусульмане суннитского толка такой брак не приемлют, но шииты вполне допускают. Люди заключают временный брак и контракт со всеми условиями брака. Это подходит для работающих мужчин, вынужденных ездить по местам работы, и для вдов и старых дев, не желающих угасать в одиночестве. Такой брак узаконен, и дети, рождённые в нём, признаются законными. Случаи редкие, но бывают. Всего-то и надо – найти временного мужа, взять паспорт, деньги на госпошлину, деньги на услуги нотариуса, составляющего брачный договор, в котором оговорена даже дата завершения брака – и всё. И где мне всё это взять?! - Поезжай в курортную зону. Там полно околачивается безграмотных деревенских дураков, ищущих лёгкие деньги за то, чтобы блудить с иностранками, тьфу, ты, господи, - сказала Салиха-Хатун, - только они деньги любят. - Сколько примерно? – наивно спросила я. - Я не приценивалась, - отрезала хозяйка, - но им нужны доллары. Она встала и пошла к дверям, но остановилась. Свет заката вошёл в окно, и от крупной фигуры хозяйки на стену легла огромная тёмная зловещая тень. - Из милосердия и человеколюбия я не выгоню беременную женщину на улицу, - сказала она, но ты не будешь отлынивать от работы и прикрываться беременностью, как щитом. И если сюда придёт полиция, я тебя сдам. А нет, так всем остальным скажешь, что ездила раз в месяц к временному мужу. Вот и всё. Она ушла, а в моём сердце вспыхнул огонёк надежды… В Суссе тогда меня чуть не изнасиловали местные жигало – тёмные мрачные парни, предлагающие страстную любовь на одну ночь немкам и англичанкам, и сидящие днями в многочисленных кальянных. Я еле от них спаслась и поняла, что надо ехать в Тунис или Хамаммет, там публика поинтеллигентнее. Я съездила, но со мной обращались как с путаной и заламывали такие деньги, что даже продай я машину с чужой квартирой – и то не хватило бы. У меня вот-вот живот на нос полезет, а я всё ещё незамужняя и неверная. Тогда я и приняла веру, рассудив, что в Тунисе лучше уповать на Аллаха. После посвящения, свидетельницей которого стала только луна, с которой по словам старой арабки я упала, я поехала в шёлковый центр в Монастире купить красивый хиджаб для посещения мечети. С покупками я шла к машине, припаркованной на окраине, и неожиданно стала свидетельницей скандала: из большого дома прямо на улицу слуга выносил вещи, а молодая девушка и парень пытались уговорить хозяина этого не делать. Я встала передохнуть и досмотреть шоу. Последний мешок, перевязанный алой ленточкой, вылетел на тротуар, и двери дома захлопнулись. Девушка, почти девочка, заплакала. Парень сгрёб несколько мешков и сумок в сторону и усадил на них девчонку. Я подошла, посмотрев на алую ленточку. - Вас выгнали из дома? Вы согрешили? – спросила я. - Мы родные, - огрызнулась девушка. - И кто же вас выгнал на улицу? - Дядя! Тётин муж! Наши родители умерли давно, и нас взяла тётя, мамина сестра. А недавно и она умерла, а дядя сказал, что у него полно своих племянников, чтобы кормить чужие рты. Как он так мог? Учитывая безработицу и дороговизну, ещё как мог. Я посмотрела на парня. - Что будете делать? - Не знаю. Я работаю помощником продавца в магазине, но этих денег не хватит, чтобы снять дом. Сам бы я перебился, если бы её кто-то просватал, но ей всего четырнадцать, и её рано отдавать замуж. - Садитесь в машину, - сказала я. - Куда вы нас повезёте? – спросила девчонка. - Отсюда, - грустно сказала я, - пока кавалерия не прискакала. 4.3. Я привезла их в небольшой парк с чахлым сквериком, и мы поговорили. Я предлагала парню временный брак с минимальным сроком – три месяца – в обмен на две тысячи динаров сразу и ещё по триста динаров каждый месяц нашего брака. Ещё я давала пятьдесят долларов и красивый шёлковый хиджаб его сестре. Они долго хлопали ушами, ахали и охали, а я тогда встала, махнув рукой, предложив им ночевать тут же, в парке. Вот тут оба сообразили, что я их ангел-спаситель. Оставалась только одна загвоздка: паспорт. По документам меня просветил двадцатилетний сопляк – мой временный муж – и везло же мне на малолеток. Оказалось, что существует три основных вида Тунисского паспорта: регулярный (тёмно-зелёный) для граждан Туниса для международных поездок, сроком на пять лет, специальный (официальный, бордового цвета), который выдаётся тунисцам, путешествующим по служебным делам, и дипломатический (тёмно-синий) для тунисских дипломатов и их родственников. Для заключения брака с тунисцем мне проще было снова стать француженкой, но с иностранками временный брак не заключался. При этом нужно было сдать анализы о пригодности к браку и взять справку о рождении супруга из Муниципалитета. Услуги все платные, и всего выходило около 200 динаров с переводами и ещё динаров 300 на нотариуса. На каждой бумажке можно «засыпаться». Вот уж точно «мут’а». Я призадумалась, а потом вспомнила клятву, данную самой себе ночью на берегу Тунисского залива: я не буду больше бояться. Я солгу, украду, убью, но выживу. Но пока я буду красть и лгать, вот эти два подарочка нужно убрать из Монастира, а то стоит им открыть рот – и моя тайна станет моим приговором. И я после одной ночи в отеле увезла их в Тунис, солгав, что там у меня есть знакомые. В Тунисе я засунула их в самое дешёвое съёмное жильё, чуть не в притон, и вышла на охоту. Скрывшись под паранджой, я покрутилась на территории миссии и поняла, что мне не «светит». Можно было попробовать украсть паспорт в толпе в городе, но где потом брать свидетельство о рождении? Я прикинулась больной и пошла в детское отделение миссии. Малыши были так очаровательны. И я сжала кулаки. Скоро мой ребёнок придёт в этот мир, и я должна обеспечить ему место под этим жарким солнцем. Хотела даже найти Саида и с ним заключить временный брак, но побоялась гнева его отца. Куда же ходят мусульманки с документами? В аэропорт! А без мужиков только в больницу, и то не факт. Я пришла в дешёвую клинику, где был намёк на очередь, и зашла в туалет. Отдежурив там полдня, улучила момент, когда какая-то беззаботная девица оставила сумку у раковины, зайдя в кабинку, и стащила оттуда все бумаги, не тронув денег. Пока спохватится, пока начнёт искать, да думать, где могла потерять или оставить, пройдёт время. Ну, а дальше – дело техники. Нотариуса я выбирала по принципу – чем старее, тем мудрее. Но взятку давать не пришлось – подход был формальным, подлог с моим фото пропустили. Сейчас это бы не прошло, но тогда ещё не было документов, читаемых машинами. За время ожидания, мы сдали анализы, сняли копии с документов мальчишки, и нашли им приличное жильё и работу парню. Сопляк недовольно ворчал, но деньги были пока у меня, и он помалкивал. Когда нас поженили, определив конечную дату временного брака апрелем, я замахнула стакан местного красного вина несмотря на беременность. Уверена, это пошло нам с малышом на пользу. Получив интригами, ложью и воровством законный брак и честное имя, я собрала последние динары и доллары, всё отдала бывшему мужу, попросила их с сестрой забыть обо мне, и вернулась к работе в кафе. До апреля я прятала живот под широкими платьями, и только получив развод, вздохнула и перестала сутулиться и прятаться. Что тут началось! На меня только что пальцами не показывали, но мне было наплевать. По временному свидетельству о браке можно брать фамилию мужа, и мне дали новое имя – Марьям, конечно же, Марьям Шахин. Всю зиму я ела впроголодь, питаясь остатками в кафе. А жителям района заткнула глотки бумагой с печатью, и даже орала на родах по-арабски и по-французски, ничем себя не выдав. Венцом титанических мук и усилий стало свидетельство о рождении на имя Малика Шахина для моего мальчика. Мой Малик, мой мальчик! Как я поднималась и спускалась с ним в животе по крутой лестнице, ведущей в мою квартиру, отдыхая на каждой ступеньке, как мучилась на жаркой кухне, как изгибалась змеёй, садясь в автомобиль, как таскала сумки с заказами, а по позвоночнику сбегала струйка пота! Всё было не зря. Пусть я живу трудно и бедно, я всё выдержу, лишь бы поставить на ноги сына, ведь однажды, я знаю, сын поднимет меня с колен и будет поддерживать. Когда в 2003 году я смогла связаться с семьёй по интернету из интернет-зала гостиницы в Сиди-бу-Саиде, нашей радости не было передела. С тех пор я раз в год писала им в социальных сетях, дрожа от страха и каждый раз меняя адрес и компьютер. Так я узнала о смерти одного за другим бабушки и дедушки в 2008-ом, а в прошлом году мама получила посылку из Греции: по баночке греческих маслин и монастырского мёда, тунисский шёлковый платок, по упаковке кофе и кардамона и крошечную плетёную ажурную голубую клетку для птиц из проволоки, на которую были нанизаны бусинки для красоты, а в поддоне клетки лежали доллары. Капитан Рами получил тысячу долларов за отправку, а я рассталась с тысячей нервных клеток, но кратенькая записка с благодарностью в сети подарила мне умиротворение и покой. Жаль, что я не могла отослать фотографии сына. Это поставило бы нас под удар, так что я, как птица, всех увожу от своего гнезда. 4.4. Наше гнездо мы с сыном поделили на две половины – женскую и мужскую. Я осталась в дальней спальне, он поселился в гостиной. Мы кое-что выкинули, кое-что отремонтировали и перекрасили, кое-что докупили. Теперь двухкомнатная квартира с кухней под крышей почти похожа на человеческое жильё. Сын мечтает о компьютере, и я ему обещала на шестнадцатый день рождения. В 2014 году на 9 мая он получит свой компьютер. Правда, я почти все деньги растранжирила, ну, да ничего, заработаю. 9 Мая я буду отмечать не только Великую Победу далёкой Родины, но и свою собственную, личную маленькую женскую победу – над смертью и одиночеством, над всеми, кто бросил и предал, над всеми, кто оскорбил и унизил, над своими слабостями и страхами… С четверга по субботу я провела в сомнениях, ехать в Сиди-бу-Саид, или не ехать, и решила не рисковать. Поеду, как обычно, в последнее воскресенье следующего месяца – 24 ноября. Отметив это в голове, я принялась за повседневную работу. Малик ходил в школу с утра, а после обеда помогал мне в кафе и на развозе заказов. Два раза в неделю он пропускал школу и работал юнгой-стюардом на пиратской яхте. Одно из наиболее красивых мест Монастира – Марина – яхтенный причал. Неподалеку расположен необитаемый остров Куриат, и с яхтенного причала можно отправиться на морскую прогулку вокруг него. Её проводят на специальном корабле, который выглядит, как пиратский. А для усиления общего впечатления во время плавания ведущие-аниматоры проводят развлекательную программу с Али Бабой, после чего пиратское судно возвращается к яхтенному причалу. После прогулки большая часть туристов оседает во множестве кафе, ресторанов и баров, расположенных вдоль побережья, из которых открывается великолепный вид на яхтенный причал, но некоторых Малик уговаривает проехать чуть дальше – в старый район порта, где расположены кафе аутентичные, с настоящей тунисской кухней. Иногда ему это удаётся, и тогда мои хозяева радушно встречают гостей чаем, кофе, фруктовыми коктейлями, а также салатами и выпечкой, кус-кусом и запеченным в томатном соусе мясом марка́, а главное – предлагают гостям рыбу – скумбрию, барабульку, сардину, угря, кефаль, дораду, сибас, морского карася и леща – рыбу, жареную на гриле или во фритюре, запеченную в соли или в фольге, а также салаты и закуски с кальмарами, креветками, моллюсками, крабами и деликатесными осьминогами и нежными каракатицами. Здесь же туристы могут купить недорогие незамысловатые сувенирчики – нарисованную пиратскую яхту на плоском тонком камне, эту же яхту, нарисованную на куске кожи, натянутом на деревянные тонкие рейки, или на шёлке, свёрнутом в свиток – мои работы, выставленные на полке возле кассы, деньги от продажи которых мы с хозяевами делим, увы, пополам. Сообразив, какой улов может пригонять в кафе мой мальчик, Абдуллах-бей даже стал договариваться с одним из водителей местной маршрутки, чтобы тот выкроил два раза в неделю время, чтобы встретить Малика с туристами и привезти их в кафе «Золотой тунец». Это получилось, и мы поздравили друг друга кивком. - К твоему мальчишке прямо, как к тебе, деньги липнут, - сказала Салиха-Хатун, - как это вы только умудряетесь так зарабатывать? Впрочем, пока вы помогаете нам, работайте, я не против. Я, подавив вздох и роптание, поблагодарила её за доброту и щедрость, и вознесла кратенькую молитву Всевышнему о благополучии сына. На пиратскую яхту он попал случайно – они отплывали, а мальчика-стюарда на борту не было. Малик тогда просто крутился с одноклассниками на набережной, и его позвали в рейс. Как я тогда переволновалась! Гадкий мальчишка никак меня не предупредил, и я чуть с ума не сошла, ломая голову, где он, и что могло с ним случиться. Выкрутив ему по возвращении ухо, я всё же выслушала лепет сына. Ему предложили работать постоянно, потому что он понравился туристам, и он согласился. Ещё бы он не понравился, с таким-то знанием французского! Ему стали платить щедрые чаевые, когда он использовал и азы английского, которым я его обучила, и когда стал показывать туристам на острове местные тонкости и хитрости рыбалки на удочку, которую там для них организовывали. В конце 2000-х в Тунисе начался форменный наплыв туристов из России и я, насторожившись, провела с сыном ряд воспитательных бесед по поводу того, если кто вдруг спросит, откуда он вообще знает русский, потому что он знал.