– Как я рада видеть тебя, – прошептала девушка. Пусть это отражение, иллюзия, но темный блестящий глаз, несомненно, принадлежал Беле. Эгвейн представила себе седло с высокой задней лукой – оно тут же оказалось на лошадиной спине. Правда, с виду не слишком мягкое, неплохо бы вообразить мягкое седло, но как оно должно выглядеть? И тут Эгвейн поняла: во плоти ли, нет ли, здесь она может делать все, что угодно, в том числе и со своим телом. Сидеть в седле ей больно не будет. Вот бы еще и Белу перенести сюда во плоти… Она сосредоточилась. Все удалось. Приторочив к седлу сумы и узелок, Эгвейн взобралась на лошадь и не смогла сдержать улыбку. – И никакого обмана, – сказала она кобыле. – Не думали же они, что я поеду в Салидар вот так. Впрочем, возможно, они подумали и об этом. Но только у всякого терпения, пусть даже у тебя и айильское сердце, есть пределы. Эгвейн развернула Белу и легонько ударила ее пятками в бока: – Мне велено торопиться, так что тебе придется мчаться быстрее ветра. Представив себе неуклюжую Белу мчащейся быстрее ветра, Эгвейн едва не засмеялась, но тут кобылка рванула с места, и ей стало не до смеха. Стремительно убегавший назад ландшафт стал сливаться в нечто неразличимое. Разинув рот, Эгвейн вцепилась в луку седла. Казалось, с каждым шагом Бела преодолевает несколько миль. Уже в следующее мгновение Эгвейн сориентировалась и поняла, что находится за городом, возле самой реки, по темной глади которой среди полос лунных отсветов скользили речные суда. Девушка попыталась придержать узду, чтобы лошадка с разгону не угодила в реку, но та уже перемахнула на другой берег и опрометью неслась по травянистым холмам. Эгвейн откинула назад голову и рассмеялась. Это было прекрасно, и, если не считать того, что все окружающее сливалось воедино, скорость почти не ощущалась. Скакала Бела обычным своим аллюром, какой помнила Эгвейн, но возникавшая было рядом темная деревня тотчас же исчезала позади, а сонная деревенская улица в следующий миг сменялась петляющим меж холмов проселком, а тот превращался в луг со стожками сена. Время от времени Эгвейн приходилось ненадолго останавливать лошадь, чтобы свериться с маршрутом, запечатлевшимся в ее памяти, но это было совсем нетрудно. Замечательную карту сотворила та женщина по имени Суан. Селения и городки, едва успев появиться впереди, уносились назад. Так же улетали и огромные города – Эгвейн показалось, что где-то в стороне промелькнули серебристо-белые в лунном свете стены Кэймлина; а раз ей почудилось, будто в каких-то лесистых холмах они чуть не налетели на огромную, по плечи вросшую в землю статую. Но Эгвейн и вскрикнуть не успела, как они пронеслись мимо этого забытого напоминания о какой-то давно исчезнувшей стране. Все неслось назад, а вот луна висела почитай на том же месте. Значит, Шириам утверждала, что на дорогу до Салидара уйдет дня два? Да, Хранительницы Мудрости были правы. Люди так давно считали, будто Айз Седай знают все на свете, что те и сами в это уверовали. Да так крепко, что, хотя она сегодня же вечером докажет им обратное, они, скорее всего, не обратят на это внимания. Ведь они знают. Через некоторое время Эгвейн поняла, что находится уже в Алтаре, и ей пришлось все чаще умерять кобылкину прыть, даже вынуждать Белу скакать как наяву. Особенно если они проезжали мимо деревни. В лунном сиянии, смешанном со странным светом Тел’аран’риода, ясно читались названия постоялых дворов – «Марелла» или «Ионинский источник», – по которым можно было понять, где она проезжает. В конце концов, добравшись до редколесья недалеко от нужной деревни – тут высокие деревья погубили большую часть подлеска, а засуха добила почти всю прочую растительность, – девушка пустила Белу обычным лошадиным аллюром. Эгвейн вроде бы и понимала, что почти добралась до цели, но большое селение, залитое лунным светом, молчаливое и безлюдное, выросло перед ней неожиданно. Судя по всему, то был Салидар. Неподалеку от каменных, крытых соломой домов Эгвейн спешилась и сняла с кобылы свои пожитки. Час был поздний, но это еще не значило, что в реальном мире все улеглись спать. Не стоит пугать их, неожиданно появляясь из воздуха. Не ровен час, какая-нибудь Айз Седай истолкует ее появление неправильно и… И тогда ей может не представиться возможности встретиться с Советом. – Ты и впрямь летела как ветер, – прошептала Эгвейн, припав к шее Белы. – Жаль, что я не могу взять тебя с собой. Об этом, увы, нечего и мечтать: сотворенное в Тел’аран’риоде могло существовать только там. В конце концов, это не была настоящая Бела. Но, даже зная это, Эгвейн чувствовала жалость и обещала себе, что будет все время думать о Беле. Пусть она существует там столько, сколько получится. А затем Эгвейн сплела мерцающую завесу из Духа и, высоко подняв голову, ступила сквозь нее, готовая встретиться с чем угодно. Разве у нее не айильское сердце? Сделав всего лишь шаг, она изрядно скривилась: – Ох! Вместе с Белой перестало существовать и все прочее, имевшее место в Тел’аран’риоде. Зато все, что было наяву, тут же вернулось. И боль в ягодицах тоже. Но почти в тот же миг с ней будто заговорила Сорилея: «Если осознаешь свой поступок, который ты совершила, чтобы оплатить тох, а потом ведешь себя так, будто этого никогда и не было, то как ты оплатила свой тох? Не забывай, девочка: у тебя сердце Айил». «Да, – сказала себе Эгвейн, – этого я не забуду». Она твердо решила бороться, не важно, узнают о ее поступке Айз Седай или нет. Она будет сражаться за право стать Айз Седай и была готова… одному Свету ведомо к чему. Из окон некоторых домов еще лился золотистый свет, да и люди на улице встречались. Осторожно двинувшись вперед, Эгвейн приблизилась к облаченной в белый передник жилистой женщине. На вид она казалась весьма сварливой. – Прошу прощения… – Женщина смерила Эгвейн недовольным взглядом. – Я принятая, меня зовут Эгвейн ал’Вир. – Женщина остро глянула на дорожное платье девушки. – Я только что приехала и должна увидеть Шириам Седай. Не скажете ли, где ее найти? Скорее всего, Шириам уже легла, но, коли так, Эгвейн ее разбудит. Раз они сами велели ей прибыть как можно быстрее, пусть узнают об этом без промедления. – Все обращаются ко мне, – буркнула женщина. – Хоть бы одной для смеха пришло в голову сделать что-нибудь самой. Куда там, всем подавай Нилдру. А вы, принятые, хуже всех из вашей компании. Ну что ж, мне некогда болтать попусту, ночь на носу. Хочешь – иди со мной, а нет – ищи ее сама. И Нилдра, не оглядываясь, зашагала вперед. Эгвейн молча последовала за ней. Она боялась, что ежели откроет рот, то непременно выскажет этой брюзге все, что о ней думает, а едва ли стоило начинать свое пребывание в Салидаре ссорой, сколь бы коротким это пребывание ни оказалось. Эгвейн хотелось, чтобы двуреченская голова и айильское сердце могли действовать заодно. Идти пришлось не слишком далеко: по утоптанной немощеной узкой улице и за угол, на другую, еще более пыльную и узкую. Из некоторых домов доносился смех, однако Нилдра остановилась возле того, где было тихо, хотя за занавешенными окнами горел свет. Постучав в дверь, Нилдра, не дожидаясь ответа, отворила ее и ступила внутрь. Правда, здесь она не хорохорилась – присела в реверансе, хотя и быстро, но вполне пристойно, да и голос ее звучал куда более почтительно, чем в разговоре с Эгвейн: – Айз Седай, тут объявилась девушка по имени Эгвейн ал’Вир, которая утверждает, будто… Договорить Нилдра не успела. Все они, все семь Айз Седай из Сердца Твердыни, находились там. Кажется, они, хотя и были в халатах – за исключением молодой женщины по имени Суан, – вовсе и не собирались спать, а, сдвинув стулья в кружок, что-то горячо обсуждали. Завидев вошедших, Шириам первой вскочила со стула и, жестом отослав Нилдру, воскликнула: – О Свет, дитя! Ты уже здесь? Нилдра фыркнула и, торопливо присев, удалилась; никто не обратил на нее внимания. – Вот уж не ждали! – Анайя с теплой улыбкой взяла Эгвейн за руки. – То есть ждали, конечно, с нетерпением, но не так скоро. Добро пожаловать, дитя. Добро пожаловать. – С тобой не случилось ничего дурного? – спросила Морврин. Она, так же как Карлиния и та молодая Айз Седай, осталась сидеть, хотя и подалась вперед. Халаты всех остальных Айз Седай были шелковыми, разных цветов, расшитыми или обычными яркими нитками, или же золотыми и серебряными; лишь у Морврин он был из коричневой шерсти, хотя, судя по виду, из очень тонкой и мягкой, и без всякого шитья. – Ты не ощутила никаких перемен? В таких делах у нас мало опыта. Признаться, я вообще удивлена, что это сработало. – Ничего, освоим этот способ, тогда и разберемся, что к чему. – Беонин отхлебнула чаю и поставила чашку и блюдечко на колченогий плетеный столик. Чашка и блюдце были разномастными, да и вся обстановка выглядела далеко не изысканно. – Ну а если обнаружатся нежелательные последствия, мы ее Исцелим, вот и все. Эгвейн быстренько отступила в сторону от Анайи и положила свои пожитки возле двери. – Нет-нет, ничего не надо. Со мной все в порядке. Какое-то мгновение девушка колебалась: Анайя вполне могла бы взяться Исцелять ее, не спросив. По существу, это был бы обман. – На вид она вполне здорова, – спокойно отметила Карлиния. Волосы ее действительно оказались короткими – темные кудряшки едва прикрывали уши. Стало быть, ее короткая стрижка не являлась иллюзией Тел’аран’риода. На Карлинии было все белое, даже вышивка на халате. – А если потребуется, можно будет попросить Желтых заняться ею потом. – Дайте вы ей хоть в себя прийти, – рассмеялась Мирелле. Пышные цветы, желтые и красные, усеивали ее наряд так густо, что зеленый фон был почти неразличим. – Она ведь за ночь преодолела тысячу лиг. За несколько часов! – Нет у вас на это времени, – решительно возразила молодая Айз Седай. Среди сестер она выделялась и своей одеждой – желтый, с голубыми вставками и глубоким, с голубой оторочкой вырезом, костюм для верховой езды казался здесь неуместным, – и возрастом. Она была единственной, чей возраст поддавался определению. – С самого утра на нее насядут члены Совета. И коли она не будет готова, Романда выпотрошит ее, как сазана. Эгвейн ахнула. Голос и сам по себе казался знакомым, да еще эти рыбацкие присказки… – Суан Санчей! Но это же невозможно! – Вполне возможно, – сухо отозвалась Анайя, покосившись на молодую женщину. – Суан снова стала Айз Седай, – пояснила Мирелле без особой радости в голосе. Эгвейн с трудом верила в случившееся даже после того, как Шириам все ей растолковала. Выходит, Найнив Исцелила усмирение? А Суан Санчей выглядит не старше Найнив именно из-за того, что некоторое время пробыла усмиренной? Суровая, толстокожая Суан – и эта красавица с нежными кремовыми щечками? Пока Шириам говорила, Эгвейн присматривалась к Суан и убедилась, что в одном та не изменилась. Глаза ее остались такими же, как прежде. Как можно было не узнать этот взгляд, способный забивать гвозди? Но кроме взгляда… Суан изменилась не только внешне, она утратила большую часть своей былой мощи. Эгвейн уже достаточно знала, чтобы определить способность той или иной женщины иметь дело с Силой, и чувствовала: не считая ее самой, сильнее всех в этой комнате Шириам. За ней, кажется, следовала Мирелле, а остальные были примерно равны. Кроме Суан. Та оказалась самой слабой. – Это поистине самое замечательное из открытий Найнив, – заметила Мирелле. – Желтые освоили ее способ и творят прямо-таки чудеса. Но начало всему положила она. Садись, дитя, разговор предстоит долгий. – Я лучше постою, – скромно ответила Эгвейн. От одного взгляда на стул с высокой прямой спинкой, на который указала Мирелле, девушку чуть не пробрала дрожь. – А как дела у Илэйн? Мне хотелось бы узнать побольше и о ней, и о Найнив. Самое замечательное из открытий Найнив? Стало быть, не единственное. Похоже, Найнив на месте не топталась, да и Илэйн, наверное, тоже. Ей придется поднажать, чтобы сравняться с ними. И надо полагать, теперь ей это позволят. Едва ли они так тепло приветствовали ее лишь для того, чтобы с позором отослать прочь. Она еще ни разу не присела в реверансе и не обратилась ни к одной из сестер как положено, правда не потому, что задиралась – задираться с Айз Седай ей и в голову не приходило, просто случая не выдалось, – но никто, кажется, не собирался указывать ей, как следует держаться принятой в присутствии Айз Седай. Видать, о ее обмане они все-таки не прознали. Но в чем же тогда дело? – У Найнив с Илэйн все в порядке, если не считать маленьких неприятностей с кастрюлями, – начала было Шириам, но ее прервала Суан: – Что это вы тут разболтались, словно безмозглые девчонки? Времени нет, и отступать уже поздно. Вы сами все это затеяли, и вам придется довести дело до конца. А нет – Романда развесит всю вашу компанию сушиться на солнышке вместе с этой девчонкой. С помощью Деланы, Фэйзелле и прочих из Совета. Шириам и Мирелле мгновенно обернулись к Суан. Затем к ней повернулись и все остальные Айз Седай. Глаза их, как и подобает глазам Айз Седай, были холодны и суровы, как и их лица. Поначалу Суан встретила эти взоры столь же бестрепетным взглядом, затем чуточку стушевалась. Слегка покраснев, она поднялась со стула. – Возможно, я несколько поспешила, – негромко пробормотала она, потупившись. Впрочем, ее бестрепетный взор остался прежним, – возможно, Айз Седай этого и не заметили, но Эгвейн все видела. Тем не менее это не слишком походило на прежнюю Суан Санчей. Дело было даже не в неожиданной кротости Суан. Эгвейн решительно не могла взять в толк, что же здесь происходит. Что именно затеяли эти женщины? И почему ее, Эгвейн, подвесят сушиться на солнышке, если они не сумеют довести задуманное до конца? Сестры переглянулись с непроницаемым видом, столь обычным для Айз Седай. Первой кивнула Морврин. – Эгвейн, тебя призвали сюда по особой причине, – торжественно изрекла Шириам. Сердце у Эгвейн екнуло. Что же они знают? Что им нужно? – И причина эта заключается в том, – продолжила Шириам, – что тебе предстоит стать новой Амерлин. Глава 35 Ритуал Не следует ли рассмеяться? Так размышляла Эгвейн, ошарашенно уставившись на Шириам. Может, за время пребывания среди айильцев она просто разучилась понимать шутки Айз Седай? Но в раскосых зеленых глазах Шириам не было ничего похожего на улыбку. В них вообще ничего не читалось, как и в глазах остальных сестер. Разве что ожидание. Нет, Суан вроде бы слегка улыбалась, хотя за такую улыбку можно было принять и простой изгиб губ. В колеблющемся свете ламп все лица казались какими-то необычными. Голова у Эгвейн шла кругом, колени подгибались. Не раздумывая, она опустилась на стул с прямой высокой спинкой – и тут же вскочила, что, кажется, прояснило ее ум. Самую малость. – Я ведь даже не Айз Седай, – едва дыша, пробормотала она первое, что пришло в голову. Это все равно не имело – не могло иметь! – никакого значения. Они ведь просто шутили или… или что-то… – Это не препятствие, – твердо заявила Шириам, затягивая потуже свой голубой кушак. Беонин кивнула, и ее медовые косы качнулись.