– И касаться надо было легче, не так резко, – поддержала ее Шанелль. – …посмотреть, не сможет ли Огонь оказаться полезным при Исцелении болезней сердца, – промолвила, поглаживая длинный нос, Терва. Белдемин, пухленькая арафелка с серебряными колокольчиками в волосах, задумчиво кивнула. – …если соединить Землю с Воздухом, вот так… – …Огонь вплести в Воду… – …Земля в сочетании с Водой… Найнив ахнула. Они напрочь о ней забыли, словно ее и на свете не было. Решили, что теперь могут делать то же самое, но только лучше! Мирелле погладила Найнив по руке: – Ты молодец. Не переживай, они еще засыплют тебя похвалами. Просто сейчас они малость не в себе. Найнив громко хмыкнула, но, похоже, ни одна Желтая этого не заметила. – Надеюсь, мне, по крайней мере, больше не придется чистить кастрюли? Шириам удивленно вскинула голову. – С чего ты это взяла, дитя мое? – Одной рукой она все еще обнимала Суан, смущенно утиравшую слезы кружевным платочком. – Мир держится на порядке; и если каждого, кто нарушает правила, прощать, когда он сделает что-нибудь хорошее, мир погрузится в хаос. Найнив тяжело вздохнула – об этом она могла бы и сама догадаться. Выбравшись из тесной кучки Желтых, Нисао прокашлялась и метнула на Найнив взгляд, в котором можно было прочесть разве что осуждение. – Я полагаю, теперь нам придется снова укрощать Логайна. – Судя по тону, ей хотелось бы забыть о том, что Логайн Исцелен. Многие закивали, но неожиданно раздался ледяной голос Карлинии: – Разве мы можем? – Сестры, как одна, обернулись к ней с явным недоумением во взорах, но она спокойно и невозмутимо продолжила: – Разве мы можем рассматривать вопрос об оказании поддержки мужчине, способному направлять Силу и собирающему вокруг себя других мужчин, обладающих тем же даром, и в то же время, как в прежние времена, укрощать тех, кто попадает к нам в руки? С этической точки зрения это весьма сомнительно. И еще более сомнительно с практической: что он подумает, узнав о таком поступке? Сейчас он, по всей вероятности, видит некоторую разницу между нами и Башней, точнее, между нами и Элайдой, с ее Красной Айя. Но стоит нам укротить хоть одного мужчину, как это различие в его глазах исчезнет. И мы упустим возможность опередить Элайду и установить над ним свой контроль. Как только Карлиния умолкла, в комнате повисла тягостная тишина. Айз Седай встревоженно переглядывались, а на Найнив они смотрели так, что взгляд Нисао мог бы показаться восторженным. Пленение Логайна стоило жизни нескольким сестрам, а теперь, даже если оградить его самым надежным щитом, он снова превратится в головную боль для них всех. – Думаю, – шепнула Шириам, – тебе лучше уйти. Спорить Найнив не собиралась. Подчеркнуто почтительно, но быстро склонившись в реверансе, она вышла из комнаты, с трудом сдерживая желание пуститься бегом. Снаружи, на каменной ступеньке, ее поджидала Илэйн. – Прости, Найнив, – произнесла она, поднимаясь и отряхивая платье. – Я была так взволнована, что выложила все Шириам, а Романду с Деланой – они были рядом – даже не заметила. – Не важно, – отозвалась Найнив, уже шагая по забитой народом улице. – Это все равно рано или поздно выплыло бы наружу. – «И все-таки это несправедливо. Я совершила то, что испокон веку считалось невозможным, и по-прежнему должна чистить эти проклятые котлы!» – Илэйн, что бы ты ни говорила, мы должны ехать. Карлиния обмолвилась насчет необходимости установить «контроль» над Рандом. Вся здешняя компания ничуть не лучше Элайды. Том с Джуилином раздобудут для нас лошадей, а твоя Бергитте пусть кусает локти. – Боюсь, – сокрушенно промолвила Илэйн, – уже слишком поздно. Слух разнесся по всему Салидару. В следующий миг на Найнив одновременно с двух сторон, как коршуны, налетели Ларисса Линдел и Зенара Годар. Ларисса была женщиной костлявой, и черты ее некрасивого лица почти не смягчала свойственная Айз Седай безвозрастность, а у полноватой Зенары надменности хватило бы и на двух королев. Лица их горели нетерпением – обе принадлежали к Желтой Айя, но в момент Исцеления Суан и Лиане в комнате ни той ни другой не было. – Я хочу посмотреть, как ты это проделываешь, Найнив. С начала до конца, шаг за шагом, – заявила Ларисса, схватив ее под руку. – Найнив, – потянула ее за другую руку Зенара. – Ручаюсь, если ты будешь повторять свои плетения достаточно часто, я обнаружу в них сотню таких вещей, о каких ты и не подозревала. Возникшая словно из-под земли Салита Торанес, уроженка Тира, почти столь же смуглая, как женщины из Морского народа, возмущенно воскликнула: – Э, да меня никак опередили! Что же мне прикажете, в очереди дожидаться? – Я пришла первая, Салита, – решительно заявила Зенара и покрепче вцепилась в руку Найнив. – Нет, я! – возразила Ларисса. Сильнее стала и ее хватка. Найнив взглянула на Илэйн глазами, полными ужаса, и получила в ответ сочувственное пожатие плечами. Вот что она имела в виду, говоря, что уже слишком поздно. Теперь у Найнив не будет ни одной свободной минуты. – …рассердить? – говорила Зенара. – Да я знаю полсотни способов рассердить ее так, что она камни станет жевать. – А я могу придумать сотню, – стояла на своем Ларисса. – И непременно разобью ее блок, пусть это будет последним делом моей жизни. А сквозь толпу к ним уже прокладывала путь Магла Даронос – женщина с такими широченными плечами, что ей бы впору или мечом махать, или в кузнице работать. – Ты сломаешь блок, Ларисса? Как бы не так, все это пустая похвальба! А вот у меня и вправду есть на заметке несколько способов, один из них наверняка сработает. Найнив хотелось взвыть. Заставить себя не обнимать саидар Суан еще могла, но все время боялась, что вновь ударится в слезы. А это не годится, она ведь не какая-нибудь глупая послушница. Так приятно было видеть вокруг радостные лица, – казалось, она после долгого отсутствия вернулась домой, к близким. Особенно приятно было видеть радость в глазах тех, с кем она дружила еще до возведения на Престол Амерлин, до того как время и обязанности их разлучили. Ближе Лилейн и Деланы, обнимавших сейчас Суан, ей была, не считая Лиане, лишь Морейн, и с одной Морейн удалось поддерживать дружбу, и то быть вместе им помогала объединявшая их цель. – Как хорошо, что ты снова с нами, – весело рассмеялась Лилейн. – Как здорово! – тепло прошептала Делана. Суан тоже рассмеялась – и в итоге ей пришлось утирать с лица слезы. Свет, что это с ней? Она ведь даже в детстве плакала очень редко. Наверное, все дело в неожиданном счастье обретения саидар и в этой теплой, дружеской встрече. Такого достаточно, чтобы вышибить слезу у кого угодно. Она никогда не осмеливалась даже мечтать ни о чем подобном и теперь, когда пришел этот день, ничуть не обижалась на окружавших ее женщин за их недавнюю холодную отстраненность. Айз Седай есть Айз Седай, а все прочие должны знать свое место; на том Суан настаивала до того, как ее усмирили, и на том же намерена была настаивать и теперь. И она знала – считала, что знает, – как нужно обращаться с усмиренными женщинами ради их же блага и ради блага тех, кто по-прежнему был способен направлять Силу. С ними приходилось так обращаться, но как странно, что больше этого не потребуется. Краешком глаза она приметила поднимавшегося по боковой лестнице Гарета Брина. – Извините, я на минуточку, – бросила она сестрам и поспешила за ним. Правда, спеши не спеши, через каждые два шага Суан приходилось останавливаться и принимать очередные поздравления, так что нагнала она Брина лишь в коридоре второго этажа. А нагнав, забежала вперед и встала прямо перед ним. Могучий, с квадратным обветренным лицом и выгоревшими на солнце волосами, Брин в запыленной поношенной куртке цвета буйволовой кожи походил на несокрушимый утес. – Мне надобно разобраться вот с этим, Суан, – сказал он, показывая связку бумаг, и попытался обойти ее. Суан загородила ему дорогу: – Меня Исцелили. Я снова могу направлять Силу. Он кивнул – всего-навсего кивнул! – Ага, я что-то об этом слышал. Наверное, теперь ты станешь выводить грязь на моих рубахах с помощью Силы. Может, они наконец будут чистыми, а то я жалею, что так легко отпустил Мин. Суан в недоумении уставилась на него. Она знала, что этот человек вовсе не глуп. Так почему же он делает вид, будто ничего не понимает? – Я теперь снова Айз Седай. Ты что, и вправду считаешь, что Айз Седай будет стирать тебе белье? Желая втолковать Гарету Брину, что к чему, Суан обняла саидар – сладость, по которой она истосковалась, была так восхитительна! – и обернула его потоками Воздуха, намереваясь приподнять повыше. И не смогла. Почерпнув из Источника как можно больше – от натуги у нее аж рот разинулся, а сладость почти обернулась болью, – она предприняла еще одну попытку, но даже подошвы его сапог не оторвались от пола. Невероятно! Правда, поднимать предметы с помощью Силы просто только с виду, на самом деле это сложнейшее искусство, требующее немалого умения. Но прежде ей без труда удавалось поднимать вес втрое больше собственного. – И этим ты собиралась меня удивить? – спокойно осведомился Брин. – Или напугать? Шириам и ее подруги дали мне слово, точно так же, как и ваш Совет. Но главное, ты сама дала мне слово, Суан. И я не освобожу тебя, будь ты хоть снова Амерлин. А теперь кончай дурачиться, а не то я, как только освобожусь, переверну тебя и как следует отшлепаю. Прежде ты не вела себя как несмышленая девчонка – и не думай, что я позволю тебе такое теперь. Ошарашенная, Суан отпустила Источник. Не из-за угрозы Брина, хотя по опыту знала, что он на такое вполне способен, и не из-за потрясения оттого, что не смогла его поднять. Глаза Суан наполнились слезами, и ей показалось, что остановить их она сможет, лишь отпустив саидар. Но как она ни моргала, несколько слезинок скатилось по щекам. Неожиданно – она и не заметила как – Гарет взял ее лицо в ладони: – О Свет, женщина, только не говори мне, будто я тебя напугал. Запусти тебя в ров с леопардами – ты и то не струсишь. – Я не испугалась, – сдавленно пробормотала она и с некоторым удовлетворением отметила, что у нее сохранилась способность лгать. К глазам по-прежнему подступали слезы. – Нам с тобой нужно придумать какой-то способ не пытаться все время вцепиться друг другу в глотку, – очень тихо произнес он. – Нет нам никакой нужды ничего придумывать! – Слезы подступали, еще миг – и они хлынут ручьем. О Свет, только не это! Он не должен видеть ее слез. – Уходи. Пожалуйста, уходи, – взмолилась Суан. К ее удивлению, Брин после недолгого колебания зашагал дальше. Слыша его удаляющиеся шаги, она ухитрилась свернуть за угол, в коридорчик, только там опустилась на колени и разразилась горестными рыданиями. Теперь она поняла, почему никак не могла одолеть слезы – дело было в Алрике, ее Страже, убитом во время переворота в Башне. Исцеление не восстановило силы Трех Клятв, и лгать Суан могла, но ее узы с уже мертвым Стражем дали о себе знать. Горечь утраты, первоначально притупившаяся из-за потрясения, вызванного изменой Элайды и усмирением, та боль, которую всякая Айз Седай испытывает, теряя своего Стража, наполнила ее до краев. Прижавшись к стене, Суан рыдала взахлеб и радовалась лишь тому, что Гарет Брин ее не видит. «Проклятый Гарет Брин, чтоб ему сгореть, мне некогда влюбляться!» Осознав, о чем она только что подумала, Суан почувствовала себя так, словно ее окатили ведром холодной воды. Боль осталась, но слезы мигом высохли, и она неуклюже поднялась на ноги. Любовь? Но ведь это невозможно, как… как… Она не находила сравнения. Да он и сам невозможный человек! Неожиданно она поняла, что на нее кто-то смотрит, и, подняв взор, увидела стоявшую в двух шагах Лиане. Суан еще раз попыталась насухо вытереть лицо, а потом махнула рукой. На лице Лиане было написано сочувствие. – Как ты справилась с… со смертью Анжена, Лиане? Анжен погиб пятнадцать лет назад. – Я плакала, – просто ответила Лиане. – Днем крепилась, а по ночам сжималась в клубок и рыдала в подушку. Правда, перед тем я рвала простыни на полосы. Это продолжалось месяц. Еще три месяца у меня то и дело слезы на глаза наворачивались, ну а боль начала стихать, когда прошло больше года. Вот почему я больше не стала связывать себя узами, боялась, что второй раз мне такого не пережить. Но боль проходит, Суан. – Лиане ухитрилась выдавить из себя проказливую улыбку. – Теперь, думаю, я могла бы иметь дело с двумя Стражами сразу. А то и с тремя или четырьмя. Суан кивнула. Она тоже может плакать по ночам. Что же до этого треклятого Гарета Брина… А ничего. Ничего нет и не было!