Проснуться пораньше, и, прямо в ночной рубашке прошлёпать босыми ногами по полу… К родителям на кухню. Забраться на колени к отцу и, щурясь от удовольствия, прихлёбывать умопомрачительно вкусное горячее какао, а ещё уписывать свежеиспечённый вишнёвый штрудель или яблочный пирог… – Кирка-Цирцея, дай мне силы, – взмолилась Вивьен, прежде, чем начать спускаться по узкой винтовой лестнице. – Кажется, наша принцесса проснулась, – раздался приглушённый голос отца. – А я говорила, запах штруделя проверенный способ! – ответила мама. Неужели у этих катан вообще ничего святого? Неужели её «родители» сейчас будут вытягивать из неё эмоции… вместе с жизнью? Она должна пройти и через это. И она пройдёт. Сглотнув, Вивьен повернула ручку двери, ведущей на кухню. Глава 16 – Выспалась, доченька? – с какой-то грустной улыбкой обернулась к ней мама. Глаза отца, несмотря на улыбку на мужественном лице, тоже были печальными. Вивьен застыла на пороге, вглядываясь в успевшие забыться лица… Это были не они. Не воспоминания. Она запомнила родителей молодыми, совсем молодыми, как на старых фотокарточках. Услужливое время успело стереть из её памяти, что тёмные волосы мамы так чудесно отливают червонным золотом, а в карих глазах отца задорно горят зелёные искорки… То, что перед ней не воспоминания, Вивьен поняла по тому, что оба родителя сильно постарели, словно не погибли, когда Вивьен было двенадцать, а естественным образом состарились за эти годы. В маминой причёске появилась седая прядь. И, надо признаться, очень ей шла. В королевском дворце Вивьен не раз видела, как многие домны и даже домни искусственно выбеливают прядь надо лбом, создавая модный эффект «седой лисы». Такая мода казалась ей нелепостью, а вот маме она очень шла. Тёмно-русые кудри отца тоже тронула седина, щедро посеребрив виски. Во взглядах родителей, которыми они обменялись, была одновременно радость и… печаль. Словно они знают что-то такое, о чём сама Вивьен пока даже не догадывается. Вивьен закашлялась, не зная, что ответить на мамин вопрос. Не зная, к а к ответить и не расстаться с драгоценными эмоциями. Мама встала из-за стола, и, подойдя к ней, похлопала её по спине. Из глаз сами собой хлынули слёзы. Это был крах. Катаны всё-таки достали её! Они победили. Она не может, н е м о ж е т больше сдерживать себя! Не может сохранять спокойствие. Она проиграла. Короткие всхлипывания переросли в глухие рыдания, а затем – в настоящую истерику. Всполошился и отец. Тоже подошёл к ней, сграбастал в охапку, как когда-то в детстве. Большой, сильный, как медведь. – Бери мою силу, принцесса, – прошептал он, целуя её в макушку. – Бери всё, что у меня осталось. Мама обняла её с другой стороны. Так они и замерли все втроём на какое-то время. Вивьен приготовилась к самому худшему. Ждала, что вот… ещё мгновение и она ничего больше не почувствует к своим родителям, вообще ничего. Воспоминания не вызовут у неё больше ни слёз, ни улыбки… Но ничего не происходило. Были только родительские руки, полные нежности и любви поцелуи, поглаживания по голове, плечам, спине. Было нежное «Доченька… полно тебе…». – Плачь, милая, плачь, – шептал отец. – Пусть вся твоя боль выйдет с этими слезами. Слишком многое обрушилось на мою принцессу… Вивьен сама не поняла, как очутилась за столом, между родителями, как в детстве. Не ощутила вкуса какао, не притронулась к штруделю. Но даже слёзы когда-нибудь кончаются. И когда Вивьен смогла, наконец, говорить, её первыми словами было: – Они победили. Победили. – О ком ты говоришь, милая? – спросила мама, погладив её по плечу. – О… ка… катанах, – Вивьен всхлипнула. Родители переглянулись. – Но разве могут победить пусть даже все катаны мира дочь сильнейшего магического рода, дочь магов четы Джорджеску? – Сильнейшего рода? – не поняла Вивьен. – Но вы всегда говорили, что ваш дар слабый, посредственный, что это я – настоящий самородок в семье… конечно, при условии, что я буду хорошо учиться… – Ты была совсем крошкой, – задумчиво ответил отец. – И многого не понимала. Мы хотели защитить тебя. И Марину. – Было время, когда отец отказался от должности придворного мага, – с гордостью глядя на мужа, сказала Агата. – Но… почему? – Сама ещё не поняла? Двор слишком шумное место для нашей семьи. Джорджеску всегда служили своим королям, но никогда не прислуживали. – Королям? – Вивьен даже поперхнулась. – Поверь, мы с твоим отцом прожили очень длинную и счастливую жизнь, – усмехнулась мама. – И, как бы это сказать, богатую на события, – подтвердил отец. Вивьен захлопала глазами. Её родители? Длинную, богатую на события жизнь? Как такое возможно? Хозяева лавки и маленькой кофейни? Но… что она знает о жизни родителей до того, как сама появилась на свет? Вивьен вынуждена была признаться себе, что ничего… Она уехала в Пансион совсем ребёнком. В таком возрасте детей редко интересуют собственные корни… – Но, – пробормотала Вивьен, по-прежнему мало что понимая, – где я? – она оглянулась. – Что это за место.... – Сама ответь на свой вопрос, – улыбнулась мама. – Я… дома… Но я не чувствую воздействия. Как будто нет больше магии катан. Как это вообще возможно? – Ты всё ещё спишь, милая, – ответила мама. – И тебе давно пора проснуться… – Но ты права, – вмешался отец. – Ты и вправду дома. Здесь тебе не страшны другие маги. – Сплю, – изумилась Вивьен. – А как же… вы? Мама заправила ей прядь за ухо, провела рукой по волосам. Отец хитро улыбнулся. – Мы всегда были здесь. И видели тебя в первый день, когда ты приехала из Драконьего Логова. Но тогда ты не могла нас видеть. А сейчас можешь. Вивьен помотала головой, а потом испуганно замерла, словно и вправду может проснуться и всё это исчезнет. – Постойте! Вы знаете… о Дрэкенс-Лэйр? – Мы читали твой дневник, – мягко сказала Агата. – И каждый раз, когда ты упоминала нас, в этом доме сам собой вспыхивал камин. – Мы следили за твоей жизнью, – подтвердил отец. – Помогали… как могли. Мама нежно взяла её руку в свои. – Мы не смогли исполнить твоё желание, доченька.