Вернулся с работы папа. Ната и Тата бросились к нему и наперегонки стали рассказывать про ёлку около кинотеатра, про живого деда Мороза и Снегурочку, про то, что натворил Барсик… — Подождите, дайте хоть раздеться, — просит папа. А девочки всё не отстают от него: — Папа, а Валерик давал мне голубя! — И мне. — Он такой хорошенький! Белый. — А у меня был… был… зелёный, — сказала Тата. — Ну что ты, дочка, — возразил папа, — зелёных голубей не бывает. — Нет, быва-а-ет, — надувшись, упиралась Тата. — Нет, он не зелёный, — сказала Ната, — а такой… такой, как Барсик. Тогда Тата вспомнила про то, что наделал Барсик, и попросила: — Папа, выгони Барсика. А то он все игрушки на ёлке побьёт. — Хорошо, выгоню. Ната вступилась за кота: — Ему же будет холодно. — Не будет, — заспорила Тата, — у него шубка тёплая! — Он в подвале пересидит, там не холодно, — сказал папа. А Барсик беззаботно дремал на паркете под тёплой батареей, словно не о нём шла речь. Папа разделся и пошёл умываться. Девочки — за ним. — Я уже сама умываюсь, — хвалится Ната. — И я сама. И совсем не плачу, — говорит Тата. — Вы уже большие, молодцы, — хвалит их папа. — А ручки с мылом надо мыть… Потом все сели ужинать. Папа с мамой пили белое шипучее вино из высоких тонких бокалов, а девочки — ситро из чашечек. Все чокались и приговаривали: — С Новым годом, с новым счастьем! А ещё через час сестрёнки лежали в постели. Рядом с Татой на подушке была её любимая кукла Зоя, а около Наты из-под одеяла выглядывало чёрное ухо плюшевого медвежонка. — Папа, а тебе завтра опять на работу? — спросила Ната. — Нет, завтра у меня выходной. — Мы пойдём с тобой гулять, правда? — договаривается Тата. — Пойдём, пойдём. А пока спите! Несколько минут девочки лежали молча. Потом Тата беспокойно задвигалась, поднялась. — Папа! — Что тебе? — Папа! А твой автобус тоже спать лёг? — Нет. На нём сейчас другой шофёр ездит. Тут и Ната вскочила, спросила: — А где автобусы спят? — Автобусы не спят. Но они тоже отдыхают. Целый день автобусы трудятся, бегают с одного конца города на другой, перевозят пассажиров. И только поздно ночью шофёры вводят их в гараж — большой такой сарай. Там их осматривают механики. Видят, у одного автобуса шина очень стёрлась, вот-вот лопнет. Значит, надо заменить шину. У второго щёточка сломалась — та, что ветровое стекло прочищает. Это тоже плохо: пойдёт снег, залепит стекло, и шофёр не увидит, куда ехать. У третьего что-то внутри не ладится — надо отремонтировать. Так оглядят каждую машину и сделают всё, чтоб на другой день автобусы опять были готовы неутомимо бегать по городу. — А ты нас покатаешь, как раньше? — Покатаю. Спи. Ната вздохнула, повернулась на другой бок и затихла. * * * Когда папа опять подошёл к постели, чтобы поправить на девочках одеяло, Ната и Тата уже спали. Их личики то слегка хмурились, то улыбались. Что им снится: страшный волк, который догоняет маленького зайчика или зелёная ёлочка, прикрывшая серенького своими ветвями? Санки-кувыркалки или голубой папин автобус, который мчит их по людным улицам города? А может, весёлая Снегурочка или добрый дед Мороз? Трудно отгадать. Возможно, и то, и другое, и третье… Вот они завтра проснутся, мы их и спросим. ВОРОБЫШЕК На охоту В комнате горел свет. Значит, на улице было ещё темно. Я открыл другой глаз и увидел папу. Он стоял посреди комнаты в своём коротком кожушке и подпоясывался широким охотничьим ремнём с маленькими кармашками для патронов. Этот ремень называется патронташем. Меня сразу точно подбросило на кровати. Я вскочил и, протирая глаза, спросил: — Пап, ты на охоту? — Спи, сынок. — А ты на охоту? — не отставал я. — Да так, пойду поброжу немного. Каждый выходной день папа отправлялся на охоту в лес или в поле, но вставал он так рано, что я видел его лишь тогда, когда он возвращался домой. Я всегда просил, чтобы в следующий раз папа взял меня с собой, а он смеялся и отвечал: — Хорошо, только с одним уговором: если спать не будешь — пойдёшь, а вовремя не проснёшься — не взыщи, будить не стану. И вот сегодня, наконец, мне посчастливилось проснуться вовремя. — Я тоже пойду! — И, не ожидая папиного ответа, я вскочил с кровати. — Ну куда тебе! На дворе вон как темно и страшно… — А чего страшно? Волка? Так ведь у тебя ружьё, и я своё возьму. Босиком я бросился в уголок, где стояло моё двуствольное, как и у отца, ружьё. Только маленькое. Его ещё давно купила мама в день моего рождения. — А в лесу снегу знаешь сколько? Ты не сможешь идти. — Так ты пойдёшь впереди, а я — за тобой. — Ну уж возьми его, раз обещал, — попросила мама. — Побегает за тобой — в другой раз не захочет. — Ладно, так и быть, — согласился отец. — Одевайся скорее.