– О’кей, – шкипер жестом дал понять помощнику – выполнять. «Бирмингем» медленно и осторожно пополз наверх. «Неясность» – так бы охарактеризовал обстановку там, наверху, кэптен Фрик. Ту атаку глубинными бомбами, сброшенными серией с вертолётов, удалось предвосхитить в самый последний момент. Растянутая на тросе длиною свыше полукилометра выдвижная буксируемая антенна AN/BQR-15, состоящая из 42 гидрофонов, при правильном применении могла услышать даже низколетящие самолёты. Неудивительно, что старший акустик (высококлассный специалист), как и собственным чутьём, так и тонкой настройкой аппаратуры, сумел вычленить на приёмном устройстве резонирующий звук соосно-встречных винтов советского геликоптера (судя по всему, висящего над самой поверхностью моря). Среагировали своевременно – резким курсовым маневрированием, скоростью, броском вниз на тысячу футов… под грохот глубинных бомб, которые, тем не менее, легли в стороне; в том числе применив средства гидроакустического противодействия – выпустив мобильный лодочный симулятор Мк-70, генерирующий активную и пассивную звуковую сигнатуру, имитирующую ПЛ. Просочившись под термоклином через выставленный барьер акустических буёв, описав дугу широкой кривизны, подлодка «Бирмингем» оторвалась от преследователей. Уже потом, в наступившем затишье, они приняли относительно обстоятельную телеграмму из оперативного центра. Разумеется, подвсплытие «на штырь» спутниковой связи полностью исключалось, принимали по СНЧ – долго, нудно, низкоинформативно – кодированными буквенными наборами. Узнали, что командование их не бросило, поддержав авиакрылом с «Таравы». «Большое спасибо», – съязвит шкипер. Кэптен Фрик и в этот раз предпочтёт заняться дешифровкой лично и ту часть текста, где штаб выражает недоумение (мелко сказано) по поводу несанкционированного применения SSN-695 оружия против кораблей Советов, уберёт в карман. – «Центральный»! Срочно! – подозрения старшего акустика оправдались – подъём на сотню с небольшим метров вверх к поверхности выявил в непосредственной близости работу советского вертолёта. Решение командира будет таким же, что и прошлый раз – быстро покинуть настоящее место в самых высоких параметрах. – Рекомендованный курс? – В диапазоне сто шестьдесят – двести градусов. Пауза выжидания в трубке… – Да, сэр, понимаю, сэр. Так мы идём на некоторое сближение с советским крейсером «Kara». Но это неочевидное направление… для «охотников» на «Гормоне». Искать они станут нас скорей всего на северо-западных румбах. Тем более, русским потребуется время – смотать погружную ГАС и выбрать новую позицию. Сэр. Считаю, что большая опасность всё же исходит от противолодочных геликоптеров. Развив 27-узловый ход, лодка на какое-то время оглохнет, выписывая коордонат по горизонтали, снова погружаясь до «тысячи». Английские «тысяча футов» в непривычку звучат серьёзно, но в метрах это три сотни. При рабочей глубине погружения «Лос-Анджелесов» в 280 метров – не особо большой перебор за штатные нормативы. Последующий сброс оборотов до минимума с переходом к свободной инерции (…и шум трения обтекающей корпус воды всё ещё будет сохраняться) совпадёт с выходом из торпедного аппарата очередного устройства Mk-70. Ответственный уорент-офицер в sonar room прилипнет к экрану осциллоскопа, следя за любым всплеском синусоиды, прислушиваясь к любым шумам, ловя любой низкочастотный шелест, дёргаясь на мазнувший корпус лодки луч активного излучателя гидрофона, пытаясь определить, работает это РГБ или вертолётная ГАС. Пауза выжидания!.. Навострив все сенсоры и уши… В «центральном» кэптен Фрик, должно быть, в смутных беспокойствах, вовлечёт помощника, точно советуясь и немного провоцируя: – Не приготовить ли нам Mk-48 к бою? Или «Гарпун»? Против крейсера… если тот прижмёт нас сверху. И с усмешкой наблюдал, как вытянется в ответе лицо чифа: – Пустив ракеты, мы тогда уж точно и бесповоротно засветимся! Именно в эту паузу там, за 55 километров на юго-восток, командиру на мостке «Петропавловска» всё покажется томительным и неторопливым. И будет им произнесено военно-сакраментальное: «Огонь!» Менее чем через три минуты «тихий режим» на «Бирмингеме» огласится зуммером тревоги и судовой трансляцией: «Внимание, экипаж. Субмарина под атакой!» И гидропост, сам того не подозревая, начнёт последний отсчёт: – «Центральный»! Слышу поисковую циркуляцию торпеды! Пеленг… на осте. – …Приблизительная дистанция две с половиной мили. – …Сэр, это ориентирное место «mobile simulator» Mk-70. – …Приманка сработала! Слышу подрыв! И может быть, заулыбаются, и быть может, вздохнут облегчённо, но никто не скажет «легко отделались», в уверенности «а как иначе». Тогда как «как иначе» может быть! И голос в динамике громкой связи взвинтится вновь чрезвычайно: – Слышу активное сканирование сонаром справа по носу, дистанция менее трех тысяч ярдов! Это торпеда! – Уклонение! Лево на борт! Резкая циркуляция. Дрогнет оборванной нитью, пойдёт безвольными изгибами экстренно расцепленный трос буксируемой антенны. «Бирмингем» выплюнет ещё один мобильный симулятор… Акустик «добьёт»: – Ещё торпеда с левого борта! Господи! Пятьсот пятьдесят ярдов! Так близко! – Право на борт! Против советского комплекса «Метель» американские штабные тактики сочли возможным два способа ухода непосредственно субмариной: применить один из… – резкое всплытие деферентом на рулях и дачей полного хода с аварийным продуванием цистерн балласта кэптен Фрик счёл невозможным, так как в небе над ними кружил вертолёт. И может, не один. Оставался только уход на глубину, близкую к предельной, где давление разрушит торпеду… Возможно, разрушит. – Боцман! Глубина! Рули вниз! Ход полный! Где-то в голове ещё брезжило малореальным – столкнуть заходящие с разных курсов торпеды лбами, когда бы сами на себя самонавелись. 550 ярдов… нет – уже 400! Слишком близко… Торпеда АТ-2УМ в атаке вышла на 40 узлов, и ей покрыть 400 ярдов[263] – 17 секунд! Лодку тряхнуло! Эксплуатационную прочность стального цилиндра однокорпусной конструкции «Лос-Анджелесов» американские инженеры оправданно считали достаточной. Боевая реальность – торпеда в борт – внесла свои коррективы. Удар, почувствовавшийся в «центральном», на удивление не показался особо сильным, по крайней мере, никого не сбило с ног, все оставались на своих боевых постах. Поступившие послед доклады, по мере детализации, однако, были неутешительны: поражение пришлось на кормовую часть, в районе маневрового помещения. Межпалубные переборки держали давление лишь на определённой глубине… И они не держали – вода хлынула в трюмные отделения, неконтролируемо распространяясь по всему турбинному отсеку. Субмарина медленно проседала на корму. Довеском возникли затруднения с управлением по горизонтали. – Боцман, одерживай дифферент! Дать ход. Глубина! Рули на пятнадцать градусов вверх. Выйдем на двести футов, сможем стабилизировать положение! – Да какой, к дьяволу, стабилизировать! У нас дыра в корпусе размером с Массачусетс! – Готовность к продувке балласта… – Поздно! – истекающий по́том боцман не отрывал взгляда от показаний глубины, дифферента. – У нас уже нулевая плавучесть. Продувка – наверху. Выдуем балласт сейчас, наверху останемся ни с чем. – Экипаж на такое не подписывался, – донеслось голосом чифа, – надо всплывать и «показать флаг»! – Да неужели?! – Фрик глянул, перекошенный вспышкой ярости. И вдруг понял… Вдруг понял, что другого не остаётся. «На небольшой глубине, с проблемами в управлении… в конце концов, с дырою в корпусе субмарина однозначно окажется уязвимой против повторной атаки», – при всех своих эмоциональных пристрастиях и собственной предвзятости, ничто не мешало командиру подлодки мыслить рационально. Да и… попросту адреналин точно прибоем вынес на поверхность основной природный инстинкт – выживание. «И если успеть всплыть до того, как нас снова закидают бомбами или торпедами, – тут ему стало совсем тоскливо, – то, может, русские, увидев United States ship, остановятся?..» Капитан 1-го ранга Роберт Фрик окинул взглядом спрессованную людским напряжением рубку – на него смотрели выжидающе, пристально и молча… Дисциплина. Услышали, к всеобщему облегчению: – Боцман, вытаскивай нас отсюда! Рули на всплытие, ход максимальный! Я надеюсь, мы сможем вовремя выскочить наверх. Субмарина «Бирмингем» рвалась наружу. Все внутри «стального гроба» почувствуют нарастающую скорость и нарастающий угол дифферента, задирающий носовую часть. И теперь ещё одной заботой станет – удержаться на ногах и даже в сидячем положении. Всё незакреплённое потащит, понесёт в сторону кормы… На фоне распалённых команд и исполнительных подтверждений: «Субмарина – на экстренное всплытие!» – гидропост из динамика будет продолжать бубнить элементы движения, продолжая отслеживать… Ещё одна торпеда рыскала в акустическом поиске совсем рядом. Совсем рядом… Наверху Невзирая на то, что оператор гидроакустической станции на Ка-25 явственно услышал зашумевшую на активном манёвре подлодку, её всплытие оказалось неожиданным. Пробив водную среду, чёрный сферический нос выскочил на поверхность, приданной скоростью вынося сплошь покрытую пеной, точно взъерошенным инеем, всю переднюю часть корпуса.