Запас инерции быстро иссяк, и атомарина ухнула вниз, зарываясь носом, вновь погрузившись! И казалось, скрылась, но нет – вынырнула, выровнялась, заиграв враскачку многотонным горизонтальным «поплавком» – на всю длину притопленного тела. Один из уже подоспевших вертолётов находился всего в полукилометре от места события, немедленно оповестив КП флагмана: «Видим экстренный выход на поверхность подводной лодки», ещё без подробностей – без визуальной классификации типа ПЛ и соответственно принадлежности к стране. Насколько впечатляюще внезапным и скорым оказалось это появление, настолько непредсказуемо произошло всё дальнейшее. Из-под правого бока «всплывшей» подлодки вдруг вырвался клок воды взрывного характера. Это и было что-то сдетонировавшее!.. Продолжая двигаться вперёд, субмарина стала заметно проседать, кренясь на поверженный борт. Это было особо заметно по наклону рубки, которая, по мере погружения, теперь только и торчала из воды, зарываясь в буруне. Пуская пузыри, бурля водой, неумолимо теряя плавучесть, лодка снова уходила под воду. Всё заняло не более минуты полторы. С вертолётов только и успели возбуждённо сообщить на КП. Нежелательным свидетелем оказался и пролетавший в сравнительном неподалёку «Си Кинг», экипаж которого по случаю смотрел в «нужную» сторону, наблюдая в бинокль на левый борт – за советскими вертолётами. – Всплыла и ушла под воду? Так был подрыв, или это какая-то уловка? Определить тип подлодки успели? – на мостке «Москвы» Скопин, хмуря брови, требовательно ждал ответов. – Товарищ командир, – призвал старшина, дежуривший на оперативном канале с «вертушками», – сообщают… Подлетев к месту ближе, вертолётчики увидели плавающие на воде предметы – по характерной красно-оранжевой окраске определив их как спасательные средства. А уже зависнув над самой поверхностью, удостоверились, что это люди – члены экипажа. Подоспел второй Ка-25, быстро спустивший погружную гидроакустическую станцию, готовый выдать целеуказание. Акустик-оператор после короткой заминки сообщит о том, что лодка быстро уходит на глубину, без какой-либо горизонтальной составляющей. То есть был повод предполагать, что она потеряла ход и попросту проваливается вниз. – На какую глубину?! – Товарищ командир они… им хана́, – старшина, видимо, слово в слово повторял комментарии акустика-оператора, включая «хана». – Слышу, как трещит корпус… Волна эхо-сигнала удлиняется… Лодка падает на дно… Чёткие звуки сминаемого давлением воды металла. На мостике переглянулись – сомнений не оставалось. Капитан 2-го ранга Скопин негромко прокомментирует, выскребая из памяти, что помнил о потенциальном противнике: – Американцы закладывают в свои субмарины низкий запас плавучести. У «Лосов» где-то процентов пятнадцать. И если она приняла много балласта и ко всему потеряла ход, то под воду ушла, очевидно, уже навсегда. Интересно, что там у них произошло? Из экипажа много спасшихся? – Пока точно неясно, говорят, на воде человека четыре. По виду, некоторые признаков жизни не подают… – Или их выбросило пузырём при взрыве через пробоину, – предположил старпом, – или же, прежде чем субмарина достигла запредельных глубин, кто-то успел покинуть борт через шлюзовую камеру. Не исключена декомпрессия. – Спасение организовали? – Так точно. «Ка-ПС», оборудованный лебёдкой для подъёма людей, уже там, медперсонал предупреждён о возможных кессонных проблемах. – В таком случае довести ситуацию до командующего и… – недолго колебался, – в целом «воздуху», то бишь «вертушкам», можно возвращаться. Дежурная четвёрка, разумеется, остаётся в патруле. Обязательно! – подчеркнул кавторанг. Он обратил внимание, что серьёзные лица присутствующих на мостике начали расслабляться. Старпом… и тот же старшина-«срочник» и вовсе «поплыли» – довольные, как коты у сметаны – дескать, задачу выполнили, супостата утопили. «Навоевались до усрачки, мля!» А у самого скребли кошки… «Какие бы мотивы ни лежали за всей этой провокационной атакой субмарины и что бы там ни мутили в Пентагоне на дальнейшее, они явно не рассчитывали на подобный исход». Так и было. Разумеется, в Вашингтоне гибель атомной подводной лодки вызвала потрясение. Некоторые господа, особенно из носящих погоны-лампасы, пребывали в бешенстве. Вместе с тем стоит отметить, что поначалу (до известного срока) американцы вообще были убеждены, что «Бирмингем» смогла благополучно уйти от русских и избежала преследования. Пуск противолодочных ракет с БПК остался незамеченным. Прямые свидетели – экипаж вертолёта «Си Кинг» – ничего определённо беспокоящего не сообщил, увидев в бинокль лишь экстренное всплытие субмарины и быстрое погружение, в то время как советские вертолёты беспредметно кружили в небе и ничего воинственного не предпринимали. Прошла мимо их внимания и та короткая процедура извлечения из воды пострадавших американских моряков. Потом уже, погодя, когда наступит время предварительных разбирательств, пилотов допросят более подробно. – Да, сэр. Субмарина пробыла на поверхности не более трёх-четырёх минут и сразу погрузилась. – Нет, сэр. Русские не стреляли, бомб или торпед, по всей видимости, не роняли. По крайней мере, на воде каких-либо последствий тому – взрывов, пенных выбросов мы не заметили. – Да, сэр. Близко мы не подходили. Расстояние было более полутысячи ярдов, но в оптику за ними мы наблюдали в течение почти тридцати минут. – Нет, сэр. Давления на нас не оказывали. Помешать наблюдению не пытались. По времени вскоре должен был произойти заход солнца. Темнеет в этих широтах быстро. Поэтому согласно задаче мы поспешили забрать с палубы советского вертолётоносца пилота «Харриера» и вернуться на свой «носитель». Кому-то из светлых штабных голов пришла мысль, что кэптен Фрик специально всплыл, дабы «показать флаг» (подобное предложение озвучил в центральном посту «Бирмингем» старший помощник командира, если помним). В Вашингтоне почему-то бытовала уверенность, что русские не посмеют открыто атаковать корабль ВМФ США. Вероятно, им «намылило» глаз обхождение с пакистанской подлодкой, которую иваны лишь просто вынудили всплыть. В любом случае лётчики авиагруппы «Таравы» отметили, что интенсивность поисковой противолодочной операции «красных» снизилась, сведясь к дежурному патрулированию над акваторией. Ушедшее за горизонт солнце ограничило всё взаимное наблюдение радиотехническими средствами: переговоры в эфире, лучи РЛС, радиомаяки. «Яки», не оборудованные бортовыми радарами, прекратили полёты. Впрочем, пилоты «Харриеров» тоже не были склонны к ночным рейдам над морем в «красной зоне» – нет-нет да и ловя предупреждающей аппаратурой «постреливающие» РЛС советских кораблей. После захода солнца авиакрыло «Таравы» лишилось ещё одного самолёта. Чисто по техническим причинам. Но, похоже, здесь немало сыграла нервная нагрузка интенсивных полётов в «неспокойном» небе – пилот, в другой раз бы доведший машину до палубы, катапультировался. Ночью утонул «Проворный». Ночное затишье в региональном центре управления флота США расценивали как неплохой и непосредственный повод для рекогносцировки. Однако никаких сообщений от «Бирмингем» по-прежнему не поступало. Ответственный (дежурный) офицер не торопился с выводами, отсылая наверх предположительные выводы, а скорей – невразумительные. Но на утро следующего дня американцы забеспокоились и начали подозревать что-то нехорошее. Для начала, инициативно, и опираясь на вчерашние моменты, кэптен Ньюмен попытался «разговорить» своего прямого оппонента – командующего 8-й ОпЭск. Особо оживлёнными переговоры назвать было нельзя. Контр-адмирал Паромов сразу же связался с вышестоящим штабом, который в свою очередь вёл прямые консультации с кремлёвским руководством… Советская сторона не торопилась. Советская сторона не торопилась сообщать, что «некая неизвестная» подводная лодка на свои провокационные действия подверглась ответному удару и была потоплена. Учитывая, что «на руках» имелись свидетели, живые и мёртвые – вытащенные из воды американские подводники, а субмарина очень даже известно чья. Официальный (и неофициальный) Вашингтон никак не обозначил, что в курсе сего факта. «Значит, не знают», – сделали вывод в Москве. Здесь вырисовывались моменты для переговорно-политического манёвра… хотя и немного сомнительные – международное право обязывало иностранных моряков вернуть. Хотя всегда можно было сослаться на тяжёлое физическое состояние выживших (нетранспортабельное), которое, кстати, не помешало по месту провести блиц-допрос – среди спасённых оказался старший офицер субмарины, рассказавший о странном поведении командира. Допрос был снят на кинокамеру. На самом деле эскадру Паромова и все приданные ей корабли в данной зоне и районе уже ничего не держало. Операция «Бадабер» успешно завершена, пакистано-индийский конфликт угас. С минуты на минуту контр-адмирал ожидал приказа начать свёртывание. Всё упиралось, опять же, в чёртову американскую ПЛ-утопленницу! В неоднозначности ситуации советское командование пока не хотело распылять силы, оставляя эскадру целостной. Выжидая, сколь скоро в Вашингтоне сделают «правильные» выводы и последует ли какая-то реакция. Слагаемые эскалации Утро на берегах Потомака наступает немногим позже. Те немногие ответственные руководители штабного аппарата, кто занимался удалённым мониторингом за событиями в Индийском океане, к утру уже в принципе сложили все неутешительные «два плюс два». Ещё не известив по раннему часу политическое руководство страны, штаб флота предпримет некоторые превентивные меры. От союзников по линии НАТО будет затребовано усиление – выделить какие-то корабли. Скоро откликнулись, правда, только французы, выходом эсминца «Cassard». Свои особые распоряжения получит ПЛ «Стёр-жен». Субмарина уже находилась в оперативной зоне, получая акустические пеленги ордера эскадры Паромова, однако осторожно дистанцируясь от корабельных средств обнаружения. В том же районе маневрировал фрегат «Stein», также стараясь не высовываться из-за радиогоризонта. Ко всему работал предложенный намедни план по транзитной переброске палубной авиации с авианосцев из Средиземного моря. Самолёты поднимались с полуосвещённых палуб ещё затемно, уходя восточным направлением, где по горизонту только наливалось медью близкого рассвета, а на потолке в десять тысяч уже слепило вовсю. Беспосадочно, с дозаправкой в воздушном пространстве Саудовской Аравии, или садясь на аэродромы Омана в качестве промежуточной площадки, так или иначе, приняв топливо от танкеров КС-135 на последующем маршруте, таким образом «Хорнеты» и «Томкэты» могли продемонстрировать присутствие ударной авиации США в проблемной зоне. Наблюдение с советских кораблей за американскими АУГ в Средиземном море, разумеется, не гарантировало объективность контроля за их полётными операциями, включая тем более переброску авиагруппы неочевидным трафиком. Палубные (катапультные) самолёты США в районе дислокации 8-й ОпЭск стали дезинформационным и дезориентирующим поводом подумать, что американцы каким-то образом подтянули к месту как минимум один авианосец. Появление утром «Котов» и «Шершней»[264] оказалось неожиданным. Вылетевшие навстречу пилоты «Яков» считали нанесённые на бортах F-14 и F-18 знаки (американцы подготовились и специально изменили номера и другую символику принадлежности к авианосцу и авиакрылу) – переданная в Москву информация перепроверялась, уточнялась, и Генштаб занервничал, обозначив, что разведка «прозевала» авианосную ударную группу, развернувшуюся где-то в Индийском океане. И поиски были тщетными. В этот раз Паромов не стал прятать Як-141, дав полетать «сверхзвуковым» со «сверхзвуковыми» на равных. Ну или почти…