– Разрешите перейти на пониженный уровень боевой готовности и произвести смену вахт. – Нашли время, – ворчал командир, качая головой, – повременим, пока не прояснили… а, впрочем, разрешаю. Можете опустить готовность до «двойки». Конечно, это послабление было скорей условным – мало кто после всего произошедшего особо расслаблялся. Звучала по трансляции команда о смене вахт по боевой готовности № 2, и всё как положено при этом и происходило: сдача-приём, кто-то (подвахтенные) топочет на выход, кто-то мостится к пультам. «Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй», – вдруг раздалось из динамика радиостанции, настроенной на международный канал. – Во гады, на публику работают! Воспрепятствовать установлению связи «Хашмат» с берегом можно было постараться, но… А после её «мэйдэй», если и были сомнения, что пилоты «Харриеров» не опознали во всплывшей подлодке «пакистанский флаг», то теперь информация, безусловно, ушла в американские сети. А уж там, в Вашингтоне, её обязательно включат в свои ресурсы международного давления. Инцидент оставался и в пристальном внимании Москвы… на прямой линии, насколько это было возможно по ЗАС-связи (закрытой, телеграфной, буквопечатающей). Из Генерального штаба продолжали поступать озабоченные запросы, уточнения, следовали корректирующие предписания. Должно быть, в директивы высших штабных структур влезла дипломатия МИДа, куда, по всей видимости, пришли очередные протестные ноты от правительства Исламской республики (возможно, выложенные и в ООН), теперь «о факте возмутительной и беспричинной бомбардировки пакистанской субмарины». Быстро среагировали. – Поди докажи те торпеды: и чьи они, и были ли – канули в небытие глубин. А пакистанцы «синяки» предъявить смогут, – именно так экспонировался предмет беспокойства, озвученный более простым языком. – Что вообще на текущий момент и в непосредственной обстановке делать с ней, с этой клятой лодкой? – задавался непраздным вопросом Скопин. – Выпроводить за стокилометровую зону под сопровождением БПК, – предлагал штурман, и сам же сразу же находил контрдоводы: – И ничто ей не помешает опять вернуться, подкравшись на дистанцию пуска торпед. – Они семафорили, что это не они, – напомнил вахтенный, – в смысле не они пустили торпеды. – Ага, – криво скалился кто-то, – брешут! Кто-то на мостике по этому поводу ещё и добавил, не очень цензурно. Капитан 2-го ранга Скопин слушал вполуха. Возвращаясь к началу: отмеряя время и продолжительность атаки, подводный пробег торпед от первого места локации до места локализации, он явственно видел, что остались какие-то неразрешённые, непроставленные точки над «i». Что-то снова всплывало на память о скоростях и дистанциях, на которых строился торпедный удар. И это не давало кавторангу покоя: «Допросить бы этих пакостных пакистанцев, да, поди, попробуй». SSN-695 «Бирмингем» Применённая экипажем череда курсовых уклонений, возможно, оказалась излишней перестраховкой. Взрывы глубинных бомб русских создавали достаточно сильные звуковые колебания, после каждой детонации экраны гидролокаторов забивало почти на минуту. В подобных условиях засечь «Бирмингем» можно было только акустической станцией, опускаемой с вертолёта, причем опускаемой в непосредственной близости. Шумовые всплески извне наконец погасли, шипя. Шипя отголосками и переотражениями, на больших дистанциях звуки взрывов теряли высокий тон, увеличиваясь в длительности волны. Советские вертолеты, по всей видимости, ещё сбрасывали разнорежимные буи или работали другими активно-пассивными средствами, так как датчики субмарины продолжали принимать импульсы эхо-посылок, уже достаточно ослабленных, чтобы беспокоиться по их поводу. На каком-то этапе гидропост вроде бы как зафиксировал второй всплеск активности противолодочного поиска, но «Бирмингем» успела благополучно отбежать на десяток лишних миль от эпицентра опасности. – Шкип, мы в сильном подводном течении. Полагаю снос дрейфом на «вест» в три узла, если приплюсовать к нашему ходу… – Течение нам на руку, будет искажать прохождение сигналов эхолокаторов противника. Маневрирование лодки на экспансивно-скрытном отходе тянулось чуть более получаса, за время которого кэптен Роберт Фрик не по разу наведывался в гидропост. Усаживаясь в кресле – в наушниках или прося вывести принимаемые шумы на громкие динамики, он, что бы там ни говорил старшему помощнику о «всего лишь провокации», все же рассчитывал на боевую результативность атаки. Душа военного требовала. Акустик сравнительно чётко слышал все советские вымпелы: – На пеленге сто сорок гребные винты крейсера-вертолётоносца. На умеренных оборотах. Что соответствует ходу примерно восемь-двенадцать узлов, – и поручился, по-своему расценив гримасу на лице старшего: – Я знаком с почерком этих кораблей флота «красных», сэр. Кэптена трогало другое: – Отбились, значит. От двух торпед и ребёнок отбился бы, – он точно оправдывался. Уорент-офицер деликатно дождался паузы и возобновил доклад: – Сравнительно близко крейсер сопровождает фрегат типа «Kashin». Всё так же в месте дислокации остаются два корабля, один из… один сейчас точно могу классифицировать как крейсер «Kara»-class. – Что, в общем-то, согласуется с данными разведки. А лодку слышите? – Честно говоря, нет, сэр. Она скорее в дрейфе. Хотя в логике ситуации у них должны работать дизель-генераторы для подзарядки батарей… Я бы уловил. SSN-695 продолжала выдерживать курс на отход, всё ещё отдаляясь, но теперь уже не диаметрально от противника, а чуть забирая по дуге на вест, доворачивая к югу. Для прослушивания враждебных вод сейчас годились низкочастотные шумопеленгаторы бокового обзора. Относительно прямолинейное маневрирование позволило размотать буксируемую проволочную антенну, в свою очередь, приняв наконец сигнал из штаба на канале сверхнизкой частоты. Как обычно проходимость СНЧ имела слабую информационную составляющую. Шифровка включала в себя, по сути, всего два пункта. – Сэр, нам приказано всплыть для… Командир поднял ладонь, призывая дежурного связиста помолчать. Прочитав декодированную «выжимку», он едва дёрнул губами в улыбке, доверительно по-советовав-приказав мастер-чифу: – Сынок, забудь пока об этом. Но со старшим помощником переговорил уже более предметно. – Нам так и так надлежит сообщить о проведённой акции, – апеллировал старпом. – Всплыв сейчас, вдруг, будучи обнаруженными, мы можем свести на «нет» все усилия. Если не того хуже. Как скоро русские поймут, что что-то не так? – Если вообще поймут, – усомнился помощник, – но это именно тот случай, когда отчёт «вышестоящим» послать следует в обязательном порядке. – Я склонен придерживаться пункта «оставаться в задаче». И подержать паузу, – свою кажущуюся мягкость кэптен Фрик припечатал сердитым: – Сидим под водой. «Телодвижения» подводного атомохода SSN-695 всё так же сводились к минимуму: на три-пять морских узлов вращающийся винт, теснение-вытеснение своим стальным корпусом-тушкой среды-воды, едва слышимая фильтрация вдоль обводов и выступов. Команда даже заскучала, после недавних боевых решений. У некоторых снова просыпался азарт «охотника в засаде». В эту копилку удобно укладывалось отсутствие негативных последствий, отсюда – безнаказанность и чувство превосходства… Одно вытекало из другого. Во всяком случае, пауза в импровизациях кэптена длилась недолго: – Гидропост, какова дистанция до советского вертолётоносца? – Тридцать миль. Пеленг практически не изменился. – Устраивает, – проговорил Фрик, сравнительно тихо, чтобы его кто-то услышал. Последовавшее распоряжение прозвучало ничуть не громче, но достаточно: – Кораблю занять позицию! Курсовой пеленг сто сорок. Всплытие на глубину двести футов. USS «Бирмингем», раздвигая сопротивление среды, послушно доводила плавный трёхкоординатный глубоководный манёвр, становясь носом в сторону советских кораблей. Получив подтверждение о выполнении, шкипер в той же выдержанной манере, точно взвешивая и всё ещё раздумывая (а на самом деле всё уже для себя решив), сухо приказал: – Зарядить пусковые шахты UGM-84 «Гарпун». – В аппаратах «два», «четыре» всё ещё установлены Mk-48, – напомнил старпом. – Заменить на ракеты. Многоцелевые «Лос-Анджелесы» в классификации ВМФ США значились как «Hunter Killer» (охотник-убийца) с тактической номенклатурой вооружения. Типичный вариант боевой загрузки включал 16 универсальных Mk-48 и 6 единиц противокорабельных ракет «Sub-Harpoon», выстреливаемых из тех же самых торпедных аппаратов. Процесс перезарядки не самый быстрый, однако командир и не требовал от расчётов уложиться в нормативы. Пока торпеды возвращали на стеллажи, а в шахты аппаратов подавались заключённые в специальную стартовую капсулу «Суб-Гарпун», кэптен Фрик, приветствуя практику сопоставительной оценки, с невзыскательным интересом успел выслушать критическое мнение помощника. – Вы это серьёзно, шкип?! – Серьёзней некуда! Чёрт возьми, Мэтью, справедливо ли, что русские опять празднуют победу. Помощник даже не обратил внимания на брошенное кэптеном «опять»: – Торпеды это одно… – как говорится, дело тёмное, подводное, малодоказуемое. Но запуск ракет дискредитирует весь замысел, коли мы говорим о провокации. «Гарпун» – это уже радикально! Противокорабельные UGM-84 штуки серьёзные. Потопив вертолётоносец в 15 тысяч тонн… Чёрт, иваны без ответа это не оставят. Нас могут просчитать и вычислить! Это игра на тонких гранях с неоднозначными последствиями. Хотите развязать войну? – Во-первых, не будем делить шкуру неубитого… русского медведя, – Фрик улыбнулся на свой неприхотливый каламбур, – я о том, что результат атаки неочевиден, так как допускаю, что наши «красные» оппоненты «проглотят» не все ракеты. А из-за подбитого корабля никто не станет затевать полномасштабный обмен баллистическими ударами. Они даже после наших торпед не осмелились пакистанцев утопить. Вынудили всплыть. – Поставленная нам задача… – Данный тип задачи называется «критическим», – оборвал кэп, немного выходя из равновесия, – подобный я помню по Кубинскому кризису… это дальний взгляд. А совсем недавний, когда мы гонялись по Тихому океану за тяжёлым ракетным крейсером – «Великим Петром», как они его называют. Рассказать? Я принимал участие. На третьей палубе отсека вооружений всё уже было практически готово. Коммутацией интерфейсных разъёмов – от гнезда на крышке торпедного аппарата к ракете подавалось питание на системы управления «Harpoon», интегрируя её бортовой процессор с аппаратурой ПЛ… на пультах в «центральном» включалась соответствующая сигнализация. – Сэр, – уведомил сидящий за консолью оператор, – пошёл тест загрузки. – Ага, вижу, – Фрик прервал дискурс, становясь собранным, включаясь в работу: – Ввести данные целеуказания. Пуск производим согласно расчётам гидроакустического поста по дальности и пеленгу. Последовательно с минимальными интервалами. Цель – вертолётоносец.