Приём осуществляли траверзным способом на малом ходу. Процедура «накатанная» со всеми надлежащими действиями: выравнивание по скорости, позиционная фиксация… линии передачи, натяжение троса, шланги – перекачка топлива, воды, подача-приём сухих грузов. При этом «Москве» там, по объёму принимаемого, работы всего на час с небольшим – добрать воды и немного топлива. Наблюдая за процессом, командир крейсера увидел, как по «канатке» на борт поехали ещё и какие-то ящики, явно с иностранной маркировкой. Перехватил баталера, поинтересовавшись: – Что там? Тот, подёргиваясь от нетерпения, теребя чековые требования, быстро отчитался: – Добрали продуктовую заявку по мясу, что в Севасе[188] недополучили. Правда, подсунули аргентинскую кенгурятину. – И что с ней не так?.. Тот же кролик. – Да крыса, а не кролик! Брали мы уж как-то, – мичман будто отмахнулся, – народ – кто со Средней Азии, и кавказцы – уминают, не жалуются. Им привычно, оно как баранина, наверное. А по мне так какой-то травой несёт. – Что ещё? – Забил провизионку молоком. Тоже импортное. Хорошее. Наше в «треугольниках» вечно течёт и быстро портится. А это в картонных коробках, шесть месяцев хранения указано. – Тетра-пак, – буркнул кавторанг, передразнив мысленно: «Тоже мне – хорошее. Видел бы ты заваленные всякой подобной фигнёй российские прилавки – плата за продуктовое изобилие». И точно сплюнул: – Порошковое. – Что? – Порошковое, говорю. Даже скиснуть нормальным кисляком не может – становится просто отвратно горьким. – Ха. У нас скиснуть не успеет. – Ах, ну ещё бы! «Ещё бы!» – вспомнив вслед убегающему мичману: у Сокотры, перед самым отходом, к борту подвалил МРТ[189] «Миус» – по тропическому пайку получили свежие овощи и фрукты. Так апельсины и другую советскому человеку цитрусовую экзотику предварительно замачивали в специальных ёмкостях, установленных на шкафуте… В растворе хлорки! Он тогда, как увидел – ошалел! Почему-то с такими изысками консервации по своей молодой флотской бытности не пересекался. «Или жрали по молодости, даже не замечали? Как и сейчас – уминают и не жужжат. Мандарины наверняка вместе со шкуркой… как в детстве». Когда «Москва» и «Николаев» закончили (раньше – позже, за нормативами не гнались), пришла очередь «Петропавловска». Танкер притулился по корме БПК, став на бакштов[190], запустив шланги – «качнуть» недостающих жидкостей. И уж по итогам, насвинячив льялами[191], оставляя нефтяные разводы, отгудев «до свиданья», опустошённый «Бутома» ушёл в сторону Йемена. Провожая его взглядом, «куря в кильватерную струю» – это когда и пепел стряхиваешь и бычок туда, капитан 2-го ранга Скопин запоздало, как, впрочем, и малозначаще, подметил: «А ведь китаёзы, о которых упоминал Терентьев, так и не приехали. Ни на пришедших БПК, ни на судне снабжения». Не найдя обоснованного повода делать запрос флагману – почему? – пожал плечами, пробормотав: – Что ж, китаец с возу – целее утки. – Какие утки? Обернулся – чертик из табакерки, особист Вова. – «По-пекински». Нам теперь кроликами давиться… Это я о кенгурятине. * * * День был в разгаре, топя океан солнечной печкой. Воздух подёрнулся дымкой – испарина моря. Видимость по горизонту упала до сорока кабельтовых. Местами марево уплотнялось – БПК «Николаев», следующий в ордере флагмана на кормовых углах, то и дело мутнел абрисом. Корабельная трансляция хрюкнула на включение, огласив: – «Ходовая» – ПВО, «ходовая» – ПВО! Затем секундной паузой вновь объявила: – Командиру, явиться на ходовой мостик. В «ходовую» его позвали – по докладу с поста РЭБ, принятого старшим на вахте. – Что там у них? – с ходу, едва переступив комингс, бросил кэп. То, что американцы и их союзники на какое-то время оставили эскадру Паромова без внимания, долго продолжаться не могло. «Гостей» ожидали в ближайшие часы, и первой, разумеется, должна была отметиться патрульная авиация. Основываясь на поступающей информации, знании театра и ряде других данных, офицеры группы анализа обстановки предполагали, что кратчайшим маршрутом в район дислокации кораблей прилетит какой-нибудь «Орион» с аэродрома в Омане, где обосновались военные США, то есть со стороны запада. Работу РЛС – определённо военной классификации и определённо самолётную – зафиксировали с южного направления. Определив курс «чужака» – ориентировочно на корабли. – Сигнальщиков предупредили? – Так точно! – Фотогруппу вызвали? Доложить на флагман, немедленно. – Есть! По кораблю взвизгнула «Тревога»! Не став задерживаться на мостике, командир перешёл в пост РЭБ. – И?.. Что скажут наши мастера грязного эфира? Докладывал старшина-оператор, «сидящий» на станции радиотехнической разведки: – Мы её взяли на максимуме. Но есть нюанс – работает ещё одна, вторая РЛС. Параметры точно такие же, но несущая отличается. Иначе говоря – это радар другого носителя. – Во как! Идут на нас? – Так точно. «Звонили» ребята с «Восхода»[192]: «по Доплеру» – к нам. Возможно, «Орионы», но говорят, на экране эдакая жирная блямба… – Я, кажется, догадываюсь, кто это и что это, – перебил командир. Мотнул головой особисту, несолидно увязавшемуся от самой полётки, – поспешим. «А? Не знаю, товарищ капитан 2-го ранга, доводилось ли вам, но из московских кабинетов такое не увидишь. Сто́ит взглянуть». Вышли по кратчайшему – на площадку поста с приёмными антеннами. Успели к самому-самому. Что-то приближалось, и это явно было что-то другое – не «Орион». Сверху, «из-за угла», доносились возгласы перевозбудившихся сигнальщиков – им в мощную оптику уже предстало: – Ой-ё-ёх! А там что-то немалое прёт! Из атмосферной дымки проступало вытянутое, раскинувшее широким размахом плоскости, ещё издалека утробно свистя, гудя… явно для снижения скорости растопырив механизацию крыльев, загнав движки в какой-то режим, что они чувствительно задымили – чёрный выхлоп тянулся в четыре жирные полосы. Аравийское море В Главном управлении ВМФ США получили очередную региональную сводку от командующего вооружёнными силами в зоне Персидского залива, где ответственный офицер лаконично сообщал, что «…согласно исходным расчётам разведки, ожидаемого появления в водах Оманского залива советского вертолётоносца „Moskva”-class не наблюдается. Предпринятые поиски самолётами патрульной авиации успехом не увенчались, поскольку выделенных средств оказалось недостаточно, ввиду связности наличных машин на других, приоритетных направлениях». В Главном управлении, после коротких консультаций с офицерами-специалистами, обоснованно предположили выдвижение советского отряда к Индии, однако не исключая декларированные намерения «красных» совершить деловой заход на Сейшелы. Короткого взгляда на карту оказалось достаточно, чтобы перекинуть проблему поиска «пропавших советских кораблей» на командование базы Диего-Гарсия. А уж там к делу подошли многопланово (отправив в ближнюю зону – в направлении к Сейшелам «Орионы» Р-3) и радикально – в сторону индийского подбрюшья ушла пара стратегических бомбардировщиков В-52 «Stratofortress». Возвращаясь к «нашим» – Это что за ху..? – вырвалось у особиста. – Твою ж мать, вот это мастодонт! По головам буквально что проехало, вынося ушные перепонки! Всего лишь в пятнадцати-двадцати кабельтовых по траверзу, низэ́нько-низэ́нько, закладывало пологий вираж «49 метров в длину и 59 в размахе» – «Стратофортресс»… В каком-то тёмно-сером, почти чёрном окрасе. Выпрямившись, минуя крейсер, махина-машина пошла на удаление. «Доворачивает в сторону „Минска”! – догадался Скопин, переведя взгляд. – Рэбовцы не врали, следом идёт второй. Ну да… они, как правило, и ходят парами». Далее всё повторилось – облет, хотя и не с таким эффектом, бомбардировщик прошёл заметно в стороне.