Скорее наоборот. Она явилась той, кто только добавлял масла в огонь. Из-за нее погиб Невон, и вполне может погибнуть любой, кто покажется Раза слишком… близким ее другом. «Где мои обещанные букеты, Кара? Можешь оставить их себе. Потому что я не сделала ничего, чтобы заслужить их». Ночью, когда сон не шел и Вэл бестолково валялась в кровати, зажимая слишком теплое одеяло между ног, ей пришло на ум, что если посмотреть на ситуацию чужими глазами, то покажется, что все вовсе не плохо. Раза без лишних раздумий принял ее, дал все, о чем только можно мечтать, а в ответ – что получил он сам? Вэл стиснула зубы и тихо заскулила в подушку. Вот же проклятие. Что получил Раза? Любовницу, которая и любовницей-то ему не была? Вторую, которая не раз и не два нарушала правила игры, показывая свой характер? «Валлери, ты действительно сама вернулась к нему. Ты знала, на что шла, не так ли? Нет, мать вашу, не знала!» Вэл раздирали противоречия. Она крутилась в кровати, изводила себя, мучилась и буквально задыхалась от всего, что терзало изнутри. Все должно было быть не так. Все неправильно. И Раза, жестокий, холодный, молчаливый и одновременно – открытый перед ней. Даже это было неправильно. Утро принесло облегчение. Вэл, не спавшая всю ночь, спустилась вниз и не обнаружила Раза в доме. Он, по обыкновению, уходил рано и приходил поздно, но Вэл знала, что увидит его сегодня, или, что было более вероятно, – Раза увидит ее. Который день занимаясь с Вемиром, она мельком бросала взгляд на широкое квадратное окно на втором этаже, выходившее прямо на тренировочную площадку. Она не видела высокую фигуру в черном, но знала, что Раза не мог не смотреть на нее. По крайней мере, ей хотелось в это верить. День прошел незаметно, Вэл опомнилась, когда на больших круглых часах, висевших в комнате младшей группы, короткая стрелка коснулась четверки. Сора, управляющий казенным домом, без пререканий отпускал ее в пять вечера, каждый раз желая всего наилучшего. Эта фраза уже стала традиционной, и Вэл, переглядываясь с пожилой женщиной, которой она помогала в уходе за детьми, прятала улыбку, когда коротышка, приглаживая взлохмаченные рыжеватые волосы, в очередной раз воодушевленно произносил: – Валлери, всего вам наилучшего! Ждем вас завтра! – И вам всего наилучшего! – бодро отвечала Вэл, накидывая коричневую куртку. Этот ритуал ей нравился. День был бы просто неудачным, если бы она вдруг не услышала привычных слов. Вемир, неизменно ожидающий Вэл на площадке внутреннего двора, каждый раз мерил ее таким взглядом, будто та опоздала. Поначалу она чуть ли не неслась к Управе, успевая добраться до нее за какие-то пять-шесть минут, но потом поняла: во сколько бы она ни пришла, на выражение лица Вемира это никак не влияло. Тренировка начиналась споро, едва Вэл успевала опомниться. Старший командир был хладнокровен и не жалел свою подопечную, часто заставляя ту испытывать на себе болезненные удары деревянного меча. Вемир учил Вэл не только ловко увиливать от опасности, но и по-настоящему обороняться. И еще этот суровый мужчина никогда ее не хвалил. Поначалу Вэл ждала каких-либо слов в свой адрес, но потом осознала, что все хорошее, что она о себе слышала из уст старшего командира, было сказано в их первую встречу на площадке. А вот чего Вемир не жалел для Вэл, так это бесконечных понуканий и брани. Когда в очередной раз она отреагировала на выпад командира быстрым и ловким движением, даже не стараясь отбить удар, Вемир обрушил на ее голову такой поток бранных слов, о существовании которых Вэл не догадывалась и смутно предполагала, что даже Раза пришел бы в сильное удивление. Тренировка закончилась, и Вемир, отдышавшись и сплюнув, махнул рукой, отпуская ее. Вэл испытала жгучее желание войти в здание Управы, подняться на второй этаж и зайти в кабинет с висящей на стене картой города. Может быть, стоило просто… переступить через себя, подойти к Раза и сказать то, что давно следовало? Но она лишь накинула на голову капюшон и направилась к выходу. Вэл неторопливо шла по широкой, почти пустынной из-за сгущающихся сумерек улице, засунув руки в карманы куртки, когда за спиной раздался топот копыт. Она в последний момент успела отпрыгнуть в сторону, пропуская вперед пятерых стражников, пришпоривающих своих лошадей так, словно впереди разгорался всепоглощающий пожар. Но Вэл не видела дыма, так что лишь пробормотала в адрес всадников проклятия и продолжила свой путь. До дома она добралась без приключений. Когда Раш, весело завертевший хвостом, радостно положил передние лапы на колени хозяйке, на город уже опустилась ранняя зимняя ночь. Закрыв дверь на замок, Вэл по привычке направилась в сторону небольшого городского парка, где всегда выгуливала пса. Идти до него было недалеко, и, хотя уличные фонари еще не зажгли, дорога четко просматривалась. Чистое зимнее небо и огромная луна, висящая как желтый блин, заставили запрокинуть голову и улыбнуться кончиками губ. Красиво. Луна – она одинаковая везде. И по эту сторону гор, и по ту. Лунный свет, обильно падающий на землю, отражался от белоснежного снега, рассеивая темную непроглядную ночь. Впереди замаячили стволы деревьев, голые и черные. Вэл махнула рукой Рашу, и пес побежал вперед, скрываясь в сумерках. Она ступила на утоптанную узкую тропинку, которая обещала весной, когда сойдет снег, вновь превратиться в широкую, мощенную камнем дорожку, весело бегущую среди деревьев. Парк был небольшой, пройти его от начала до конца можно было за пять минут неспешным шагом. Раза как-то рассказывал, что его давным-давно высадил какой-то богатый крысолюд, желавший, чтобы его дети дышали лесным воздухом, не отходя далеко от дома. Но со временем деревья разрослись, дети крысолюда тоже выросли, и парк стал живым кусочком леса прямо посреди города, облюбованный влюбленными парочками и такими, как Вэл, любителями животных. Она шла по тропинке, вслушиваясь в окружающую тишину. Город засыпал, закрывая ставни на окнах и готовясь к долгой зимней ночи. Вэл тоже хотела спать. Она медленно брела между деревьев, краем глаза видя мелькающего тут и там Раша, не отрывающего свой нос от земли. Худая костлявая фигура возникла ниоткуда, преградив путь. Вэл резко остановилась, всматриваясь в стоявшего в десятке шагов от нее незнакомца. Никакой одежды на человеке (и человеке ли?) не было, и это пугало. Взгляд поднялся вверх, и Вэл похолодела от ужаса. Седые, слипшиеся от засохшей крови редкие волосы покрывали вытянутую голову. Белая сухая кожа складками спускалась по телу, будто будучи на пару размеров больше, чем того требовалось. Вытянутые конечности, очень сильно напоминавшие человеческие, но неестественно длинные, были с изогнутыми когтями, больше похожими на тонкие иглы. Серый безжизненный член болтался между ног существа, длинный, скорее похожий на змеевидный отросток, чем на то, чем он должен был являться. Вэл задержала дыхание, не совсем понимая, что видит перед собой и видит ли вообще. Белые слепые глаза, не мигая, смотрели прямо на нее. Провал черного рта медленно открылся. Челюсть странно хрустнула, опускаясь вниз. Вниз. И еще раз вниз, доставая до середины впалой груди. Это было похоже на кошмарный сон. Вэл застыла на месте, оглушенная и онемевшая от ужаса. Паника пробралась в голову, ухватившись цепкими когтями, сдавила грудную клетку и никак не желала отпускать. Во рту пересохло. Она моргнула, попыталась сделать хоть какое-то движение, но осталась стоять на месте. Где-то сбоку, вне поля ее зрения, Раш яростно зарычал, переходя на громкий лай. Существо резко дернулось всем телом, совершенно по-птичьи быстро наклонив голову. Хриплый, пробирающий до костей звук раздался из раззявленной пасти. – Нет, – шепнула Вэл, – нет… Движения твари были быстрыми, настолько быстрыми, что Вэл с трудом успела понять, что случилось. Существо метнулось вбок, огласив парк хриплым, жутким воем. Она дернулась всем телом, пытаясь разглядеть в сумраке хоть что-либо, но услышала только визг пса и тут же закрыла уши руками, зажмуривая глаза. Нет. Это же все не происходит на самом деле, правда? Это же город – она в центре города. Здесь не может быть никаких монстров, пришедших с болот. Треск сучьев и звук сминаемого снега раздались совсем рядом. Вэл вздрогнула, распахивая обезумевшие от страха глаза, обернулась, но никого не увидела. Только черные стволы да белый, казавшийся серым в темноте снег. Она замерла на месте, слыша лишь громкие удары собственного сердца да свое частое тяжелое дыхание. Ничего. Ни лая Раша, ни звука шагов по снегу – совершенно ничего. Тварь прыгнула на нее откуда-то сверху. Вэл краем глаза успела увидеть широко раскрытую пасть, полную острых игловидных зубов, и тут же, потеряв равновесие под тяжестью холодного тела, обдавшего ее затхлой плесневелой вонью, повалилась на снег, тщетно пытаясь отпихнуть от себя сильное, яростно рычащее существо. Разрывающая и острая боль пронзила левое запястье. Вэл закричала, извиваясь и силясь выдернуть горящую огнем руку, попутно ударяясь затылком о скрытый под снегом корень. Взгляд помутнел, серые точки, как мелкая мошкара, закружили перед глазами. Жуткий хлюпающий звук донесся до ушей, казалось, издалека, становясь все сильнее и сильнее. Вэл мотнула головой и распахнула веки, оглядываясь. И тут же закричала снова, срываясь на хрип. Тварь сидела рядом, сгорбившись так сильно, что позвонки выступали под старой обвисшей кожей. Пасть плотно обхватывала запястье Вэл, гортань двигалась, когда существо делало глоток. Она пила кровь. Ее кровь. Вэл попыталась закричать снова, но охвативший ужас лишил голоса. Из приоткрытых губ раздался тихий свистящий звук, будто воздух выходил из спущенного бычьего пузыря. Неужели это все? Она так и умрет здесь? Тварь резко вскинула голову, являя покрытую кровью морду, широкие черные ноздри расширились – она принюхивалась, почувствовав что-то в ледяном воздухе. Рука с разорванным рукавом куртки бессильно упала на белый снег, окропляя его веером алых капель. Тварь поднялась на ноги, перешагнула через тело Вэл как через брошенный на земле тюк. Пасть открылась шире, из гортани донесся глухой утробный смех. Смех? Вэл глубоко вздохнула, подобрала ноги и стала медленно, боясь обратить на себя внимание существа, отползать в сторону. Она чуть приподнялась, опираясь здоровой рукой о колючий снег, и подняла глаза, чувствуя, как внутри, под самыми ребрами, точно невидимым кулаком что-то сдавливает. Два обоюдоострых клинка в руках Раза блекло сверкнули, когда он шагнул вперед, занося их вверх. Раздался глухой звук удара – и клинки по самые рукояти вошли в грудь существа. Раза с хрустом провернул лезвия, а затем выдернул их. Тварь завизжала, но не остановилась, бросившись на него.