– Ну же, пойдемте, я покажу вам ваших питомцев. – Коротышка подмигнул, и Вэл с опаской посмотрела на Раза. Тот поймал ее взгляд и непривычно весело усмехнулся. Вэл едва удержалась, чтобы не дать ему хорошего тычка под ребра. Что вообще происходит? Сора, быстро семеня короткими ножками, уже поднимался по широкой лестнице, и Раза жестом показал следовать за ним. Вэл скривилась, но двинулась за коротышкой. Они поднялись на последний, третий этаж и свернули в длинный коридор. Навстречу им попались две женщины средних лет, в руках у каждой было по большой корзине с бельем. Они кивками головы поприветствовали Сора и Раза, с интересом глянув на Вэл. Запахи усилились, и наконец Вэл смогла найти им определение. Запах молока и каши. Запах лекарственных настоек и… запах детей. Словно подтверждая ее мысли, из конца коридора послышались громкие детские визги, а затем укоризненный взрослый голос. Слов Вэл не разобрала, но крики прекратились. – Ра, – Вэл схватила его за локоть, останавливая посреди коридора, – зачем мы здесь? Раза обернулся, с недоумением рассматривая ее вмиг побледневшее от возникших в голове догадок лицо. – Вэл, идем, скоро увидишь, – не терпящим возражения тоном проговорил он. – И сделай лицо попроще. Детей испугаешь. Вэл оторопело промолчала, разжимая пальцы. Раза высвободил свою руку и без промедления последовал за коротышкой. Все самые страшные опасения подтвердились, когда Сора проводил их в большую квадратную комнату, всю застеленную мягкими коврами. Деревянные лошадки, телеги, фигурки людей и животных, цветные пирамидки валялись везде, куда только падал взгляд. Любопытные маленькие глаза тут же уставились на возникшую на пороге троицу. Детей было не так и много, возрастом от года до лет пяти – Вэл не особо понимала в малышах, поэтому точнее сказать бы не могла. Пожилая женщина в темном платье и с убранными под платок волосами выпрямилась, поднимая с ковра малыша, который явно только научился ходить, неуклюже размахивая маленькими ручками. – Добрый день, капитан, – поздоровалась она, мягко улыбаясь. – И вам, – отозвался Раза. – Как и обещал, привел вам помощницу. – Что? – Вэл дернулась всем телом, изумленно распахивая глаза. – Что? – Ее зовут Валлери, она моя Вторая, – как заученную фразу, повторил Раза, не обращая на обомлевшую Вэл никакого внимания. – Она сама, прошу прощения за подробности, сирота, поэтому вы можете рассчитывать на ее понимание. – О, правда? – Взгляд женщины, направленный на изумленное от услышанного лицо Вэл, стал сочувственным. – А вы когда-нибудь имели опыт общения с детьми, Валлери? Вэл медленно повернулась к женщине, не находя никаких внятных слов. В голове билась только одна мысль – это злая шутка? Это месть Раза? Если это так – то это была очень жестокая месть. Она одернула себя, стараясь дышать ровно, рисуя на застывшем лице тень улыбки. Он не мог знать. Никто не мог знать. Она никому и словом не заикнулась о долгом кровотечении, которое мучило ее после незаслуженного наказания. Ни единая живая душа не знала о подозрениях, выедающих душу. Вэл не могла знать точно, но твердая уверенность жила внутри ее, прорастая корнями. Что-то сломалось в ней тогда, два с лишним года назад. Она будто ощущала, как прокручиваются сломанные шестерни в сложном, некогда идеально работающем механизме. Вэл знала, что у нее никогда не будет детей. Не в этой жизни. А потому происходящее выглядело насмешкой. Насмешкой судьбы или злорадных богов, направляющих Раза, заставивших его привести ее сюда. – Она очень добрая девушка, – проговорил Раза, и Вэл едва не въехала ему по челюсти. Сильно, кулаком. Как бьют мужчины. Едва – потому что понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. – Я уверен, вы не будете разочарованы. – Ты совсем с ума сошел? – Вэл почти кричала, разъяренно смотря снизу вверх в совершенно спокойное лицо Раза. – Ты мне хотя бы мог сказать? – Зачем? Чтобы начать выслушивать твои вопли заранее? – ухмыльнулся он, складывая на груди руки. Они стояли в самом конце длинного коридора, скрытые от случайных глаз большим, временно выставленным из какой-то комнаты шкафом. Видеть-то их никто не видел, но слышать – наверняка слышали. Впрочем, Вэл мало что могло остановить. Внутри ее полыхал высокий, пожирающий нутро огонь. – Я не буду, даже не думай. – Она замотала головой. – Это полный бред, понял? Я… не такая, слышишь? Не из тех, кто с радостью детям жопы моет! Ты за кого меня принимаешь? – На пару тонов тише. – Раза мягко толкнул ее в плечо, прижимая лопатками к стене. – Я же говорил, держи себя в узде, когда мы не вдвоем. – Да плевать мне! – глубоко дыша, процедила Вэл сквозь сжатые зубы. – Делай, что хочешь! А за меня не решай! Я не твоя собственность, ясно тебе? Ладонь Раза грубо закрыла ее рот, стискивая челюсти. Черные глаза сузились, и Вэл почувствовала мгновенный и сильный укол страха. – Ты. Моя. Собственность, – четко выговаривая каждое слово, понизив тон, произнес он. – Запомни это уже раз и навсегда. И мне плевать на твое мнение в этом вопросе. Ты вернулась, и, если ты помнишь, я не заставлял тебя этого делать. Но раз ты здесь, закрой свой рот и послушай, что я тебе скажу. Вэл мелко задрожала. Больно. Как же больно. Широко распахнутые голубые глаза в упор смотрели в прищуренные черные, такие жестокие и холодные. Почему Раза такой? Зачем говорит столь безжалостные слова? Вернулась. Не заставлял тебя этого делать. «Раза… ты ублюдок». Вэл моргнула, глубоко втягивая носом воздух. – Отлично, вижу, тебе уже лучше. – Его ладонь оставила ее рот. Она опустила взгляд, рассматривая складки черного кожаного плаща. – Послушай меня. Я понимаю, что тебе не нравится то, что я тебе предлагаю. – Предлагаешь? – зло прошипела Вэл, не поднимая глаз. – Ты не предлагаешь. Раза пропустил реплику мимо ушей. – Но ты моя Вторая, Вэл. Ты не можешь продолжать заниматься охотой, не можешь ходить на рынок и продавать там птиц и оленей. Об этом стоит забыть навсегда. – Почему? – Вэл подняла лицо, тщательно следя за своим голосом. Тише, так тише. Пропало все желание злить Раза. Начни он допытываться, давить на нее, что она сказала бы ему о причинах своего ярого нежелания возиться с детьми? Ничего. Ничего, что выглядело бы серьезной причиной ей этого не делать. Сейчас же она выглядела истеричной девицей с дурными замашками. – Почему я должна забыть об охоте? – гораздо спокойнее спросила Вэл. – Потому что это несерьезно, – тоном, словно сообщал простейшие истины, сказал Раза. – Тебя оценивают, обсуждают, ты и сама это знаешь. Ты должна заниматься чем-то важным, чем-то, что все вокруг сочтут достойным. – Что? – Вэл почувствовала, как начинает понимать, куда клонит Раза, и это понимание оставляло горький привкус на языке. – Так все это потому, что ты теперь такой… важный, да? Ну, замечательно, Ра, а я тут при чем? Оставь меня в покое! Ты же знаешь, что я… другая! Зачем заставлять меня заниматься… бабской работой? Спокойствие исчезло с его лица, будто снесенная порывом ветра сухая осенняя листва. Черные брови сдвинулись на переносице, верхняя губа приподнялась в угрожающем оскале. – Бабской? Что ты несешь? Дэни, по-твоему, тоже занимается бабской работой? Хочешь, спустимся на этаж ниже, и я покажу тебе, что такое бабская работа. Она каждый день убирает дерьмо за стариками и кормит их, а они плюют ей в лицо, потому что не помнят даже собственного имени! Вэл затихла, грудь ее тяжело вздымалась, голубые глаза смотрели с испугом и недоверием. Другая. Нет, она нисколько не была другой. Вэл любила детей, и иногда, в самых редких, запрятанных глубоко грезах, отчего-то стыдных, точно она не имела на них права, ей представлялась идеальная жизнь, в которой у нее был свой собственный дом с горящим камином и… Она сдвинула брови и сглотнула. – Видишь, какая Дэни идеальная? – едко сказала Вэл. – Надо было тебе оставить ее при себе. – Надо было, – ровно согласился Раза. От былой горячности не осталось и следа. – Только я решил иначе. И все, что я прошу у тебя сейчас, – это помочь мне. Ты же не глупая, ты понимаешь, что мнение обо мне теперь зависит и от тебя. Уверен, у вас – людей в том мире, в котором ты привыкла жить, все точно так же. Вэл не хотела принимать, но одновременно осознавала правоту сказанных слов. Все правильно, и отрицать очевидное по меньшей мере было очень глупо. Прошу помочь мне. Раза действительно так сказал? Вэл почувствовала себя обманутой. – Почему просто не оставить меня дома? – предприняла она последнюю попытку скорее для видимости, чем с серьезными намерениями. Сердце стучало ровно, но часто, еще обиженное, но уже встающее на путь разума.