Вэл с трудом сдержала возникшую было на лице гримасу удивления. Заставил? Вот как все думают. Занятно, но вполне объяснимо. – Можешь не отвечать. Думаю, ты и сама знаешь, какой баргест самодур. Говорят, ты сбежала от него тогда – два года назад. Поэтому извини, если мои слова тебя задевают. Вэл тяжело вздохнула. Очень тяжело. Усталость навалилась на нее, сминая и подавляя, будто сейчас было не раннее утро, а глубокий вечер. – Шейн, это все очень сложно. Не нужно меня жалеть, ладно? Пронзительные синие глаза сверкнули, и рука, показавшаяся Вэл невероятно тяжелой, легла на талию. – Я и не жалею. Я опасаюсь за тебя. Будь осторожна с ним, ладно? Ты же в курсе, что меньше месяца назад он вырезал всю семью аписа[1], который высмеял его при наместнике? Вэл почувствовала себя хуже некуда и не смогла бы сказать точно, от чего конкретно: от слов Шейна, погружающих ее в гипнотическое состояние, или от его руки на своей талии. Она хотела сбросить руку, но не могла пошевелиться, точно скованная невидимыми оковами. – Ч-что значит – вырезал? – запнувшись, спросила Вэл. Она не смотрела на Шейна, уставившись на щедро присыпанное ослепительно-белым снегом озеро. Казалось, перед ней предстала вовсе не бескрайняя водная гладь, а огромное ровное поле. Но это была ложь. Достаточно ступить на обманчиво надежный лед, как он тут же затрещал бы под ногами, обнажая черную ледяную воду. – Я не особо знаю суть конфликта, – начал Шейн равнодушным тоном, – но твой Первый был зол, как демон. Притащил на площадь всю семью этого несчастного мужика и начал с его отца и брата. Убил всех, кроме женщин и детей. Вэл сглотнула. Прикрыла веки. Выдохнула. Она даже не знала, что значит слово «апис». И знать не хотела. – Апис видел их казнь, а потом этот ублюдок милостиво перерезал ему горло. – Хватит! – Вэл дернулась в сторону, освобождаясь от назойливых объятий. Пальцы Шейна скользнули по пояснице последним прикосновением – и Вэл стало легче. Значительно легче. – Замолчи, пожалуйста! Волк повернулся к ней, словно впервые осознавая, что наговорил лишнего. – Прости, я не хотел, чтобы ты расстраивалась, – извиняющимся голосом сказал он. – Валлери, я просто очень волновался за тебя вчера. Вэл подняла на него побледневшее лицо. – Ладно. – Она рассеянно потерла лоб пальцами и выдохнула, приводя похолодевшее сердце в чувство. – Забыли. Шейн помолчал какое-то время, а потом негромко сказал: – Пойдем, отец просил меня забрать на складе кое-что ему нужное. Заодно и прогуляемся. Вэл кивнула и развела руками. – Веди. – Слабая улыбка, говорящая «со мной все хорошо, и все забыто», мелькнула на лице. Только с ней все было вовсе не хорошо. Ее, еле успокоившуюся после вчерашнего, снова мучило что-то огромное, тяжелое и удушливое. Интересно, когда-нибудь наступит всему происходящему разумный конец? «Надо начать пить, – осенило Вэл. – Как Зефф. Каждый день». И тогда она с легкостью сможет выжить в этом жестоком мире. – С ума сойти, – изумленно прошептала Вэл, разглядывая большой ящик, полный свежих алых роз. Деревянная крышка, отодвинутая в сторону, не мешала с искренним восторгом созерцать крупные яркие цветы, лепесток к лепестку, ровные, не поеденные жучками и прочими вредителями. Зеленые стебли в острых шипах топорщились частыми листьями. И аромат – сладкий, терпкий – такой невероятный и одновременно кажущийся совершенно неуместным в этот холодный зимний день. Почти фруктовый запах наполнил собой все помещение небольшого склада, как только Шейн приоткрыл ящик. – Здорово, правда? – с ноткой гордости спросил волк. – Отец с таким трудом нашел цветовода, который умудрился вырастить их в такой холод. У него какие-то огромные отапливаемые теплицы. Даже представить не могу. Но и стоят эти розы целое состояние. – Ага, – едва слушая, ответила Вэл. Блестевшие от восторга глаза не отрывались от невиданного зрелища. Она, в силу жизненных обстоятельств, всегда была очень далека от подобной роскоши, недоступной ей, да и не нужной в существовании на улице. Но Вэл хорошо помнила огромные вазоны с цветами, непременно украшавшие главный холл борделя, где шлюхи встречали своих клиентов. Розы из-за высокой цены встречались там крайне редко, но иногда какой-нибудь богатый клиент, впечатленный умениями любимой бордельной девки, расщедривался и одаривал ее этими благородными цветами. Вэл помнила нежность алых лепестков и то, как ругали ее шлюхи, если она, испытывая неуемное детское любопытство, отрывала от прекрасного цветка случайный зеленый листок. А если повезет, то и алый благоухающий лепесток. Один из них, засохший и утративший краски, она долго хранила между страниц любимой книги. – Сейчас погружу и поедем. Возчик уже ждет на улице, – сказал Шейн. Вэл, смутившись, повернулась к нему. – Конечно, извини, я просто загляделась, – мягко улыбнулась она, и Шейн на краткий миг задержал на ее лице взгляд потемневших синих глаз. Он подозвал находящегося рядом складского работника, Вэл поставила на место крышку, и тот подхватил ящик сбоку за большое металлическое кольцо, приподнимая его вверх. Шейн после небольшой непонятной заминки отвел от Вэл взгляд и взял ящик с другой стороны. Казалось, пышные и воздушные розы не могли весить много, но ящик был объемным, и унести его в одиночку было сложно. На улице уже ждала телега с сидевшим на козлах ссутулившимся возничим. – Грузите прямо на солому, – заметно приободрился он, ежась от налетевшего ветра. Складской подручный крякнул, ящик ударился дном о телегу, заелозил по жухлой, промерзшей соломе. Шейн кратко засмеялся, потирая ладони. – Вот и отлично, спасибо за помощь, – с улыбкой сказал он, сунув в ладонь парня несколько монет. Тот кивнул и исчез в дверях склада. Волк обернулся к сонному (Вэл подозревала, что хмельному) складскому сторожу, неровной походкой прогуливающемуся вокруг, и махнул ему на прощанье рукой. – Куда теперь? – с любопытством спросила она. – Прыгай, прокатимся по городу, – весело сказал Шейн, ловко забираясь в телегу. Он сел на край и свесил ноги. – Давай, не идти же нам пешком, когда есть возможность этого не делать? Вэл усмехнулась, схватилась рукой за борт и через миг оказалась рядом с улыбающимся волком. – Не боишься себе что-нибудь отморозить? – спросила она, садясь на корточки и с опаской поглядывая на заиндевевшие доски телеги. – Трогай! – через плечо крикнул Шейн, и возница дернул поводья. Лошадь послушно и неспешно двинулась вперед, колеса телеги пронзительно заскрипели. Вэл, не удержавшись, со смехом повалилась назад. Шейн, откинув на спину затянутые в хвост тонким кожаным ремешком волосы, схватил ее за предплечье и потянул на себя. – Ну, куда тебя понесло? – заулыбался он. – Не скатись с телеги-то. Она раздосадованно хмыкнула и уселась на солому, надеясь, что это спасет от отморожения пятой точки. На миг стало горько во рту. Стоило ли бояться холода, ведь давнее кровотечение, случившееся после незаслуженного наказания, не могло кончиться ничем хорошим. Вэл поморщилась и тряхнула головой, отбрасывая мучительные мысли в самый дальний угол сознания. Сейчас ее занимало кое-что другое. Шейн не отпускал ее рукав, и она, вдруг обратив на это внимание, вопросительно подняла голубые глаза. И тут же замерла, встретившись с серьезным и внимательным взглядом мужчины. – Жаль, что такая, как ты, досталась этому ублюдку, – ровно произнес волк. Лицо окаменело. Сердце застучало сильнее, кровь прилила к коже, окрашивая щеки легким румянцем. Стало жарко, несмотря на холод вокруг. Что? Он же не имеет в виду… или имеет? Вэл слабо улыбнулась и аккуратно повела плечом, освобождая руку. Шейн отвел взгляд, наблюдая за заснеженной дорогой, выныривающей из-под колес телеги. Они молчали всю поездку. Вэл, чувствуя себя странно оглушенной, не смотрела по сторонам, уткнувшись взглядом в ящик, рассматривая сучки и царапины на старом дереве. Она ни о чем не думала, погрузившись в холодное оцепенение. Случайные образы проносились перед мысленным взором, не неся за собой никакого смысла. Когда повозка остановилась, она почти не заметила этого. Телега едва заметно качнулась – Шейн спрыгнул на землю. Он обернулся и совершенно привычным веселым голосом крикнул: – Эй, Валлери, ты там заснула, что ли? Или замерзла? Вэл дернулась всем телом, отзываясь на свое имя. Она подняла голову, растерянно огляделась, отмечая справа большой деревянный дом в два этажа, выкрашенный светлой краской. – Ты здесь живешь? – спросила она, только чтобы что-то спросить.