– У нас-то не так. Какой ему смысл во Второй, с которой он не разговаривает? С его положением любая девица согласится принять браслет, – тоном, будто сообщает простейшие истины, сказал Зефф. Он наклонился, подкинул в горящий камин пару полешек и расслабленно поерзал на скрипнувшем стуле. Ничто не менялось. «Даже стул скрипит так же, – тепло подумала Вэл. – И пыль точно так же покрывает все вокруг». Она улыбнулась и прикрыла веки, глубоко вздыхая. – Да, повелевай и властвуй, Темный Властелин. – Что ты там бормочешь? – заинтересованно отозвался Зефф. – Ничего, Зефф. Прости, я очень устала сегодня. – Да, ложись-ложись, – добродушно сказал бородач. – А я еще выпью, пожалуй. Раш прыгнул на тахту, по старой привычке укладываясь рядом. Длинная морда ткнулась Вэл под руку, и пес счастливо вздохнул. Вэл только погрузилась в сон, как громкие возбужденные крики выдернули ее из сонной дымки. Она распахнула глаза, вслушиваясь в происходящее за стенами дома. – Чего вскочила? – покосился на нее Зефф, все так же восседающий на стуле и неспешно потягивающий дурно пахнущую неизвестными ароматами настойку. – Ложись на бочок и давай баиньки, как послушная девочка. Вэл ничего ему не ответила, садясь на тахте. Одеяло сползло вниз, Раш недовольно повернул голову, в ожидании посматривая на хозяйку. – Зефф, ты знаешь, кого ведут на площадь? – тихо спросила она, наблюдая, как черное ухо пса дергается, прислушиваясь к разрозненным звукам и громким крикам. – Тебя это точно не касается, – грубовато, несвойственно себе ответил Зефф. – Спи давай уже. И не болтай. Вэл было достаточно этого ответа, чтобы понять, что ее догадки верны. Боль опрокинула изнутри, кромсая и без того истерзанное событиями дня нутро. – Я же просила его… – растерянно пробормотала она. – Я же просила его, – повторила, опуская глаза и рассматривая собственные ладони. Худые пальцы, короткие ногти, тонкий шрам на тыльной стороне ладони левой руки, доставшийся много лет назад из-за неумелого обращения с кинжалом. Золотой браслет скользнул по запястью вниз, и Вэл спешно отвела от него взгляд. – Не лезь ты в это, девочка, – тихо произнес Зефф. – Никто не знает, как бы власть изменила каждого. А она всегда меняет, Валлери. Вэл вскинула голову, отзываясь на свое полное имя, так странно звучащее из уст бородача. Серые глаза Зеффа, совершенно трезвые, будто он не выпил ни грамма, прямо смотрели в ее лицо. Она отвернулась, не находя никаких слов. Легла на тахту, поправила подушку и вжалась лицом в черную шерсть Раша. Вдох. Выдох. Запах собаки, родной и знакомый. «Просто дыши и ни о чем не думай. И не слушай крики, доносящиеся с улицы. И не представляй себе круглую площадь с небольшим деревянным помостом. Не думай о широкоплечем волке с безумными от страха глазами, которого именно ты обрекла на смерть своей трусостью и болтливым языком. Ты, а не высокий мужчина, неизменно одетый в черное, поднимающий вверх руки, приветствуя замершую в ожидании расправы толпу». Вэл закусила нижнюю губу, чувствуя, как лопается сухая и тонкая от уличного холода кожа. Соленый вкус поселился во рту, она сглотнула, стискивая в пальцах черную шерсть Раша. Пес покосился на хозяйку, приподнял голову, а затем со вздохом опустил ее на одеяло. Ночью Вэл проснулась от дикого холода, сотрясаясь всем телом. Зубы стучали так сильно, словно она спала не в хорошо протопленной комнате, а на морозной улице. Укутавшись до самого горла и крепко прижав к себе мохнатое тело пса, Вэл тщетно пыталась согреться, а потом вдруг провалилась в забытье, заснув почти мгновенно. Сон ее был болезненный и рваный, она просыпалась, погружаясь в смутные видения, задумываясь над тем, где она, а потом вновь засыпала, окруженная обрывками горячечных мыслей. Утром ее разбудило прикосновение холодной ладони к вспотевшему лбу. Зефф нахмурился, отводя мокрые темные пряди в сторону. – Да ты заболела, девочка, – сухо констатировал он. Вэл в изнеможении отвернула голову. Звук голоса Зеффа больно резал уши, царапаясь внутри тяжелой головы. – Ох, люди, – со вздохом посетовал бородач. – Ты же вся горишь. Лежи. Я скоро вернусь. Вэл ничего ему не ответила, лишенная последних сил. – Что это такое, а? Оставить тебя на полдня нельзя, – досадливо произнес Шейн, мокрой тряпицей вытирая вспотевшее лицо Вэл. – И как тебя угораздило? Хорошо, что хоть не в лесу. – Я же говорил, пить надо больше, – с глумливой усмешкой проговорил Зефф. – А она только чайком баловалась. Вэл не ответила, с тихим стоном отвернув голову. Ее трясло от озноба, и одновременно она горела в лихорадке. Сознание теплилось в ней: она слышала каждое слово, но пересохшие губы никак не хотели размыкаться и произносить хотя бы вялый звук. Шейн сочувственно покачал головой, прищуривая синие глаза и заботливо касаясь мокрой тряпицей ее шеи. Вэл почувствовала, как осторожные пальцы мягко убрали спутанные, влажные от пота пряди волос с виска, и прохладная ткань коснулась кожи. Она выдохнула, ощущая мимолетное облегчение. – Эй, волк, ты с ней задружился, что ли? – Нарочито пренебрежительный голос Зеффа не обманул Вэл. Ну как же. Давайте оградим ее толстыми стенами, а еще лучше запрем в темнице, не позволяя кому-либо прикасаться. Долбаная стая и ее идиотские законы, неподвластные человеческой логике. Шейн кратко рассмеялся. – Не волнуйся, я просто проявляю заботу о хорошей девушке, пока ее Первый занимается особо важными делами. Вэл, превозмогая себя, повернула тяжелую голову и открыла глаза. – Он. Не… мой. Первый, – разлепляя непослушные губы, прошептала она. Синие глаза удивленно встретились с потухшими, подернутыми туманом голубыми. Шейн покачал головой и, понизив голос, сказал: – Влюблена в богиню по имени Свобода? Вэл чуть заметно улыбнулась, но ее улыбка не укрылась от волка. Шейн ободряюще кивнул и поправил одеяло. – Спи, лихорадка скоро спадет, и тебе станет легче. Когда ты проснешься, я буду рядом. Приготовлю тебе что-нибудь легкое. И Зефф мне поможет. Да, Зефф? Глухое бурчание донеслось до ушей Вэл, и она не сдержала вялой улыбки. – А ты будешь послушной девочкой и все съешь, правда? – Да, – прошептала Вэл, со вздохом закрывая глаза. Быстрая мысль пронеслась в воспаленной голове. «Шейн. Его сотоварищ погиб из-за моих глупых, не вовремя вырвавшихся слов». Ведь промолчи она, Невон был бы жив. И даже если гнев Раза обрушился бы на саму Вэл, то… Неужели Шейн не злится? Или он просто принимает законы этого мира такими, какие они есть? Вэл, откинувшись на подушки, не заметила, как погрузилась в беспокойный сон. Раш громко и предупреждающе зарычал. Вэл, тяжело, отрывисто дыша, повернула голову. Лихорадка не спадала второй день; она, измученная и усталая, еле находила в себе силы пить теплый густой бульон, которым Шейн то и дело пытался потчевать ее. Кто знает, может быть, именно благодаря заботе волка у нее сейчас нашлись силы на то, чтобы сипло прикрикнуть на оскалившегося пса. – Раш, заткнись. – Вэл положила ладонь на мягкий бок, сквозь полуприкрытые веки наблюдая за входящим в дом Раза. Никаких эмоций этот факт не вызывал. Скорее наоборот. Глухая пустота и ничего больше. Черные глаза скользнули по выпрямившемуся у камина Шейну, и Раза нахмурился. Вэл без особого удивления подтвердила свои догадки о том, что новый Раза действительно не помнит всех членов своей стаи. – Меня зовут Шейн, – будто прочитав мысли Вэл, произнес волк. – Я не спрашивал твое имя, – ответил Раза. – Где Зефф? – Ушел на рынок, – пожал плечами Шейн, точно не замечая открытой неприязни своего вожака. – А ты что здесь забыл? – дернув верхней губой в легком оскале, весьма недружелюбно спросил Раза. – Он мой друг. – Вэл, прилагая невероятные усилия, приподнялась на локте, удерживая пальцами кожаный ошейник рычащего пса.