Коля что-то пробормотал набитым ртом. Сидит в коротких шортах: лето, легальный повод постоянно ходить практически в трусах. - Есть будешь? - спросила мама. - Нет, только спать. Я пошла к двери, потом резко повернулась к ним и радостно произнесла: - А вы хитренькие буратины. Что же вы мне за полгода так и не рассказали, что Коля - тот самый известный целому свету Николай Васильев? Все узнаю от чужих людей. Реагенты, бабки, квартира с бассейном, вилла в Италии, то да се… А я лишний раз на мороженое или шампанское стесняюсь попросить. Это я так, к слову. Не напрягайтесь. Я проспала до вечера, а потом поехала по магазинам - искать платье Марине. С арифметикой у меня не очень. Посмотрела по онлайну, сколько денег у меня осталось на счете, отняла на калькуляторе сумму, которую собиралась потратить на отпуск, постаралась запомнить остаток. Вот он пусть и будет, а то, что на отпуск, можно тратить. Мне нигде так сладко не отдохнуть, как в собственной квартире, из которой уедут мама с Колей. Я знаю хорошие магазины, не раз попадалось то, что нужно, настоящий бренд, отличные ткани. У каждой девушки должно быть хоть одно по-настоящему дорогое платье. И я почти купила наряд из последней знаменитой коллекции: Маринка в нем была бы как Дюймовочка в цветке. У меня бы как раз хватило. После праздников зарплата. Но… Цена на лекарство из Швейцарии, стертые подлокотники инвалидного кресла, сезон ягод и прочих витаминов, а главное, суды и адвокаты в борьбе за квартиру… Нелепо тратить такую сумму просто на тряпку. И я приняла самое мудрое решение в своей жизни. Поехала в один маленький хитрый магазинчик и нашла там классную китайскую подделку того платья от Диора, которое видела недавно в каталоге. Там был синий шифон с ручным кружевом и розовыми жемчужинами. Здесь то же самое до мелочей, только это синтетика и жемчуг фальшивый. Хотела бы я видеть эксперта, который сразу определит. А в нашем случае синтетика лучше: не мнется и хорошо стирается. В день рождения Марины Галина должна была вернуться поздно: она представляла чьи-то интересы в запутанном деле. Я обсудила с ней по телефону нашу идею. Она сначала испугалась, потом согласилась: - Наверное, это хорошая идея. Лучший подарок девочке, я сто лет ее никуда не возила: нет времени, тяжело выбираться, да и с настроением всегда не очень. Если ты думаешь, что справишься… - Будет трудно - вернемся. Какие проблемы? В любом случае будем на связи. Я приехала за Мариной часов в пять вечера. Жильцы «вороньей слободки» смотрели на меня с тупым недоумением в коридоре. Черт, какое-то Зазеркалье, а не квартира. Хорошо хоть те буйные квартиранты, о которых рассказывала Галина, не попались. В комнате я поставила на стол торт и шампанское: - Это потом с мамой отметишь, она поздно приедет. А мы начинаем собираться. Платье - все из синих мягких лепестков - окутало Марину, как морская волна большую белую жемчужину. Глаза ее сразу стали глубокими и синими. Я чуть подвела ей ресницы тушью, губы подмазала золотисто-розовой помадой, причесала русые прямые волосы, открыв чистый лоб. И восхитилась результатом. Это не я - «Венера» Боттичелли. Я обычная, здоровая, грубоватая телка. А Марина в лепестках - видение, ангел. - Ты только перестань волноваться и трястись, - сказала я ей. - Нам нужно решить главную проблему: мы кресло берем или справимся так? - Мы справимся, - решительно ответила Марина. - Я же говорила: я могу ходить, просто плохо чувствую ноги: могу промахнуться, завалиться. Но если буду держаться за твою руку, то никто ничего не заметит. Только… Если увидим, что на меня смотря, как на калеку, вернемся домой, ладно? - Ладно. Сказала бы я тебе, кто такие калеки и как много их среди тех, кто хорошо чувствует ноги, - но это длинный разговор. Как-нибудь потом. Пошли. Главным моим подарком был как раз этот вечер. Разумеется, я не пустила выбор ресторана на самотек. Слишком хорошо знаю публику в тех пафосных местах, куда самое последнее ничтожество приходит пустить пыль в глаза таким же и почувствовать себя уважаемой личностью за свои бабки. Да, таким безмозглым, жирным и сытым может помешать отдыхать больной ребенок. Если кому-то станет плохо на их глазах, они вызовут полицию, чтобы убрали нарушителя. Нет, у меня все было под контролем. Как-то познакомилась с отличной женщиной в Сети. Нашлись общие темы - защита животных, одежда, духи, рецепты пирожных. И вдруг узнала, что Мария - известный в мире ресторатор. У нее небольшие уютные и красивые ресторанчики в Питере, Москве, Италии, Франции. Повара-итальянцы, коллектив единомышленников, публика проверенно интеллигентная. У Марии титул самой влиятельной женщины Санкт-Петербурга. Сидеть часами в ресторане - это не мое занятие, но как-то вырвалась. Получила настоящее удовольствие. Вот туда мы с Мариной и поехали. Мария, конечно, была в курсе. Даже не стану рассказывать, как нас там встретили, как усадили, какую прелесть подавали. Когда черноглазые итальянские музыканты пришли к нашему столику петь серенаду, глядя только на Марину, у меня спазмом сжало горло. Девочка была счастлива, как, наверное, никогда. Вот после этой серенады Марина вдруг вспомнила о своем отце. - Папа не всегда был таким, - сказала она. - Мы с ним были в Италии. Я думала, он меня любит. - А что ты знаешь о разводе родителей? - спросила я. - Я думаю в последнее время: не встречалась ли моя мать с твоим отцом еще при жизни папы? Вспоминаю последние годы папы, и мне кажется, мама ему изменяла. И Галина что-то говорила об изменах. - Я многое знаю, - ответила Марина. - Стала все замечать, когда заболела. Знаешь, если человек не может ходить, как другие, если у него нет друзей и развлечений, он живет глазами, ушами, кожей, сердцем. А оно вздрагивает от каждого удара словом или взглядом. В нашей квартире было много людей, они все перестали меня замечать, как мебель. Я слышала разговоры по телефону, ссоры родителей. Не знаю точно, одна женщина была у папы тогда, четыре года назад, или разные, но точно кто-то был. А он любит твою маму? - Понятия не имею. Я живу параллельно. Но думаю, их обоих все устраивает. По крайней мере маме он точно не изменяет. Торчит после работы и в выходные дома. - Они и сейчас дома? - дрогнувшим голосом вдруг спросила Марина. - Наверняка, - ответила я. - Ты что… Ты хочешь его видеть? Не может быть. - Я бы хотела. Извини, из этого ничего не вытекает, просто вдруг затосковала, что ли. Мне так хорошо, как здесь, нигде не было. Наверное, поэтому подумала: а вдруг папа меня еще любит? Хоть капельку. Мне совсем не плохо в нашей комнате. Мне же не из-за этого плохо. А он, может, переживает. Не знаю, где была в тот вечер моя голова, ее, кажется, совсем снесло этой доверчивостью и нежностью Маринки. Но я вдруг сказала, неожиданно для себя: - А поехали. Повидаемся. Почему нет. А вдруг. В любом случае лучше все знать, чем гадать и надеяться. Галине мы решили ничего не говорить. Попрощались с Марией, администратор преподнес Марине букет темно-красных роз в честь дня рождения. И мы поехали к нам домой. Идея была - коротко повидаться, сделать сюрприз папе в день рождения дочки. И самое невероятное - это то, что даже мне с моим цинизмом не удалось вложить в замысел издевательский смысл. Я почти поверила, что возможна трогательная встреча родных сердец. Такая сцена из индийской мелодрамы, залитая слезами и песнопениями. Было около девяти часов вечера, когда мы с Мариной вошли в квартиру. Пошли сразу в кухню, на запахи и голоса. Надо, конечно, быть владельцем тысяч квадратных метров элитной недвижимости, сооружать там бассейны и изыски на сотни миллионов, - и оставаться в душе и по сути домашним, сытым тараканом, который чувствует себя счастливым только в облаке пара горячей картошки на круглом столе. Таким и на этот раз было меню. Блюдо с горячей картошкой в мундирах, селедка с луком, винегрет, две бутылки водки, какое-то вино. Мама жарила отбивные у плиты. Коля в белой майке и шортах достал из морозилки запотевшую бутылку пива. Они оцепенели, увидев нас. Коля открыл рот, мама побледнела. - Здравствуй, папа, - произнесла Марина. - Ира сказала, что ты дома и не будешь против. У меня сегодня день рождения, ты помнишь? Вот букет подарили. Я захотела его вам привезти. В этот момент еще было возможно какое-то нормальное развитие. Но Марина посмотрела на маму и потрясенно воскликнула: - Это вы? Не могу поверить. Это вы приходили ко мне три месяца назад, сказали, что из опеки, какая-то заведующая по делам инвалидов. Вы пугали, что меня насильно отправят в стационар для инвалидов, потому что мать меня фактически бросила, занимается сутяжничеством. Как вы могли? Вы же обманывали! По маминому лицу расползались багровые пятна, и я сделала отчаянную попытку хоть как-то спасти ситуацию. - Марина, в чем смысл вопросов? Да, конечно, то была она. Так ты с отцом приехала повидаться, а не искать благородных героев. Мое предложение ко всем. Давайте просто посидим и отметим день рождения Марины. Потом я отвезу ее домой. Мама так и осталась торчать у стены. Коля подошел к Марине, осторожно дотронулся до ее плеча, сказал: «Поздравляю». Взял из ее рук букет, положил в раковину, подвинул Марине стул, повернулся к матери: - Люда, садись. Давай действительно отметим. Не будем портить вечер. В каждой семье свои проблемы. Мне было понятно, что нужно хватать Марину в охапку и валить отсюда впереди собственного визга. Но было поздно: она уже сидела за столом. Мама поставила еще два прибора, присела тоже. Коля разлил по рюмкам - себе и матери водку, нам с Мариной вино. Марина к еде не притронулась, а вино выпила. Она была не в порядке. Губы дрожали, глаза - огромные, отчаянные, перепуганные и решительные. Коля вновь наполнил рюмки, встал и решил произнести тост: - В общем, за все хорошее. За здоровье, как говорится, за майские праздники, за мир и труд- - Поздравляю с днем рождения. - Моя мать протянула к Марине рюмку, чтобы чокнуться. - Да не хочу я с вами пить! - Марина оттолкнула ее руку и сжала кулачки на столе. - Вы не хотите мне здоровья. Вы вообще не хотите меня в своей жизни. И вы заодно. Я вам не верю… - Так за каким чертом ты сюда приползла? - Коля навис над ней своим большим брюхом, красным, пьяным лицом. - Пришла с цветочками - «папа», «папа»… А на самом деле оскорбить просто хотела. Праздник нам испортить. Вся в маму: злобная и мстительная. И себе на уме. Иру нашла, обработала, на жалость взяла. Какая ты несчастная, больная, брошенная?! А кто твои лекарства оплачивает, кто путевку покупал, а? Кто сейчас сел с тобой за стол, как с родным человеком? Так я тебе скажу: никто, кроме отца, с калекой за стол не сядет. И права была Люда: не место тебе среди нормальных людей. А дальше я в потрясении какие-то минуты фиксировала кадры, как механическая камера, потому что меня парализовало. Марина поднялась, и ее руки вцепились в горло Коли. Он, видимо, не ожидал, что у нее могут быть такие сильные руки. Он держался за спинку стула, не пытаясь вырваться. Его лицо багровело, отекало, глаза наполнялись ужасом и бешенством. - Люда, звони в полицию, - прохрипел он. И эта идиотка позвонила, пока я пыталась оторвать руки Марины от горла ее отца. Они приехали чуть ли не мгновенно. Наверное, мама знала, как надо вызывать. Три черных робота. Два стали по обе стороны от Марины, третий потребовал ее документы. Я протянула ее паспорт, который достала из сумочки. Сама взяла телефон и сделала несколько снимков, общих, лица полицейских крупно, Колю в рост, в шортах, которые спустились с раздутого брюха. Командир, проверивший паспорт, начал писать протокол со слов Коли и моей матери. Потом окинул взглядом еле стоящую на ногах Марину и что-то пробормотал насчет «поедем в отделение, будем разбираться». - Минуточку, - громко заявила я. - Вы меня видите? Я - главный и единственный незаинтересованный свидетель. И это моя с матерью квартира. Прошу записать мои показания, я в любом случае доведу их до сведения вашего начальства и общественности. Я и снимки сделала. А дальше я им открыла глаза. На то, что нетрезвый бугай на обычной кухне, где якобы случилась бытовуха, - на самом деле большой начальник ЖКХ Николай Васильев. Что он выгнал из своей квартиры в элитном доме жену с больной дочерью. Что она приехала с ним повидаться в день своего рождения, а он назвал ее калекой и заявил, что таким не место среди нормальных людей. - Вы, конечно, в курсе, что это статья УК «дискриминация». А дальше он, этот самый Васильев, схватил стул за спинку, вот этой самой рукой, и занес его над головой дочери. Я и это, кажется, успела сфотографировать, попрошу со спинки стула снять отпечатки пальцев. Речь о покушении на убийство. Марина защищалась. Короче, - заключила я. - Поскольку Васильев вам большой начальник, будет сейчас давить на следствие и суд, а он заинтересован в том, чтобы сжить со свету свою единственную дочь из-за квартиры, я прямо сейчас отправляю все, что сказала, вместе со снимками в интернет. Поехали, ребята? Коля, ты готов?