Вике хватило: я поняла это после того, как она в ответ на какую-то мою шутку залилась безудержным смехом. Я оттащила ее к подъезду ее дома, а сама медленно пошла по скверу к машине. Казалось, еще вчера эти деревья были черными и голыми, а сейчас буйная зелень затрепыхалась, приглашая в лето. Самое время подумать об отпуске и о том, на какую сумму я могу уехать подальше от Коли в трусах. Моя машина была припаркована на въезде в наш двор. Я не успела открыть дверцу. Незнакомая женщина, которая оказалась рядом, вдруг поздоровалась: - Здравствуйте, Ирина. - Добрый день. Мы соседи? - Нет, я не живу в этом доме. Я приехала, чтобы познакомиться с вами. Мы можем где-то поговорить? Я - Галина, бывшая жена вашего отчима. Женщина выглядела интеллигентной, спокойной, мирной. У нее было худое лицо с сосредоточенным взглядом, твердые губы с веером тонких морщин над ними - так выглядит след спрятанных горестей. Я мельком взглянула на ее джинсовую юбку, серый джемпер и черные туфли - все по многу раз стиранное, чищенное. Но выглядит неплохо, в стиле модной «состаренности». В моих самых дорогих джинсах между дырками совсем узкие полоски лохмотьев. Я прикинула, сколько денег у меня сейчас на «Визе», и открыла перед Галиной дверцу с пассажирской стороны. - Давайте уедем со двора, по дороге расскажете, в чем ваша проблема. Когда наш дом остался позади, Галина посмотрела на меня с интересом: - Необычная вы девушка. И внешне, и реакции. Вы сразу решили, что я приехала попросить у вас денег? В общем, не ошиблись. Тут проблема в том, что все ваши деньги вряд ли помогут мне что-то решить. Но у меня такое предложение. Сегодня праздник, мы, можно сказать, родственники, давайте съездим к нам? Я живу с дочерью Мариной, ей девятнадцать лет. Это не очень далеко, почти в центре. У меня праздничный ужин. Если не торопитесь домой, конечно. - Не тороплюсь. Вообще рада всему, что меня задержит. Такое настроение. Поехали. «Почти в центре» - примерно там и оказалось. Но никогда не догадаешься, что такие допотопные дома могли уцелеть в Москве, пока случайно на них не наткнешься. Может, в каких-то описаниях это старинный доходный дом дореволюционного купца, раритет, но без реконструкции и каких-либо ремонтов это мрачное, потрепанное строение. Одна надежда, что внутри люди сами привели что-то в порядок. Я припарковала машину в углу двора, мы вышли, и Галина сказала: - Сразу должна извиниться. У нас с Маринкой не отдельная квартира. Это коммуналка, еще семь комнат. В принципе люди ничего, приличные, живут постоянно. Только две комнаты купил какой-то риелтор, сдает всякий раз разным странным личностям. За них не поручусь. Могут и напиться, и орать. Я к тому, что вам может показаться непривычно. - Галина, обращайтесь ко мне на «ты», пожалуйста. Сами говорите: мы, можно сказать, родственники. Что касается моих привычек, то я как раз стремлюсь к их разнообразию. С удовольствием посмотрю на вашу коммуну. Квартира была на втором этаже. Широкая лестница, огромная площадка, длинный полутемный коридор, двери по разные стороны, запах не сильно съедобной еды из общей кухни… Мама дорогая, такое впечатление, что сейчас выкатятся герои Зощенко и устроят пролетарскую драку из-за ершика. В комнате Галины стерильная чистота, довольно красивая мебель, штора из плотной кружевной ткани серебристых тонов. И узкое, бледное лицо девочки с огромными серыми глазами. И тонкая белая шея, и неожиданно сильные, мускулистые руки, сжимающие подлокотники кресла. Это инвалидное кресло. - Здравствуй, Марина, - сказала я. Лицо девочки как будто зажглось изнутри: просветлело и порозовело без улыбки. - Привет, Ира, - ответила она. - Добро пожаловать к нам. Галина пошла на кухню разогревать ужин. Я присела на диван, мучительно думая, что сказать, можно ли спросить о чем-то. И в чем интерес этих людей? Зачем они на самом деле позвали меня? Но Марина заговорила сама, просто, легко. У нее был приятный голос с едва заметной хрипотцой. Я, кажется, поняла, что с ней. - У меня боковая спинальная атрофия, - сказала она. - Ты знаешь, что это? - Читала. Отмирание мышц, со ступней и выше… - Да. Я могу еще ходить, просто в кресле удобнее. Без него заваливаюсь и промахиваюсь. - Она виновато улыбнулась. - Но я целый день одна, много тренируюсь. Руки у меня очень сильные. Веришь, я ремонт одна почти сделала. Убираю тут два раза в день полностью. - У вас очень красиво, - подтвердила я. - Со вкусом, я бы тоже так подобрала цвета. Галина вошла с большим подносом. Накрыла большой стол белой скатертью, расставила тарелки, достала из холодильника бутылку вина. - Ира, у нас за той ширмой свой санузел - туалет, раковина и душ. Можешь помыть руки. - Галина протянула мне чистое полотенце. В этом закутке, на полке перед маленьким зеркалом я обнаружила дорогую помаду и несколько флаконов с очень дорогими французскими духами. Остатки былой роскоши, похоже. Еда оказалась вкусной, вино легким и приятным, пироги вкуснее, чем у мамы. «Выпечка сама выбирает себе хозяйку», - где-то я слышала такую ерунду. Мне было хорошо с этими людьми. Они обе оказались образованными, продвинутыми, информированными. Увлеченно вспоминали о разных странах, в которых успели побывать. - А жили мы за квартал отсюда, - сказала Галина. - Мы с тобой проезжали эту башню с зеркальными стеклами на террасах, с черной узорной оградой. - Да ну! - поразилась я. - Это же очень блатной дом. Министры, мэрия и все такое. - А где, ты думаешь, работает твой отчим? - улыбнулась Галина. - Понятия не имею, - пожала плечами я. - А что, большой начальник? - Не маленький. Один из замов мэра. Неужели ты правда не узнала, не читала ничего о нем? Фамилию, надеюсь, знаешь? - Редкая, что и говорить, фамилия, - рассмеялась я. - Васильев. У нас в институте таких как минимум треть. Ой, а Коля не тот Васильев, который в Москву радиоактивный реагент завез? Этот скандал я знаю, сама подписывала против него петиции. - Это папа, - с детской гордостью и взрослой насмешкой сказала Марина. - Я даже сохранила расследование фонда коррупции, сколько миллионов он на этом заработал. Забываю только всегда, в рублях или долларах. - Теперь я ничего не понимаю, - изумленно произнесла я. - С какой стати он поселился в нашей трешке? Сколько у вас там комнат было в той квартире? - Восемь, - ответила Галина. - Плюс терраса сто пятьдесят метров с бассейном. Но там уже третий год идет колоссальная реконструкция, читала, что Коля на это потратил уже триста пятьдесят миллионов, вроде рублей. А развелись мы четыре года назад, Марине тогда было пятнадцать, она только начала болеть, диагноза окончательного не было. Ты не поверишь: инициатором развода была я. Не потому даже, что изменял. Просто разлюбила, терпеть больше не могла. И хотела жить своей жизнью, а не обслуживать мужа за деньги, которыми меня каждый день попрекали. Вот теперь мы и хлебаем мою независимость полными ложками. Сначала мы с Маринкой снимали квартиру, судились по поводу раздела той, нашей, три года. Да и сейчас я еще не сдалась. Я юрист по профессии. А у Коли армия юристов, купленный суд. Короче, раздел он меня до нитки. И продавил решение, по которому я вынуждена была согласиться на денежную компенсацию нашей доли. Эта доля все таяла и таяла у его экспертов. В результате я поняла, что, если не соглашусь хоть на что-то, мы на улице окажемся. И дело даже не в этом, а в том, что он пригрозил лишить меня материнских прав и отправить Марину в специальное учреждение. Сказал, что обвинит меня в ее болезни, в недолжном уходе… Короче, все было более чем реально. Вот и купила я эти хоромы. Ты, конечно, подумала, что я у тебя деньги просить собираюсь. Так вот: это так. Лекарство, которого нет в России, я заказываю в Швейцарии, вот сейчас выкупить не могу. Но речь только о долге, я верну обязательно. Если скажешь, что не надо возвращать, ты типа нас пожалела, тему закрываем. - Я поняла. У меня есть свои деньги. Сейчас переведу тебе, Галя, на карту, и обмоем сделку. Есть еще такое вино? Кстати, неужели у реагентного зама нет даже завалящей виллы в Италии? Почему он торчит у нас в Тропареве? - Все у Коли есть. И в Италии, и на юге Франции, да и в Лондоне кое-что. Просто сейчас сезон стрижки бабла для коммунальщиков в Москве. А потом, наверное, поедут отдыхать. - Вот это отличная новость. Я сегодня как раз пыталась рассчитать, как далеко смогу уехать на свои сбережения от них. А так вы можете рассчитывать совсем на другую сумму. Я обожаю тропаревские пруды. Галина сбегала в магазин еще за бутылкой. Я напилась у них там, уснула на диване. Сквозь сон чувствовала, как на мне расстегивают джинсы, потом чем-то накрывают, под голову подсунули подушку. Проснулась среди ночи и в свете маленького ночника увидела рядом с собой тоненькую фигурку в белой ночной рубашке. Марина сидела в своем кресле, прижав к груди руки, как будто кого-то молила о чем-то. - Что ты здесь делаешь? - шепотом спросила я. - Ты не поверишь, - тихо ответила она. - Я у тебя ворую тебя. Я пожила сейчас в твоем прекрасном теле, у меня было твое чудесное лицо. Я была счастлива. Ты похожа на «Венеру» Боттичелли. Я не мечтаю быть просто здоровой, как все. Какой смысл мечтать о том, чего не может быть? Пусть будет такая сумасшедшая мечта: я стала тобой. Сказать честно? Я еще никому на свете не казалась прекрасной и чудесной. В лучшем случае называли симпатичной. Я не переоценила это восхищение Маринки и не могла заподозрить ее в лести. Я просто поняла, о чем она. Марина моложе меня на шесть лет, но болезнь оставила ее в возрасте невинного и беспомощного ребенка, который оказался изгнанным, заточенным, изолированным от всех благодаря содружеству наших дивных родителей. И вдруг в этот ее мрачный, из последних сил украшаемый закуток явилась я. Здоровая, свободная, способная передвигаться по целому свету, оплатить ее лекарство, уснуть по пьяни на чужом диване, возможно, посапывать или похрапывать во сне. Как родственница. Как близкий человек. Как старшая сестра. Наверное, и я не испытывала раньше чувства острого, внезапного родства. Не к кому было. И эти пронзительно сияющие глаза, эти нежные косточки под прозрачной кожей, это самое преданное отношение в самом чистом виде - вот что меня просто сломало. Разрушило крепость моего противостояния всему, что окружило меня после смерти папы. Это у папы могла быть такая младшая дочка, как Марина, а не у реагентного козла, который обошелся с нею как с заложницей врага. Я так надолго задумалась, что Марина тревожно спросила: - Я тебе помешала? Если я навязчивая или… противная, - скажи честно. Я знаю, так бывает. Ты меня не обидишь. Ты больше не приедешь к нам? - Ты что? Обязательно приеду. - Тогда скажу: у меня послезавтра день рождения. - Ты майская? - ахнула я. - Я к тому, что май всегда приносит мне подарки, иногда очень горькие, но всегда важные. Я не просто приеду. Я хочу вырвать тебя отсюда хоть на час. Погулять, посидеть в хорошем месте. В красивых платьях. Тебе я сама куплю, ты согласна? Марина почти в панике прижала ладони ко рту, зажимая вздох со всхлипом. Ответила без слов. Просто опустила мгновенно намокшие ресницы. - Вот и хорошо. - Я сжала ее горячую руку. - Ложись спать. Я утром тихонько уеду, не стану вас будить. Мы с тобой сейчас обменяемся телефонами. И не смей бояться, что я не вернусь. Запомни: я всегда выполняю обещания. Жди меня спокойно, а то сил не хватит на наш праздник. Я уже не уснула до утра. Дождалась, пока они обе перестали ворочаться на своих кроватях, ровно и сонно задышали, встала, умылась в их закутке-ванной. Капнула себе на пальцы духи Галины из разных флаконов и прижала к лицу, за ушами, к волосам. Люблю именно коктейль запахов. Домой я приехала к завтраку на нашей кухне. Вот еще в чем разница между людьми. Папа накануне свободного дня до поздней ночи или рассвета читал, смотрел кино, слушал музыку. Вставал ближе к полудню. Я тоже так поступаю. А Коля вечером вырубается как сурок после своей, получается, мошеннической деятельности. И вскакивает рано утром, как селянин, которому надо картошки нарыть. А нужно ему тупо пожрать. Никогда не думала, что человек способен растянуть завтрак на час или два. Я прошла к холодильнику, взяла бутылку минералки, отпила из горлышка и только после этого повернулась к ним: - Привет. Засиделась вчера в гостях, выпила, не хотела ночью ехать и не стала вас будить. Мама кивнула, даже улыбнулась, а взгляд заинтересованный, любопытный. И носом потянула: у нас дома нет таких духов. Помечтала, наверное, что я нашла наконец богатого любовника.