Барт взглянул на часы. Всего каких-то пара часов — и он будет наслаждаться вкусом пиццы «Пепперони». Нужно немного потерпеть. — Звони ему, Барти, — напомнил Корнер. — Выясни, что в сейфе. На этот раз прошло несколько долгих гудков, прежде чем Кленси взял трубку. — Гил, это Барт. Звоню узнать, как у вас дела? Вы готовы договориться? Кленси замешкался. — Когда будет автомобиль и пила? — он буквально крикнул в трубку. Похоже, у него сдавали нервы. Барта подташнивало. Не стоило есть пончики, надо было обойтись одним кофе. И вообще, лучше было бы не приходить сегодня на работу, а сослаться на отравление. Все, о чем он мог думать, так это о свежем воздухе и отдыхе. Барт ослабил галстук и, сняв его через голову, бросил на соседний стол. — Гил, пила — это оружие. Вы ведь понимаете? Если хотите ее получить, докажите, что заслуживаете доверия. Отпустите хотя бы заложника. И я сразу же поговорю с начальством, чтобы они дали вам то, что вы просите. — Барт, ты не понимаешь! Осталось пятнадцать минут! Если мои требования не будут выполнены, то я должен буду кого-нибудь пристрелить! — Гил, я хочу помочь тебе. Помоги мне понять, чем. Скажи, что в сейфе? — потерять контакт во второй раз было бы полным фиаско. — Это не важно. Ты не слушаешь! Слушай, что я говорю! Пятнадцать минут… — Барту показалось, что Кленси хотел что-то еще сказать. Но тут в трубке послышались какие-то шорохи, а затем громыхание, словно кто-то пнул мебель. — Я же сказал, никому не двигаться! — заорал Кленси... А затем раздался выстрел. Топот десятка пар ног за окном, звон экипировки. Громкий голос Брэндона: — Обеспечьте прикрытие! Заходим! Барт покрылся испариной. — Гил! Что случилось? Гил, не делай этого, не стреляй! Но Кленси больше не было на проводе. Бартоломью услышал рев Чарльза: — Руки за голову! Вызовите скорую помощь! Барт замер, не в силах поверить в то, что только что произошло. Почему он выстрелил? Голос Роби Корнера вернул его в реальность: — Все, Дикинсон, давай сюда телефон. Барт все еще не мог поверить в то, что все закончилось так быстро. Намного быстрее, чем он предполагал. — Кленси не хотел стрелять… Он сомневался в правильности своих решений, я уверен. Почему он выстрелил? — Уже не имеет значения. Наша работа закончена, едем в участок. Если есть жертвы, а они наверняка есть, Дерек потребует подробнейший отчет. Жду тебя в машине, — взяв свой блокнот, Корнер вышел из здания. Жертвы. Целый год Барт работал без единого пострадавшего. Неужели сегодня он перечеркнул эту статистику? Он стал слишком высокомерен, расслабился. Бартоломью вышел из штаба на улицу. Вокруг сновали люди. Гила Кленси в наручниках вывели из кафе. Он что-то кричал, но из-за суматохи вокруг его слова нельзя было разобрать. Барт шаг за шагом приближался к месту происшествия. Бригада скорой помощи катила из кафе каталку с черным мешком на ней. — Нет! Кленси, ну что же ты за скотина! — Барт поморщился, словно от удара. — Кого ты убил? Ноги сами понесли Барта вперед. Пару лет назад он не смог договориться с наркоманом, удерживающим женщину с ребенком, в результате десятилетний мальчишка остался без матери. Но до сих пор ее крики звучали у Барта в ушах, стоило ему только вспомнить о том проклятом дне. Он должен был знать, кого потерял на этот раз, чтобы больше ни на секунду не забывать о том, что от него зависят жизни людей. — Полиция. Дайте взглянуть, — Барт предъявил свой значок, и медики пропустили его к каталке. Потянув за собачку одеревеневшими пальцами, он раскрыл молнию, и увиденное ужаснуло его больше, чем он мог себе представить. Убитая девушка была ему знакома. Это была Зои, невеста его друга Марка. Глава 04 Настоящее время (10 июля) — Ловите! Откуда-то сверху свалился тяжелый круглый предмет прямо в руки Бартоломью, и он успешно подхватил его. Дейзи Картер стояла на стуле, поднявшись на носочки и пытаясь пристроить рамку с фотографиями на самой верхней полке стеллажа. Однако там, судя по всему, уже не было места. Иначе бы этот стеклянный снежный шар не оказался в руках у Барта. Кружащие под прозрачным куполом снежинки медленно опускались на крышу маленького пряничного домика, напоминая о зиме, о лыжном курорте, где Барт с друзьями отдыхал в январе этого года. Тогда все его друзья были живы. Жизнь словно разделилась на две части: «до» и «после». — Я пришел раньше, — заметил Дикинсон, поставив снежный шар на стол. — Как раз вовремя, — не согласилась Дейзи, продолжая двигать предметы на полке. Шаткий стул под ней заскрипел, и Бартоломью, следуя инстинкту, придержал ее за талию. Но тут же убрал руки, поняв, что перешел границу. — Простите. — Ничего, — ответила Дейзи, все же воспользовавшись протянутой рукой Барта, чтобы спуститься на пол. Сегодня на ней был костюм мятного цвета с более свободной юбкой до колен. — Вы так ловко спасли мой снежный шар. У вас реакция спортивного игрока. — Это так, — Бартоломью улыбнулся неожиданному комплименту. — В старших классах наша команда по американскому футболу дважды попадала в тройку лидеров на чемпионате средних школ. — Это действительно выдающиеся успехи, — отметила Дейзи, жестом предлагая Барту занять место на диване. — Дело не только в спортивных успехах. Это был потрясающий период, — продолжил он, присаживаясь. — Свободного времени практически не было. Учеба и спорт — мы должны были быть максимально собраны во всем. Но еще как-то успевали тусоваться на вечеринках… Мы были на высоте. Барт опустил взгляд на свои лежащие на коленях руки. Его жизнь стала совсем другой, и прежней, полноценной, она никогда не будет. Другим людям, не пережившим потерю, этого не понять. Но можно попытаться, если представить себе какую-то ценную и дорогую вещь, которая любима не за материальные достоинства. Она уникальна, дома для нее отведено самое видное место, ее холят, лелеют, любуются ею, протирают пыль. Другой такой нет. Но ничто не вечно. И вот настал день, когда она треснула, из нее выпал кусок. Можно попытаться склеить ее, повернуть другим боком и смотреть на целую сторону. Можно спрятать ее в шкаф и смотреть на пустое место, где она стояла. Можно унести из дома на какое-то время. Но невозможно забыть, что она уже не такая, как прежде. И никогда больше не будет целой. Вот эта ценная вещь — это и есть жизнь со всем, что дорого, что приносит счастье и радость, с теми, кто рядом. И каждый хочет, чтобы она как можно дольше оставалась целой. Но так не бывает. — Но наверняка есть вещи, которые вам и сейчас интересны? У вас есть хобби? — Дейзи удобно устроилась на стуле напротив, выражая готовность слушать. Но Барту больше нечего было рассказать. Сейчас у него не было никаких хобби, кроме гуляния по барам и выпивки. Кстати, о ночных заведениях. Действительно ли Дейзи Картер была вчера в одном с Бартоломью ночном клубе, или ему привиделось это в пьяном угаре? И если да, то часто ли она туда ходит? Она ведет себя подчеркнуто-официально, как обычно, без намека на вчерашнюю встречу. Барт скользнул взглядом по животу Дейзи, пытаясь разглядеть под одеждой колечко в ее пупке. Но под плотным поясом юбки сделать это было невозможно. Что, если бы он раздел ее прямо сейчас и проверил? Расстегнул бы молнию на ее зеленой юбке и провел рукой по ее животу... Сбросил бы все бумаги и ноутбук с ее рабочего стола и… Барт одернул себя, отгоняя запрещенные мысли. Нельзя так думать о своем психологе. Тем более, что подобные косяки в его прошлом уже были. Как-то на первом году работы одна сотрудница подала на него жалобу начальству за «слишком настойчивые вопросы о личной жизни». А он всего-то пытался пригласить ее на свидание. Потом пришлось прослушать лекции о «домогательствах на рабочем месте», раз и навсегда научившие Бартоломью разделять работу и личную жизнь. Да и Дейзи Картер тоже вряд ли свободно относится к своей половой неприкосновенности. И наверняка у нее есть парень. И, скорее всего, по вечерам она очень занята. — Хобби у меня сейчас нет, — хмыкнул Дикинсон. Раньше они с друзьями по пятницам зависали у кого-нибудь дома или ходили в кино, а по выходным играли в гольф или ездили на природу. Все это кануло в Лету. Теперь каждый проводит время как хочет. Рой уходит с головой в работу, задерживаясь в офисе до глубокой ночи. А Барт слоняется где-нибудь или сидит один в своей квартире. — А что насчет планов на будущее? Поездки, цели, саморазвитие? К чему вы стремитесь, Бартоломью? — Дейзи открыла свой розовый блокнот и принялась что-то записывать. Неожиданно Барт понял, что он уже давно вовлечен в сеанс психотерапии. Надо же, когда он шел сюда, то думал о том, что не хочет вообще ни о чем говорить. Прикидывал, как убедить Картер просто помолчать и разойтись, поставив галочку об очередном пройденном часе. Но она очень хитро разговорила его и подвела к вопросам, которые считала нужными затронуть. Она была хороша. Да и общая атмосфера во время общения с ней, обстановка ее кабинета, освещение, запахи, даже безделушки на полках — все это создавало ощущение комфорта и чувства безопасности, располагало к беседе. Свою первую индивидуальную психотерапию Бартоломью прошел еще в колледже. Она являлась обязательной для всех психологов, чтобы научиться отличать свои эмоции от эмоций клиента, понять, что может почувствовать клиент. Позже в жизни Дикинсона было еще несколько разных психологов, и каждый из них, в свою очередь, подталкивал его к осознанию некоторых личных проблем, их истоков, помогал найти методы их разрешения. Людей с абсолютно здоровой психикой просто не бывает. Всем можно поставить диагноз. Но в последнее время Барт стал высокомерен, считая, что коллеги вряд ли скажут ему то, чего он сам уже не знает. А ведь он еще с курсов психологии восприятия знал, что человек не может себе помочь. Психологу гораздо проще решать чужие проблемы, чем свои. Но кто сказал, что проблемы Барта обязательно нужно решать? Барт скрестил руки на груди: — Дейзи, буду с вами откровенен. Да, я переживаю нелегкие времена, но это пройдет. Что мне сейчас действительно нужно, так это ваше заключение о том, что я могу приступить к работе. Дейзи нахмурилась, сморщив свой хорошенький носик. — Бартоломью, вы не хотите справиться с депрессией? — Нет, — честно ответил он. — Вы хотите страдать. Вы хотите наказать себя. Но это не тот путь, который поможет вам почувствовать себя лучше. — Откуда вам знать? — равнодушно произнес Барт. — Ваши действия никогда не приводили к смерти близкого вам человека. — Бартоломью, вы считаете себя Богом, творцом? Полагаете, что можете распоряжаться, кому жить, а кому пришло время уйти? — подняв брови, поинтересовалась Дейзи. Она хотела что-то еще добавить, но Бартоломью перебил ее: — Я спасал жизни! — вскочив с места, он принялся ходить по комнате. — Но в тот раз я не справился. Я не справился, когда должен был. Я расслабился, когда нужно было собраться на сто процентов. Смерть Зои Далтон — это моя вина. Моя! А Марк, он просто не смог этого пережить… — Вы говорили с Марком после смерти его невесты? *** Три месяца назад (21 марта) — Что вам известно, Фил? Что было в сейфе? — с самого утра Барт околачивался в отделе убийств. И узнал, что дело Кленси поручили Филу Брейди. Саркастичному, строгому, но справедливому детективу старой закалки. Он всегда приходил на работу вовремя и не принимался за дела, пока не выпьет кружку кофе. — Кокаин и двести пятьдесят штук наличными, — развалившись в офисном кресле, бросил Брейди, почесав подернутую сединой каштановую бороду. — А это… — он положил перед Бартоломью фотографию молодой женщины с перерезанным горлом, — его жена. Сьюзан Кленси. Тем же утром была убита. — Черт… — Барта замутило, и он прикрыл рот ладонью. Не то чтобы он боялся фотографий разделанных ножом трупов, но бессонная ночь и две пачки сигарет на голодный желудок не могли сказаться благотворно на его самочувствии. — Подонок… Почему он ее убил? — спросил Барт чуть громче, чем собирался. Двое полицейских, рассматривающих что-то в компьютере за столом у окна, посмотрели в их сторону. — Вчера не смогли допросить. Его адвокат приехал только двадцать минут назад и сейчас сидит с ним в переговорной, — Фил Брейди цокнул языком. — Но когда Кленси оформляли, он кричал, что не убивал жену, и даже выглядел ошарашенным. — Врет! Мерзавец! — в сердцах бросил Барт. Но его слова почти заглушил заработавший на соседнем столе принтер. — Думаешь? — усмехнулся Брейди, пригубив дымящуюся кружку. — Он застрелил девушку в кафе, Фил. Всадил ей пулю в висок. Вот сюда! — Барт прислонил два пальца к своему виску. Руки задрожали, поэтому он быстро сунул их в карманы.