— За это он сядет, поверь мне. А ты давай, приходи в себя, — Брейди по-отечески похлопал Бартоломью по плечу. — У всех случаются неудачи. Такая у нас работа. И по моей вине гибли невинные. Нет, я вовсе их не забыл, но уже ничем не могу им помочь. Сегодня, Барти, начался новый день. Прошлое изменить нельзя, но мы можем что-то изменить сегодня. Барт сглотнул и покосился на стоящую на столе Фила вазу. Как же чертовски хотелось схватить ее и бросить в стену, а потом растоптать осколки ногами, а после ударить кулаком в рядом стоящий шкаф, чтобы дверцы разлетелись в щепки. Как тут можно прийти в себя? — Да… ты прав, Фил, — бесцветным голосом согласился Барт. — На тебе лица нет. Знаешь, когда у моего сына проблемы, я наливаю ему чашку горячего чая. За чаем все вопросы решаются. С лимоном, будешь? — Брейди добродушно улыбнулся. Барту стало стыдно. Фил всегда хорошо относился к нему, а он собирается обмануть его доверие. — Конечно, — кивнул Бартоломью, взглядом скользнув по электронному пропуску, лежащему на столе Фила. Как только высокая фигура Брейди скрылась в дверях, ведущих в сторону кухни, Барт схватил пропуск и быстрым шагом направился к переговорным комнатам. Кленси и его адвоката он нашел сразу, заглянув в пару маленьких окошек, расположенных в дверях. Он видел его всего раз, в наручниках у кафе. Но хорошо запомнил его лицо, маленькие слезящиеся глазки, взлохмаченные волосы. Скотина. Приложив пропуск Фила к замку, Барт услышал щелчок, отворил дверь и вошел внутрь. Мужчины обернулись на вошедшего. — Мы еще не закончили, — удивленно подняв брови, сказал адвокат, невзрачный парень в сером костюме. — Время вышло, — объявил Барт, садясь за стол напротив Кленси. — Почему ты выстрелил? — Детектив… как, вы сказали, вас зовут? — перебил его парень в костюме. — Почему ты выстрелил в нее, отвечай? — повторил вопрос Барт, чувствуя, как желваки двигаются под кожей скул от злости. — Почему, черт возьми?! Кленси побледнел и вжался в стул: — Вы… тот переговорщик. — Ну все, достаточно. Покиньте комнату. Мы подадим жалобу, — пригрозил адвокат, поднимаясь со стула. — Почему? Отвечай! — Барт сорвался на крик, ударив по столу кулаком. Кленси вздрогнул: — Я не хотел! Не хотел! — закричал он, его нижняя губа затряслась. — Не хотел… Он не хотел… В глазах у Бартоломью потемнело. Гнев закипал внутри, как забытый на огне чайник. — Ублюдок! — толкнув стол, Барт подскочил к Кленси и вцепился в одежду на груди, начав трясти его. Поразительно, каким он был легким, словно пустым, как будто сдувшаяся резиновая кукла. И он совсем не сопротивлялся. Впечатав Кленси в стену, Барт размахнулся и изо всех сил ударил его кулаком по лицу. А затем размахнулся, чтобы врезать еще, но тут чьи-то руки схватили его под мышки и оттащили назад. — Держи его! — За руки держи! — Нет! — сопротивлялся Барт, толкаясь и пиная кого-то ногами. — Уберите руки! — кричал он, приложив кого-то локтем в лицо. А затем услышал голос Роя возле своего правого уха: — Перестань, слышишь? Хватит! Барта потащили спиной к выходу, но он не сводил взгляда с Кленси, забившегося в угол комнаты. *** Выходя из себя, не забудьте вернуться. Дерек Коннорс, меряя шагами свой кабинет, орал как ненормальный. Бартоломью понадобилось минут тридцать, чтобы успокоиться и осознать то, что он сделал. Этому поступку не было объяснения, кроме того, что Барт был отравлен гремучим коктейлем из злости, ненависти, сожаления, печали, скорби и вины. — Мне очень жаль, — опустив голову, сказал он. Наверное, раз в третий за последние полчаса. — Ему жаль! — повторил Дерек, словно это было такое же нелепое утверждение, как то, что крокодилы летают. — О чем ты думал, Дикинсон, мать твою?! — спросил он, нависнув над сидящим на диване Бартом. — Я не думал, — честно ответил Барт. Надо будет извиниться перед Филом Брейди. — Попрощайся со своей карьерой в полиции, к чертям собачьим! — взревел начальник. Барт пожал плечами. Потеря работы, ради которой он столько учился, пожалуй, малое для него наказание. — Не увольняй его, Дерек, — взмолился Роби Корнер. — Ему крышу сорвало, видишь же. Тут личное. Он знал вчерашнюю жертву. — Какого рожна? — возмутился Коннорс. — Почему ты начал операцию? Почему не отдал роль ведущего переговорщика Корнеру? — Я не знал, что она там, — Бартоломью закрыл лицо руками. Он вновь вспомнил лицо лежащей на каталке Зои. — Почему ты сегодня не пришел ко мне и не рассказал все? — спросил Коннорс, сев за свой рабочий стол. То, что он, наконец, перестал мельтешить перед глазами, было уже хорошо. — Я хотел услышать, почему Кленси выстрелил. Мне очень нужно знать, что я сделал не так, — тихо произнес Барт. — Черт возьми, Дикинсон. — Дерек покачал головой. И, смягчившись, добавил: — Ты отстранен от переговорной работы. С этого дня займешься административной работой. И курс психотерапии. Проваливай, на сегодня ты свободен. А завтра чтобы был в офисе в восемь тридцать. И жди повестки в суд от адвоката Кленси. Еще раз что-нибудь подобное вытворишь, полетишь пинком под зад из полиции. Ты меня понял? — Понял. За дверью кабинета начальства ждал Рой. Хмурый, словно черная туча, вот-вот готовая разразиться ливнем с градом размером с теннисные мячи. — Отстранили, — сказал Барт. Рой ничего не ответил. Он молчал, пока они надевали пальто, шли по коридору, спускались по лестнице. Только сев в черный «Лэнд-Ровер Дефендер» и закрыв двери, Рой наконец повернулся к Бартоломью: — Что же там все-таки произошло? — спросил он. Барт уставился в лобовое стекло. Перед автомобилем остановился велосипедист, пытаясь закрепить объемный рюкзак в корзине. — Он сказал мне: «Слушай, что я говорю». Сказал: «Ты не слушаешь»… А потом он нажал на курок и… — в глазах защипало, Бартоломью отвернулся. — Но я ведь слушал… я слушал. — Что ж, Марка этот рассказ вряд ли удовлетворит, — тяжело вздохнув, Рой повернул ключ в замке зажигания и включил поворотник, чтобы выехать с парковки. Несмотря на то, что сейчас был полдень, окна в доме Томпсонов были зашторены. Мать Марка впустила Бартоломью и Роя внутрь, не говоря ни слова. Марк заперся у себя в комнате, но после стука открыл дверь. — Как ты, братишка? — сказал Рой, не успев даже переступить порог комнаты. — Марк, мне очень жаль, — шепотом добавил Барт. — Паршиво, как видите, — шмыгнув носом, ответил Марк, опускаясь в кресло у окна. — Сочувствую, это хреново, друг, — Рой устроился на краешке кровати. — Не могу поверить. Сегодня мы должны были идти в кондитерскую, чтобы выбрать торт на свадьбу… — Марк взял в руки мобильник. — Я до сих пор не отменил встречу. Кажется, что Зои вот-вот позвонит и напомнит мне, чтобы я не забыл выйти с работы пораньше… — Прости меня, — Барт подошел ближе, сев на стул рядом. — Если это возможно, когда-нибудь... — А ты виноват, Барти? — хмыкнув, спросил Марк, посмотрев на него покрасневшими от слез глазами. Бартоломью замешкался, не зная, что ответить. Он ругал себя со вчерашнего дня, всю ночь думая о том, что сделал не так. И пришел лишь к одному выводу: он сделал не так все. — Да, Марк. Я виноват. Видит Бог, это моя вина. — Тогда зачем тебе мое прощение, если ты сам не простишь себя? Глава 05 Настоящее время (18 июля) Сегодня в ночной клуб набилось больше народу, чем обычно. Все из-за живой музыки. Каждую субботу выступала какая-нибудь начинающая рок-группа. Барт приходил сюда уже три раза после того, как видел здесь Дейзи Картер. Может, все дело было в ощущениях, которые он испытал в тот день — когда напиваешься и выпускаешь пар в танце, ни о чем больше не думаешь. А думать ему не хотелось. Или, может, в глубине души он надеялся на еще одну встречу с ней. В прошлую субботу Бартоломью попал на исполнявший знаменитые хиты кавер-бэнд, состоящий из трех бородатых мужиков и девчонки с огненно-рыжими волосами. Публике очень понравилось. Сейчас на сцене он увидел двух парней с длинными волосами и понял, что ничего, кроме лирики и проникновенных речитативов, можно не ждать. Но какая разница? Люди будут пить, танцевать, и Барт снова может слиться с атмосферой этого праздника жизни, притворившись его частью. Заказав себе коктейль с водкой и энергетиком, Бартоломью сел у стойки и принялся ждать, когда начнется веселье. Горечь спирта практически не ощущалась и напиток был очень приятным на вкус, так что очень скоро бокал опустел и Дикинсон заказал второй. Бармен предупредил, что сочетание этилового спирта и энергетика вредно. Барт поблагодарил, хотя и не нуждался в советах. Он отлично все это знал. Так и слышал в своей голове голос Марка: «Спиртное и энергетические напитки, Барти, оказывают противоположное воздействие на нервную систему, и твой организм испытывает стресс». Вспомнив эти слова, Бартоломью усмехнулся. Стресса сейчас было предостаточно. Говорят, клин клином вышибают. Наконец, дым-машина заработала, и динамики разразились протяжным электронным битом. Парни, взяв в руки по гитаре, остановились у микрофонов. Один из них, насилуя струны, принялся то ли стонать, то ли выть, словно волк на Луну. А второй, одновременно с первым — исполнять что-то томное про любовь. Но посетителям было все равно. Парочки потянулись в центр зала, и вскоре там уже яблоку было негде упасть. Барт допил второй бокал и, приметив сидящую недалеко девчонку с нарисованными под глазами блестящими звездами, кивнул ей, зазывая на танцпол. Вскоре они уже покачивались в такт мелодии. Девушка была совсем молоденькой. Словно школьница, подделавшая документы ради тусовки в клубе. А может, так оно и было? Малышка хорошо двигалась, попадала в ритм, строила глазки. Но развращение малолетних в планах Барта на вечер не значилось. Они просто танцевали и все, хотя она так прильнула к нему всем телом, что явно была не против более тесного знакомства. Следующая песня патлатого дуэта была повеселее. А затем еще, и еще. Барт не помнил, когда в последний раз чувствовал себя таким бодрым. «Большое количество кофеина, Барти, оказывает возбуждающее действие на нервную систему», — вновь услышал он у себя в голове наставления своего погибшего друга. И решил, что нужно еще раз повторить. — Что будешь пить? — Барт подхватил свою спутницу под локоть и повел к барной стойке. — Что-нибудь с вермутом. Я Джесс, а ты? — она кокетливо протянула руку для рукопожатия. — Барт. Может, лучше молочный коктейль? Сколько тебе лет, Джесс? Дикинсон усмехнулся, увидев, как смутилась девчонка, услышав его вопрос. Ну точно несовершеннолетняя.