— Обязательно, — пообещал Барт, сунув записку в карман. Он тогда еще заметил, как помрачнело при этом лицо Роя. — Эй, мистер, сфотографируйте нас! — обратилась Зои к уличному музыканту, мужчине средних лет в шляпе. Тот, передав трубу своему приятелю, с охотой согласился сделать снимок. Мэй встала посередине, Рой и Барт по краям от нее, а справа — Марк и Зои, взявшись за руки. *** Позже, глядя на этот снимок, Барт часто думал о том, что уже тогда эти двое поняли, что всегда будут вместе. В тот момент они смотрели друг на друга и, отрезав их с той фотографии, можно было спокойно вставить снимок в отдельную рамку. Барт с минуту стоял напротив витрины «Криф Догс», разглядывая предлагаемые топинги: авокадо, шинкованную капусту, сыр. Из головы не выходил тот вечер. Казалось, он был целую жизнь назад. Взяв ужин и пиво, Бартоломью подумал о еще одном важном достоинстве центра города — там все было под рукой. От их любимой забегаловки до кладбища «Нью-Йорк Сити Марбл» — всего десять минут пешком. И расположение кладбища в центре было даже символично — жизнь и смерть ведь всегда рядом. Добредя до нужного могильного камня, Барт уселся рядом на траву. Открыв банку пива, он поставил ее на землю. Затем достал из кармана маленькую бутылку виски, открутил крышку и, ударив ею по стоящей на земле пивной банке, опустошил ее в несколько глотков. — А ты говорил, что виски — это не лекарство, — Барт утер рукавом губы и, развернув колбаску, откусил большой кусок. — Ага, конечно, — жуя, добавил он. — Много ты понимаешь… К тому времени, как Барт закончил ужин, на небо выплыла Луна. Вокруг было тихо и пустынно, и ни души. Только какая-то пожилая женщина, принесшая букет красных роз на одну из дальних могил, бросила на него сочувственный взгляд и прошла мимо. «Вот еще одно главное преимущество большого города — никому до тебя нет дела», — искренне порадовался Бартоломью. Глава 08 Настоящее время (31 июля) — Дай воды, — Бартоломью взял бутылку, которую держал в руках Роби Корнер, открутил крышку и сразу залил в себя практически половину. Жидкость была теплой и противной на вкус. В коридоре стояли автоматы с прохладными напитками. Но выходить из зала уже было некогда. Две минуты оставалось до начала слушания. Кондиционеры в зале суда работали из рук вон плохо и явно не справлялись. Хотелось снять пиджак, спина под которым взмокла. С последнего ряда, где сидел Барт, зал был виден словно на ладони. Далтоны, родители Зои, расположились справа во втором ряду за помощником прокурора. Слева за первым столом сидел адвокат Кленси. Тот самый, который угрожал, что его клиент подаст на Дикинсона жалобу за нападение в полицейском участке. Но тот почему-то так этого и не сделал. — Оставь мне немного, — возмутился Роби, и Барт сунул ему бутылку назад в руки. — У тебя такое лицо, как будто ты сейчас блеванешь, — сморщившись, прокомментировал напарник. — Я в норме. Здесь жарко, — ответил Барт и, потянув за узел галстука, немного его ослабил. — Да уж, — согласился Роби. — Как твоя терапия? — Идет, — Бартоломью потер переносицу. Минутная стрелка на часах, висевших у входа, шагнула вперед. — Скорее бы тебе разрешили вернуться, — не унимался Роби, тараторя на ухо Барту. — Я больше не могу работать с Фрэнком. Он постоянно ест и оставляет крошки в служебной машине. А еще без конца говорит о своей жене. «Милли испекла кексы», «Милли хочет, чтобы мы поехали в Канкун этим летом», «Милли сделала новую прическу»... — Сочувствую, мужик, — Барт улыбнулся. Правду говорят, что людей больше всего раздражают в других собственные недостатки. Послушал бы Роби свои истории о женщинах, быстро заговорил бы иначе. Поначалу и сам Барт раздражался от этой его привычки. Но в последнее время ему этих историй очень не хватало. В дальнем углу комнаты открылась дверь, и двое офицеров ввели одетого в оранжевую робу Кленси. Казалось, с момента, когда Бартоломью видел его в последний раз, он еще похудел. Опущенные плечи и взгляд, устремленный в пол, говорили о том, что он уже смирился со своей участью. Но тогда почему он не признал вину сразу, и его адвокат довел дело до судебного разбирательства? Барту было ужасно жаль, что смертную казнь в штате Нью-Йорк запретили в две тысячи седьмом году. Тогда хотя бы была надежда на то, что Кленси закончит свои дни на электрическом стуле. Барт давно так искренне никому не желал смерти. Он чувствовал, как от гнева дерет в глотке. Взяв у Роби бутылку, он опрокинул в себя остатки воды. Коллега нахмурился, но промолчал. — Прошу всех встать, суд идет, — объявил секретарь суда. — Тридцать первое июля, десять часов утра. Председательствующий судья — Брайан Ходж. Присутствующие почтительно поднялись, и галдеж в зале немедленно прекратился. — Доброе утро, — поздоровался Брайан Ходж, поправив квадратные очки на носу. — Прошу всех садиться. Пригласите присяжных. Дальняя дверь вновь отворилась, и в зал вошли присяжные. «Двенадцать основных присяжных, и еще четверо запасных», — посчитал Барт. — Доброе утро, дамы и господа, — еще раз произнес Брайан Ходж, когда они все, наконец, заняли свои места. — Дело номер двести пятьдесят три. Народ штата Нью-Йорк против Гилберта Кленси, обвиняемого в захвате заложников и двойном убийстве первой степени. Открыто, — постановил секретарь. Судья оглядел зал: — Обвинение готово к вступительной речи? — Готово, ваша честь. Со стороны обвинения выступает помощник прокурора Стюарт Уилсон… Бартоломью знал Уилсона. Амбициозный и хваткий помощник прокурора очень редко проигрывал. Но Барт, как никто, понимал, как легко можно ошибиться и все потерять. Так что репутация Уилсона вовсе не была гарантией того, что Кленси получит по заслугам. — …двадцатого марта две тысячи двадцатого года Гилберт Кленси явился в кафе «Рэд Черри», в котором работает барменом… Барт вслушивался в длинный список преступлений, которые совершил Кленси, и вообще не понимал, как можно было поставить под сомнение его вину? Множество свидетелей преступления, орудие убийства, которое изъяли прямо у него из рук. Все это разбирательство казалось абсурдом. — Благодарю вас, — сказал судья, когда обвинитель завершил выступление. — Советник, вам слово. — Годфри Стивенс, ваша честь, адвокат защиты. Кленси достался бесплатный адвокат. Молодой и неопытный, совсем недавно получивший лицензию. — Гилберт Кленси — добропорядочный человек. Он никогда раньше не совершал преступлений. Ни уголовных, ни даже административных. И в то утро он действовал не по своей воле, что мы собираемся подтвердить в ходе слушания… Дикинсон остервенело теребил этикетку на пустой бутылке. После слов адвоката Кленси зал суда взорвался возмущением. Не иначе, все присутствующие восприняли стратегию Годфри Стивенса как издевательство и попытку обмануть суд. Как можно застрелить человека не по своей воле? Кто же вложил Кленси в руки пистолет? Кто руководил его рукой, когда он нажимал на курок? Тем более, что перед этим Кленси убил собственную жену. Все это звучало как полный бред. Брайан Ходж пару раз стукнул по столу судейским молотком, призывая присутствующих к тишине, и невозмутимо позволил защитнику вызвать первого свидетеля. Стивенс продолжал: — Защита вызывает Дэвида Пирсона. Молодой человек с короткой стрижкой поднялся, прошел в центр зала и занял место рядом с судьей. — Кем вы работаете? — спросил его Годфри Стивенс. — Я повар в «Рэд Черри». — Вспомните двадцатое марта этого года. Вы были на работе? Расскажите, что произошло в тот день. — Мы с Томом, другим поваром, были на кухне. Я жарил оладьи, а Томми делал клубничный смузи. Я услышал шум, вышел из кухни в зал и увидел там Кленси с пушкой в руках. Он требовал, чтобы Генри, начальник смены, открыл ему сейф. Тот сказал, что пошел открывать, а сам заперся в кабинете шефа и позвонил в полицию. Тогда Кленси разозлился и велел запереть все двери. Я крикнул Тому, чтобы он уходил, и он вышел через черный ход… — Пирсон развел руками. Стивенс перешел к следующему вопросу: — Как давно вы знаете Гила Кленси? Как можете его охарактеризовать? — Мы работаем вместе уже три года. Он хороший человек, отзывчивый… занимался с моим сыном математикой бесплатно. Роби Корнер снова наклонился к уху Барта: — Сейчас будут давить на жалость. Но это никогда не работает, — шепнул он. Барт кивнул. Он старался не пропустить ни слова. В горле опять пересохло, Бартоломью закашлялся. Он посмотрел на присяжных. Те с интересом внимали словам адвоката Кленси. — Вам не показалось странным поведение Гила Кленси в тот день? — Еще как показалось… Он как будто был не в себе. — В чем это выражалось? — потребовал уточнить Годфри Стивенс. — Он разговаривал сам с собой… Или как будто с голосами в своей голове. Бартоломью зажмурился и зажал уши руками, пытаясь отключиться от происходящего и вспомнить свой разговор с Кленси. «Слушай, что я говорю!», «Ты не слушаешь!»… Что же он пропустил? — Эй, ты чего? — Барт почувствовал тычок Корнера в бок и поморщился. А только ведь недавно стало легче. — Черт… осторожнее, Роби. — Да что с тобой? — удивился Корнер. Он ведь и понятия не имел о недавней травме. — Не сейчас, — шикнул Барт. — Я скоро вернусь, — сказал он и тихо поднялся со своего места. — Воды принеси мне, — попросил Корнер. «Окей», — жестом показал Бартоломью, сложив два пальца в кольцо, и двинулся к выходу. В коридоре было еще хуже, чем в зале суда. Дикинсон подошел к автомату с напитками. Вынув из кармана брюк пару монет, он бросил их в отверстие, ожидая, когда машина выплюнет бутылку без газа. В голове все крутились слова Гила Кленси: «Слушай, что я говорю!», «Ты не слушаешь!», «Я должен буду кого-нибудь пристрелить». «Должен»… Бутылка застряла посередине, не желая падать в ячейку. — Да чтоб тебя, — Барт ударил ладонью по стеклу. Ничего не произошло. Тогда он постучал пальцами по кнопкам. Бутылка все еще не двигалась. Барт посмотрел на свое отражение в стекле автомата. Лицо перекошено от злости, на лбу выступили капли пота. Что дальше? Он раздолбает этот автомат к чертям собачьим? Барт закрыл глаза и прислонился лбом к витрине, пытаясь считать до десяти, как предложила делать Дейзи Картер, когда у него возникнет желание что-нибудь сломать. — Вижу, ты делаешь успехи в управлении гневом. Когда совсем рядом раздался ее голос, Барту даже показалось, что это галлюцинация. Но, открыв глаза, он действительно увидел перед собой Дейзи. В этом легком розовом платье ей, должно быть, было не так жарко, как ему в костюме. Хотя, совсем без одежды ей было бы намного лучше. — Что ты здесь делаешь? — изумленно спросил он. — У меня дела неподалеку. Решила заглянуть на обратном пути и проверить, как тут мой подопечный, — деловито объяснила Картер. — То есть, ты, — добавила она, видя, что на лице собеседника застыло непонимание. Бартоломью растянул губы в довольной улыбке: — Больше похоже на личную заинтересованность. — Профессиональную заинтересованность, — поправила его Дейзи, также широко улыбнувшись. — И кстати, этот автомат заедает. Но тут есть один секрет.