Его слова утихли, он сжал меня крепче. — Черт возьми, Перри, — он тяжело дышал. Он поднял голову и посмотрел на меня с похотью, любовью и печалью. Его рот был влажным после того, как он целовал мою шею. — Мы не можем так ссориться. — Но мы можем позволить такое примирение, — сказала я, он низко застонал, его бедра снова врезались в меня, выбивая воздух из моих легких. — Мы ссоримся и трахаемся. В таком порядке, — сказал он, прижимаясь лбом к моему. — Но мы не ссоримся, как трахаемся, ладно? — он тихо выругался и придавил меня к дереву, ладонь легла на мое горло, пока он толкался в меня. — Не мы, — его ладонь с моей шеи переместилась на челюсть, сжимала мое лицо. — Пообещай мне. — Обещаю, — прошептала я, и он пылко поцеловал меня, поглощая меня, и давление во мне стало расти. Его быстрое дыхание было у моего рта, и то, что мы занимались сексом на публике, и эмоции от всего вечера окружили нас, все было как ураган. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя. Он охнул, и с несколькими глубокими толчками он довел нас до оргазма. Мы кончили с силой, держась друг за друга, пока наши тела сливались, как жидкий металл. Но когда он опустил меня с дерева дрожащими руками, мои ноги дрожали от того, как я сжимала его пояс, и я ощущала себя не такой сильной. Связь с ним, которая обычно казалась нерушимой, ощущалась теперь нестабильной. Словно неверный шаг мог все разрушить. Секс в этот раз не помог. Это был пластырь, мазь на ране. То, что отогнало страх, гнев и безнадежность во мне. Но это не стерло их. — Перри, — сказал мне Декс, сжимая мою ладонь и притягивая меня к себе. Он пригладил волосы на моей макушке. — Прости, что я не сказал. Я мучился с этим неделями, и я ощущал… себя ужасно. Хуже всего. Как козел. Я не хотел ранить тебя, но знаю, что сделал это, и я хотел бы загладить вину. Я кивнула. Мне все еще было обидно, и я все еще думала, что он поступил неправильно, но я понимала, куда клонил Декс. — Прости, что наговорила ужасное. Я не хотела, — я сделала паузу, глядя на его щеку. — И прости, что ударила. Он потер лицо и быстро улыбнулся мне. — Вообще — то, я это заслужил. Лучше, чем снова ломать мне нос, — он поймал мое лицо ладонями. — Готова вернуться на вечеринку? Я кивнула. Вечеринка. Я забыла обо всем этом. Он легонько поцеловал меня, а потом сжал мою ладонь и повел меня из парка. Но, хоть казалось, что мы помирились, я знала, что что — то изменилось этой ночью. Я показала ему и себе ту часть себя, которую пыталась скрыть. Может, это повредило нас так, как я и не могла представить. Нет. Я уже могла представить, что изменилось. Я ощущала это в душе и костях. И я знала, что это убьет меня. Восемнадцать В три часа утра Саманта навестила меня. Я проснулась, потому что она прижала пальцы к моим векам, холодные, как сосульки, и физически открыла мои глаза. Я уставилась на ее жуткое лицо в дюймах от меня. — У тебя был шанс, — сказала она низким металлическим голосом, ее рот был бездонной ямой зла, там двигался миллион черных языков. — Тебе стоило его использовать, Перри. Ее пальцы скользнули к моей щеке, нежно погладили, ее глаза стали белыми, черными и снова белыми. Я не могла шевелиться, дышать, говорить. Она словно сунула руку в мою грудь, сжала мои легкие ледяной ладонью, держала их и мое сердце в заложниках. — Я пыталась тебе помочь, — сказала она, от ее хриплого голоса меня мутило от страха. — Я пыталась показать тебе твой потенциал. Твою силу. Если бы ты послушала меня, не была бы в таком положении. «Каком положении?». Она помрачнела. — Ты не знаешь? Ты — жертвенный агнец, — она улыбнулась. — Я пыталась дать тебе уйти. Ты могла присоединиться ко мне. Мы могли победить вместе. Ты могла все это остановить. Но не стала, потому что ты слабая. Ты жалкая. Ты влюблена, а любовь даже не существует. Она провела пальцем по моим губам, и казалось, что она замораживала их. — Когда я увижу тебя в следующий раз, он будет последним, — сказала она. — Но я не буду одна. Я старалась показать тебе твой потенциал, но у меня больше нет сил на попытки. Ты — гиблое дело. И всегда была такой. «Что значит, ты не будешь одна?». Она улыбнулась мне печально и жутко. — Ты знаешь, о чем я. Ты знаешь, что я проклята, и я буду такой, пока ты не освободишь меня. Но ты уже не хочешь это делать, я вижу. Не важно. Я найду способ. Но ты… ты потеряла свой путь. Когда теряешь путь, тебя легко увести. Поверь мне. Она встала и стала пятиться, пока не растаяла в тенях комнаты. Она пропала. Только тогда я смогла дышать. * * * Я проснулась с похмельем, тело страдало от выпивки и ночи. Разум тоже страдал. Не только из — за произошедшего с отцом, и что у нас с Дексом случилась худшая ссора в наших жизнях, и даже секс не смог воссоединить нас. Но и из — за визита Саманты посреди ночи. Последний раз она пришла одна. Мне не нужно было гадать, что она имела в виду. Может, Саманта почему — то все это время пыталась спасти меня? Или она хотела, чтобы я так думала. Так или иначе, она вернется со своим проклятием, демоном, и я знала в сердце, что это меня погубит. Что они вдвоем затянут меня в место, откуда я не вернусь. Декса рядом не было, но я слышала его на кухне, пахло беконом, шипящим на плите. Обычно я была рада, когда он готовил завтрак, давая мне поспать, но аппетит пропал. Вряд ли я смогла бы съесть даже сухой тост. Я встала и вышла из спальни, во рту пересохло, я ощущала себя ужасно хрупкой, словно все кости могли сломаться от неверного шага. — Доброе утро, — сказал он, быстро улыбнувшись мне поверх плеча, стоя у плиты. — Как ты себя чувствуешь? Я смотрела на него, не спешила говорить. Я тряхнула головой, осторожно прошла вперед и прислонилась к острову. — Даже не знаю. — Похмелье? — спросил он почти с надеждой. — Ага, — я просто смотрела на свои ладони на стойке. Но было не только это. Я ощущала себя хрупкой не из — за алкоголя. Я ощущала хрупкость, потому что знала, как близка была к тому, чтобы все потерять. — Я видела Саманту прошлой ночью, — я взглянула на Декса. Он замер. Повернулся ко мне, хмурясь с тревогой. — Ты не разбудила меня. — Я уснула. — Что случилось? Она что — то с тобой сделала? Я сжала губы. — Не совсем. Но сказала, что в следующий раз придет не одна. Я смотрела, как он осознавал это. Его кадык покачнулся, когда он сглотнул. — Перри… — Знаю, — я посмотрела на свои ладони. Они уже не казались моими. — Она вернется и приведет с собой проклятие. Я не знаю, что делать. — Берд, — сказал он через миг. — Я могу связаться с Бердом. С Романом. — Я не одержима. — Пока что. Я тряхнула головой и выпрямилась. — Я в тренажерный зал. Он раскрыл рот, чуть не выронил лопатку. — С ума сошла? Я с горечью рассмеялась. — Да. Явно так. Я чокнутая, Декс. Не понимаешь? Я уже даже не знаю, что настоящее, а что нет! Я не знаю, была это Саманта или воплощение депрессии или моего гнева или чего — то еще, — я всплеснула руками. — Просто посмотри на меня. Я даже не знаю. Кто я! Так что я пойду на занятие, потому что это нормальное дело, и я могу там перестать думать и беспокоиться, и, может, эндорфины помогут мне хоть ненадолго притвориться, что все в порядке. Декс смотрел на меня миг, а потом опустил лопатку.