Он открыл глаза в шоке. — Что? Я не сдержалась. Гнев во мне был неуправляемым, он будто захватил меня, будто меня было так просто подавить. И я стала огнем и презрением, хотела обрушить всех с собой. — Пошел. Ты, — сказала я, тыкая пальцем в его грудь. — Ты — кусок дерьма, знаешь это? Конечно, знаешь. Ты знал, что делал, когда решил не говорить мне. Не позволяй ей? Что не позволять мне? Ходить в проклятый дом? Рожать? Что? Что именно? Все это время меня преследовала эта гадость, а ты сидел и скрывал это от меня. Ты мог рассказать мне, и я вела бы себя осторожнее. Я бы ничего не делала. Но ты молчал. Молчал! И теперь посмотри, где я! Я отвернулась, пытаясь дышать, тряхнуть руками, которые были такими напряженными, что только усиливали ужас во мне. — Я делал то, что считал лучшим, — тихо сказал он. Это добило меня. Гнев ударил по мне, как выстрел, и я повернулась, шлепнула по лицу Декса ладонью. Звук заполнил воздух. Его глаза расширились, рот раскрылся. Он коснулся своей щеки, по которой ударила его, он отпрянул на шаг, шатаясь. И я не могла остановить то, что происходило во мне, не могла остановить то, что мне нужно было сказать. — Я тебя ненавижу, — выпалила я. Он подавился дыханием, глаза расширились от боли, казалось, его стошнит. Хорошо. — Я тебя ненавижу, — сказала я и пошла прочь, гнев во мне был адским огнем, хоть я знала, что это было не правдой, хоть я стала ненавидеть себя. Может, я всегда ненавидела себя. Но Декс так просто не сдавался. И, ради себя, я надеялась, что он никогда не отпустит меня. Он схватил меня за запястья и развернул, прижал меня спиной к дереву, кора впивалась в мою кожаную куртку. — Ты не серьезно! — закричал он, лицо было в дюймах от моего, глаза пылали. — Я знаю, что ты не серьезно. Ты любишь меня, Перри. Ты любишь меня. Часть меня разбивалась внутри от вида боли и отчаяния в его глазах, словно моя душа раскалывалась надвое. Другая часть была бесконечной ямой гнева, раздражения и печали, с которыми я не могла совладать. Я не знала, почему это меня так задело, почему это меня захватило, была это Саманта или я. Может, со мной что — то было не так после всего ужаса, с которым пришлось бороться, и я не справилась, и это вышло. Я стиснула зубы, мышцы были напряженными, болели, пока я пыталась все сдержать, перестать ранить его, но я этим ранила себя. — Ты врал мне, — выдавила я, тяжело дыша. — Почему ты скрывал это от меня? Ты должен был все мне рассказать. Ты так злился, что я не рассказала о Саманте, а теперь хочешь уйти с этим? Почему тебе это можно от меня скрывать? Это не так, Декс. Он шумно сглотнул, глаза слезились, его ладони все еще удерживали меня на месте всеми силами. Я не могла двигаться, даже если хотела. — Я делал то, что считал лучшим. Прости, если я ошибся, — его голос оборвался. — Я хотел выразить уважение твоему отцу, Перри. Он теперь и мой отец. Он мне почти как семья, и он доверился мне. Он отвел меня в сторонку и признался мне, а не своим дочерям. Будто я был его сыном. Гнев во мне немного ослабел. — Я доверяла тебе, — прошептала я. — Я верила, что ты убережешь меня. Теперь я разбила его. Он будто рушился на моих глазах. — Я пытаюсь, детка, — сказал он, умоляя. — Я так сильно стараюсь уберечь тебя. И тут я поняла, какой обузой я была. Конечно, другая я в ванной так поступила. Одним человеком меньше — и тревог меньше. Я закрыла глаза, моя ненависть растекалась от него ко мне, и я ненавидела уже нас обоих, и это шло из глубокого темного места, из которого я вряд ли могла выбраться. — Перри, — прошептал он, прижимая ладони к моему лицу. — Прошу. Не падай в эту яму, не давай этому победить. — Чему победить? — прошептала я. — Твоей депрессии, — хрипло сказал он. — Я знаю, как это выглядит. Как это ощущается. Я знаю, что не всегда это из — за того, что перед тобой, что мучает тебя. Это нечто глубже. — Хочешь сказать, что Саманта только в моей голове? — Нет, детка. Нет. Она настоящая. Очень. Но и тьма в тебе тоже. Я чувствую это. Я знаю это близко, как свою тьму. И я знаю, что мы можем тебя вытащить. Но, прошу, не отворачивайся от меня. Не сейчас. Я открыла глаза, слезы текли по моему лицу. — Ты разбил мое доверие, Декс. Его подбородок дрожал, пальцы прижимались к моей коже, глаза были дикими. — Я знаю. Знаю, прости. Я ошибся. Я должен был сразу все рассказать, я знаю. Я просто не знал, как одновременно отнестись с уважением к твоему отцу и тебе. — Ты должен ставить жену выше, — прошептала я. — Особенно, когда это касается ее жизни. Он кивнул, с тревогой облизнул губы, все еще страдая от боли. — Знаю. Твой отец хотел только, чтобы я защитил тебя. И я не смог сделать даже это. Боль пронзила мою грудь, хотелось сжаться от этого. Он так сильно меня любил. Я не могла ничему дать затмить это. Я должна была найти это снова. Должна была поверить в это. — Ты делаешь все, что можешь, — прошептала я. — Ты так много сделал для меня, Декс. Прости, что я такое сказала. Я не хотела. Я не ненавижу тебя. Он печально улыбнулся мне. — Я знаю. Но это не означает, что не было больно это слышать. Прошу, больше так не говори. — Не буду, — я подняла голову, прислонилась макушкой к дереву, глядя на ветки сверху. — Я просто… так злюсь, Декс. Это пугает меня. Я злюсь, устала и напугана, и… я устала все время бояться, — я попыталась сглотнуть. — Я будто была очень близко к тому, чтобы получить все, чего я хотела, а потом… это у меня забрали. Декс провел ладонями по моим волосам, по моему лицу, поймал мой подбородок. — Я все еще тут. Я опустила голову и посмотрела на него, была переполнена всеми эмоциями, не соображая. — Поцелуй меня, — сказала я во второй раз за эту ночь. Но в этот раз я умоляла. Огонь вспыхнул в его глазах. И он поцеловал меня. Его губы давили на мои, мой затылок был прижат к дереву, волосы цеплялись за кору. Наш поцелуй до этого был нежным и чувственным, этот был грубым и паникующим. Словно песочные часы перевернулись, и у нас было мало времени. Может, так и было. — Я все еще злюсь на тебя, — прошептала я, его рот двигался по моей шее. Декс сжал мою попу, приподнял меня, и я прижалась к дереву. — Тогда злись, — он посасывал и прикусывал мою кожу, а я обвила ногами его пояс. — Я заслуживаю это. Гнев все еще хотел поглотить меня. Как и тьма. Как и желание. Декс расстегнул свои штаны, и я не успела вдохнуть, а он уже сдвинул мои трусики и проник в меня. Я охнула, боль охватила меня на миг, тело еще не было готово к его размеру и скорости. А потом я сжала его плечи, он медленно вышел и вернулся в меня, твердый и напряженный. — Черт, — тихо вскрикнула я, меня словно ломали и чинили одновременно. Я хотела, чтобы это отменило все, что случилось. Мне нужно было отпустить. — Больше так со мной не делай, — сказал он в мою шею, толкаясь в меня у дерева. — Не говори, что ненавидишь меня. Это не честно. — Прости, — прошептала я, мои слова срывались от стонов. — Я просто… Я так злилась. Была так растеряна. Так напугана. Но с каждым резким движением его бедер, каждым движением моего затылка по коре, каждый раз, когда он ловил мою кожу зубами, страх отступал. — Обещай мне, — сказал он, толкаясь еще раз, моя шея выгнулась от этого, рот открылся, Декс двигался по всем напряженным нервам. — Обещай, что мы больше не будем так ссориться. Мы не будем злиться. Мы не будем намеренно ранить друг друга.