Он смотрел на нас, а потом убрал мокрые черные волосы с лица. Его зеленые глаза сегодня сочетались с цветом кедров. — Ладно, — он утомленно вздохнул. — Я знал, что это грядет. — Что еще ты якобы знал? — Декс прищурился. — Больше, чем должен человек, — ответил Атлас. — Я видел кофейню за углом, — сказал он и зашагал. — Тебе не нужен зонт? — спросил Декс, и я тут же испугалась, что он предлагал свое место под зонтом рядом со мной Атласу. Атлас отмахнулся. — Я люблю дождь. Он очищает. Он шагал дальше. Я с опаской переглянулась с Дексом, и мы последовали за ним. Пятнадцать Шагать было не лучшей идеей. Стоило поехать, и когда мы добрались до кофейни в стене, ставшей закусочной, мои джинсы были в воде, я замерзла. Конечно, Атлас выглядел как утонувшая крыса, но это его не беспокоило. В кофейне было тускло и почти пусто, кроме пожилой пары за столиком в углу и работника у стойки, говорящего с официанткой. Мы сели у окна, и Атлас ушел в туалет. — Лучше бы ему говорить, — прорычал Декс, когда Атлас ушел, хотя как только подошла официантка, он включил очарование. — Здравствуй, Фло, — сказал он, хотя ее бейджик гласил «Ким». — Что за пирог подают в этот красивый день? Я пнула Декса под столом, но это не помогло. Она мрачно посмотрела на него и постучала по своему бейджику. — Яблочный. — Что за сорт? — Яблоки, — повторила Ким, глядя на него, как на тупого. — С дерева. — Мы будем два кофе, — быстро сказала я ей, широко улыбаясь, пытаясь загладить вину Декса. — Сливки и сахар. — Оки — доки, — сказала она и пошла прочь. — Ты больше не даешь мне веселиться, — проскулил Декс. — Ты знаешь, как для меня важен пирог, — но он выпрямился, когда Атлас вернулся. Атлас почему — то был почти сухим. Волосы были мокрыми только на концах. — Как ты смог высохнуть? — спросила я. Он сел напротив нас и странно посмотрел на меня. — А? — Ты был мокрым насквозь. — О, — он пытался привлечь внимание официантки. — Я использовал сушилку для рук. — За две минуты? — спросил Декс. Атлас напряженно улыбнулся ему, это не затронуло его глаза. Их цвет точно отличался от того, какими они были раньше, уже не зеленые, как кедр, а серо — голубые, как ель в холодный день. — Думаю, вы хотите перейти к делу. Мы хотели. Но меня интересовало, как он так быстро высох, ведь это было невозможно. Но официанта принесла кофе, который выглядел гуще моторного масла, и Атлас заказал зеленый чай. — Что вы хотите знать? — наконец, спросил он, сцепив ладони перед собой. У него было много серебряных колец на пальцах, я не замечала этого раньше. Наверное, потому что еще не была так близко к нему в свете дня и общественном месте. Я посмотрела на Декса, пытаясь понять, кто должен начать. Он кивнул мне. Видимо, это была в основном моя история. — Атлас… — начала я. — Я не знаю, как это сказать, но, думаю, твоя мама преследует меня. Конечно, официантка в этот миг принесла его зеленый чай, странно посмотрела на нас троих и быстро ушла. Вряд ли она будет рада принести нам что — то еще. Он взял нитку пакетика с чаем, двигал его туда — сюда в горячей воде, ничего не говоря минуту. А потом: — Откуда ты знаешь, что это моя мать? — Что с ней случилось? — спросил Декс, вмешиваясь. Не долго я была у руля. — Ты соврал нам. — Я вам не врал, — просто сказал он сухим тоном, который у него хорошо получался, глядя на чашку. — Врал. Ты сказал, что она утонула. Ты не уточнил, что она утонула в луже своей крови. Она убила себя? Кто — то убил ее? Что случилось в том доме? Нога Декса стала подпрыгивать, в нем гудел адреналин, и я опустила ладонь на его бедро, напоминая ему сохранять спокойствие. Он уже был на взводе. Атлас поднял голову и посмотрел в глаза Декса. — Гарри сказал, что она утонула, потому что не мог смириться с правдой того, что она делала, и чем она была. Он так и не смог. Потому убил себя. — Думаешь, он убил себя? — прошептала я. Он посмотрел на меня, но его глаза ничего не выдавали. — А есть другие варианты? Что он пошел купаться? — Что его завлекли туда, — предложила я. Он слабо улыбнулся. — Тогда ты знаешь о ней. — Есть теории, — сказала я. — Но нам нужно услышать правду от тебя. Обо всем этом. Вы оба врали нам с самого начала, и нам нужно знать, почему. Его глаза закрылись, ресницы были темными. Он вдохнул и резко выдохнул, словно вдруг погрузился в медитацию. — Я все расскажу, — тихо сказал он, Дексу пришлось склониться, чтобы его слышать. — И когда я закончу, больше ничего не скажу. Не смогу. Поверьте мне в этом. Я опустила тут же ладонь на ногу Декса, заглушая его, зная, что он хотел парировать. — Ладно, — сказала я Атласу. — Что бы я ни сказал, — его глаза все еще были закрытыми, — вам стоит мне верить, ради вас самих. Его глаза открылись, и теперь они были не зелеными, а серыми. Тусклыми, как серый цвет Вуали. Моя ладонь на ноге Декса стала кулаком. — Слушай, — прошептал Декс, — ты знаешь, что твои глаза только что поменяли цвет? — Да? — спросил он, не выглядя изумленно. Он посмотрел на меня. — Я из длинного рода ведьм. Это качество мне передалось. Ведьмы. Максимус был прав. — Твоя мать была ведьмой, — сказал Декс. — Все еще ведьма, — сказал он. — То, что она мертва, ничего не значит. — Ты… ведьма? — спросила я. — Парень может быть ведьмой. Он снова не повеселел. Его глаза были тусклыми. — Тут важен не я. Дело в женщинах. Дело в роде. Я не врал, когда сказал, что я в родстве с Эдгаром Алланом По. У него был ребенок вне брака за два года до смерти. Женщина, Ясинда, была ведьмой, взяла его фамилию, хотя он не хотел ничего с ней делать. У нее родился сын, и он женился на ведьме. У них родился сын и женился на ведьме. И так далее. Кровь передавалась поколениями и смешивалась с силой. — Так ты на самом деле сын ведьмы, — Декс потер ладонью челюсть.