– Но ее зовут Анжелой! – Это ее отец так назвал. Тоже козел. Алкаш, спился давно, – поморщилась Трухина. – Вот и мой Мишаня. Дай ему волю – так он… – Но Марго называет свою дочь Энджи! – Да? Ни разу не слышала. Она всегда говорила: Лялька. Анжела, Лэла, Ляля. Она ненавидела это имя, потому что его дочке муж дал. А они давно разбежались. Марго сказала: спился, в бомжа превратился. Может, уже и помер. Алексей заволновался: – Наталья, вы ничего не путаете? – В конце концов, мы знакомы без году неделя, – раздраженно ответила та. – Кто я ей? Она меня все время в ресторан тянула. Любовник у нее молодой. – Странно. А она мне сказала: ровесники, – Алексей удивлялся все больше и больше. – Да какое там! Он гастарбайтер, парень смазливый, и все его богатство, видать, в штанах. А Марго и растаяла. Замуж, говорит, хочу. Стыдоба! И меня хотела с таким же познакомить. С другом его. Господи, забыла, как зовут… Фотех, что ли? Разумеется, Ляля на мать разозлилась. Тут уж я была на ее стороне. Дочь есть дочь. Родная кровь. Но у Марго, видать, совсем крышу сорвало. Бредила своим мальчишкой. – А насколько он ее моложе? – с любопытством спросил Алексей. – Да ему лет тридцать, – с возмущением сказала Трухина. – А Марго ненамного моложе меня. Пятьдесят ей точно есть. Понятно, что парень хотел проблемы свои решить. Тут, в России, а уж тем более в Москве он никто, и звать его никак. А если бы Марго с ним расписалась, да гражданство ему оформила, тут он хоть весь свой аул может в столицу перевезти. Она, дурочка, этого не понимает. Я же говорю: мозги отшибло. Хорошо, что я в это не вляпалась, – с возмущением сказала Наталья. – Да, вы молодец, – машинально похвалил ее Алексей. Он все еще был в шоке от услышанного. И на всякий случай переспросил: – В тот день, когда вы ей звонили, вы сказали, было шумно. Марго с кем-то пила. Голос на заднем плане был мужской или женский? А, может, компания гуляла? Трухина задумалась. Потом неуверенно сказала: – Вроде мужской. Я же не прислушивалась, мне своих проблем хватает. – Это был ее любовник? Гастарбайтер? Кто он по национальности? Он с акцентом говорил? – Любовник? То ли таджик, то ли узбек. А как говорил… Да не знаю я! Богом клянусь! И про голос в телефоне ничего не могу сказать. Не прислушивалась, о своем думала. Ну, гуляет Марго, и гуляет. Ее дело. Я как узнала, с кем она меня свести хочет, так весь интерес к этому потеряла. Я же не на помойке себя нашла. Не хватало еще с гастарбайтерами путаться! Мужчина там был, это точно, но вот русский или нет, почем я знаю? У нее компании в доме постоянно. Небось, и заразу от кого-нибудь из них подхватила, – брезгливо поморщилась Трухина. – «Корону» эту. У Алексея в телефоне блямкнуло. Он краем глаза глянул: пришло сообщение на вотсап. И подумал: «Ну, вот и все. Момент истины. Сообщение от Андрюхи. Сейчас я узнаю то, что и так уже знаю. Точнее, понял. Только что». Наталья с любопытством сунулась в его смартфон: – Что там? – Так, – он убрал руку с телефоном за спину. – Ничего интересного. Жена пишет. Интересуется, скоро ли я буду дома. Вы идите в переговорку и скажите всем, что мы расходимся. – Ну, слава богу! – Трухина вскочила. – Свобода, значит! Алексей грустно смотрел ей вслед: «Ага, свобода. Все только начинается». Он прочитал сообщение в вотсапе, которое и самом деле было от Андрея, и затосковал: «Так я и думал». Потом набрал его номер. – Как? Доволен? – Андрей откликнулся быстро. – Оценил то, что я раскопал про Шажкова? – Оценил. А вот доволен ли… Пока не знаю. В общем, Андрюха, у нас труп. Давай сюда, в банк, группу захвата. Убийцу я задержу. Но есть сообщник, и он очень опасен. – Так, может… – Если его не предупредить, то он не попытается сбежать. Они думают, что все получилось. Я сказал, что всех сейчас отпущу. Пока я иду в переговорку, радостная новость полетит от убийцы в вотсап фигуранту. От Инета не всегда вред, есть и польза. Убийца успокоит сообщника, и сам успокоится. И я возьму его тепленьким. Жду тебя в банке. – А ты уверен насчет трупа? – осторожно спросил Андрей. – Я, конечно, тебе доверяю, твоей интуиции, но все же. Где он? – Пока не знаю. Но уверен на сто процентов: труп есть. Я с самого начала это чуял: тут не только ограбление, но и убийство. А сейчас я в этом убедился. В общем жду. – Окей, сейчас будем, – коротко сказал Андрей и дал отбой. Алексей с усмешкой посмотрел на часы: «Аккурат к закрытию успеем». И встал. Ему предстояло задержать убийцу в банке до приезда оперов. «То-то табачищем в переговорке воняло, – подумал он, идя по длинному и узкому банковскому коридору. – Этого кусочка пазла мне и не хватало до полноты картины. Но теперь все понятно. У меня минут десять-пятнадцать. Я справлюсь». Возле Верещагиных он остановился: – Макар Иванович, пройдите, пожалуйста, вместе с мамой в переговорную. Пара слов, которые я скажу на прощанье, и мы расходимся. Это не займет больше десяти минут. И вы, Люда, тоже с нами пройдите. Старуха Верещагина, охая, встала с диванчика, опираясь на руку Милы Михалёвой. С другой стороны Валентину Степановну поддерживал сын. Алексей шел следом, и с грустью думал, что сделку вряд ли теперь расторгнут. Потому что он понял, кто украл деньги. Ладно бы это, но убийство! Которое все равно придется озвучить. Он намерен скрыть все что угодно, ради Сережи, но только не труп. Из-за этих восьми миллионов убили человека. А если Алексей об этом скажет, то обратной дороги нет. Марго …Глядя на дочь, которая была почти ее копией, только намного моложе, Марго с досадой думала: «Как быстро жизнь прошла». Пролетела то в делах, то в пьяном угаре. А дальше что? Одиночество и старость? Марго хотелось выть от тоски. Почему-то эти мысли возникали у нее именно тогда, когда она смотрела на Анжелу. Из-за их сходства. Марго сразу чувствовала себя старухой. Словно в зеркало смотрелась, и видела, как сильно изменилось ее лицо. Когда Анжела была рядом, Марго отмечала и оплывший его овал, и ярко выраженные носогубки, и мелкие морщинки вокруг глаз, которые у них с дочерью были одного цвета. И с отчаянием думала: «У меня еще есть шанс. И в пятьдесят рожают. Время еще есть». На самом деле ее время истекло. Ну, почти. Биологические часы Маргариты Терентьевой еще тикали, но с перебоями, которые становились все больше. Забеременеть ей вряд ли удастся. Марго узнала, что можно заморозить яйцеклетку, которую потом искусственно оплодотворят, но это денег стоит. С этой идеей она и носилась весь последний год. И даже поделилась своими планами с дочерью. Анжела, выслушав мать, рассмеялась: – Что за бредовая идея? Тебе уже полтинник, мама! Я тебе лучше внука рожу. Или внучку. «И я стану бабушкой, – со злостью думала Марго. – У тебя и мужа твоего, лентяя, на посылках. Подгузники загаженные менять, кашку малышу варить, купать его, гулять с ним. И стариться. А потом, когда я стану вам не нужна, вы меня спихнете в дом престарелых. Или в хибару какую-нибудь, в деревню. Одну. И будете ждать, когда я сдохну, от безденежья и тоски. От вас ни любви, ни ласки не дождешься, а тем более помощи. Нет уж, я тоже хочу семью: мужа и ребенка. И жить хочу в городе, так, как я привыкла». Она свято верила, что беременность отодвинет климакс, а роды вернут ей молодость и красоту. Тем более, любовник ее был молодой и горячий. Он-то и науськивал: – Мне нравятся женщины в соку. Я тебя всякую любить буду, Рита. Рожай – и поженимся. Хорошо будем жить. Ты меня только к себе пропиши. Мешала Анжела с ее мужем. Которая заявила, что собирается переехать к матери. Марго понимала, что жизнь вчетвером, а потом и впятером в одной квартире невозможна. А вдруг и Анжела родит? Вот будет весело! Тетя с племянником лежат в одной кроватке и агукают! Марго пыталась поговорить с дочерью: – Чего я для тебя не сделала? Вырастила, на ноги поставила, образование дала. Дай и мне пожить. Я хочу, наконец, быть счастливой. Почему вы не можете жить на съемной? Или ипотеку взять? – А деньги где? Может, ты мне дашь на первый взнос? – У меня нет, ты же знаешь. – На любовника есть. Или ты на его деньги по ресторанам ходишь? Никогда не поверю! – Это не твое дело, потому что деньги эти не твои. Я их зарабатываю и трачу, как хочу! – Да он тебя просто использует! – возмущалась дочь. – Ты что, не видишь? Он же чурка, у него в ауле наверняка невеста осталась. Девственница. Он тебя высосет, как лимон, а корку выбросит. А не то грохнет, и закопает где-нибудь. Ты еще завещание на него напиши. – Захочу и напишу! – Мама, да у тебя крыша поехала! Я твоя дочь! А ты меня на какого-то мужика променяла! Да еще и чурку! Зять, с которым Анжела поделилась планами матери, тоже взбесился: – Спятила, старая дура. И ведь сделает! Они скандалили так, что в дверь позвонили соседи: – Что там у вас происходит? Конфликт разгорался. Марго поняла, что дочь скоро будет ее ненавидеть. Это она променяла Анжелу на мужика?! Кто бы говорил! Да это Лялька своему Гумнову в рот смотрит! Фамилия-то какая мерзкая! И сам он говнюк. Мало ему, что прописали! Он еще и жить здесь хочет! В квартире у тещи! В трусах семейных ходить и разводить повсюду грязь! Марго меж тем придумала план, как осуществить свою мечту. Избавиться от нахлебников. Вернее, план у нее давно уже был, умный человек подсказал, да Марго все не решалась. Правда, придется делиться, но деньги все равно немаленькие. На размен с доплатой хватит. Риелторская база под руками, поэтому Марго подыщет наиболее выгодный вариант. Они с дочерью разъедутся, и каждая заживет своей жизнью. Марго сполна заплатит по счетам, и будет, наконец, счастлива. Они с молодым любовником строили планы. – Первым делом машину новую купим, на юг поедем, – мечтательно говорил тот. – А как же ребеночек? – А что ребенок? С ребенком поедем. Кому он мешает? Все мечты ее будущего мужа были примитивные, а главное, не имели под собой материальной базы. Он был уверен, что раз его Рита решит одну проблему, с жильем, то так же будет потом решать и другие. Главным образом, где взять деньги. Ремонтировать квартиры москвичей и ночевать там же, в грязи, среди стройматериалов парню не нравилось. Он собирался после свадьбы бросить грязную работу, уверенный, что российское гражданство – это пропуск в рай. – Вы, русские, ничего не делаете, а живете хорошо, – прорывалось иногда у него. – И кушаете хорошо, и одеваетесь тоже хорошо. Отдыхаете без конца на курортах. – Когда это я отдыхала? – обижалась Марго. – Ты мне сама фотки заграничные показывала.