И всегда тщетно. Сквозь стеклянную стену Такаси смотрел на вершину горы. Он сам выбрал это место в нескольких километрах от отелей, ресторанов и городской суеты, чтобы построить новейший исследовательский комплекс «Фениккусу лабораториз». Сияющая вершина Фудзи – идеально симметричный конус – напоминала подвеску, безмятежно висящую в небе. Ее краски постоянно менялись с движением солнца: от сверкающего бриллианта до багровой, как рана, тени. Синтоистская мифология гласила, что там обитает бессмертный бог Куни-но токотати-но микото. Даже название горы, «Фудзи», было синонимом слова «бессмертный». А еще Такаси нравилась неоднозначность Фудзи – горы спокойной и в то же время мятежной. Фудзи был активным стратовулканом, который несколько раз сжигал дотла близлежащие дома и храмы. Во время последнего извержения, в 1701 году, над огромными пространствами летал горячий пепел. Токио засыпало золой, десять лет длился голод. Однако эта же вершина была источником воды для большей части окрестных территорий: отсюда орошались рисовые поля и фермы. Гремучая смесь темпераментов делала Фудзи душой Японии. Здесь проявлялась способность народа к глубочайшей мудрости и спокойствию – и в то же время готовность уничтожить все вокруг в моменты волнения или угрозы. Древние самураи размещали на горе великолепные тренировочные центры. Земля, на которой построили исследовательский комплекс, когда-то была вотчиной сёгунов Токугава – тех самых воинов, которые погибли в храме Канъэй-дзи в Токио. Такаси вспомнил камень за храмом: там он каждый год жег благовония в память о своей возлюбленной Миу. Разве мог я выбрать другое место для лаборатории? Имелась причина и более практического характера. Городок Фудзикавагутико лежал всего в ста километрах от Токио, где была расположена штаб-квартира. Близко и при этом уединенно. Именно то, что нужно. Сотрудников комплекса отбирали на основании их лояльности, осмотрительности и научных знаний. Средняя зарплата составляла более шестидесяти миллионов иен; деньги, а также изощренные меры безопасности обеспечивали молчание. Конечно, неизбежно расползались слухи – и от конкурентов, и от всех, кому случалось заглянуть за ворота объекта. Возможно, мне следовало выбрать более консервативный дизайн. Среди множества хозяйственных построек выделялось архитектурное чудо из стекла и стали, выполненное в форме пятиэтажной пагоды. Прозвище, данное строению, произносили иногда с насмешкой, а иногда с уважением: «Кори-но-сиро» – Ледяной замок. Название пришлось Такаси по душе. Оно звучало особенно уместно посреди зимы, когда снег покрывал не только вершину горы, но и окружающие земли. В стеклянном здании отражался мерзлый пейзаж, оно становилось неотъемлемой частью окрестностей, ледяным призраком из прошлого Японии. Дизайн объекта служил и практическим целям. Стекло и сталь не горели – на случай если горе Фудзи суждено когда-либо разразиться дождем из пылающей золы. Кроме того – и об этом мало кто знал, – вниз уходили пять подземных уровней. Лабораторный бункер внизу скрывал величайшую тайну корпорации, причем самый нижний этаж мог выдержать ядерный взрыв. Сейчас его мечта близилась к воплощению. Грядущий кошмар должен был послужить местью за убийство Миу, возлюбленной жены, чтобы весь мир страдал так же, как он. И из этого же храма возродится вечная японская империя. Сидя вместе с безмолвным гостем в своих апартаментах на верхнем уровне стеклянной пагоды, Такаси занимался хобби, которое любил с юности. На стеганой поверхности котацу лежал лист стекла, служивший рабочим столом. Ноутбук был раскрыт в ожидании видеозвонка от внука, но Такаси сосредоточился на сложенном листе бумаги. Оригами он увлекся еще в детстве, прежде чем его изгнали из семьи. Оно было связано как с его личным прошлым, так и с культурным наследием, и восходило к тем временам, когда оригами практиковали в судах японской империи. Миу поощряла тягу мужа к искусству. Такаси сложил для нее зверинец и сад бумажных цветов, просто чтобы вызвать редкую улыбку. Теперь он продолжил практику ради успокаивающего эффекта, ради возможности упражнять терзаемые артритом пальцы, а еще ради решения математических задач, чтобы ум оставался таким же острым, как складки бумаги. Десятилетиями он сидел у ног мастеров оригами, оттачивая свои навыки. Несколько лет назад умер Акира Ёсидзава, один из его учителей. Ему было девяносто четыре. Я достигну этого возраста в конце года. Остались последние черты. Такаси погрузил кончики пальцев в увлажненную губку – он использовал технику мокрого складывания, разработанную Ёсидзавой – и поставил фигурку на задние лапки. Получился богомол. Как всегда, у него не было изначального плана. Такаси покорялся пальцам, которые диктовали направление и форму. Но теперь он понял, почему выбрал эту фигуру. Напротив, в традиционной позе сэйдза, сидела женщина в соломенных сандалиях, носках-таби и белом кимоно, заправленном в красные штаны-хакама. Ее темные волосы были заплетены и уложены в высокую прическу, подколотую декоративными шпильками. Типичное убранство мико, девицы из синтоистского храма. Такаси знал, что она исповедует религию крови и смерти. Глядя на молящегося богомола, он понял, что его вдохновило – женщина, опустившаяся на колени по ту сторону стола. В «Кагэ» ее, как и самого Такаси, обучали убивать. В течение последних нескольких лет Такаси с внуком тайно разыскивали тех, кто выжил после чистки «Кагэ», собирая и тренируя маленькую армию – современную версию нинздя, тайных воинов феодальной Японии. Эта женщина, однако, нашла его сама и уже доказала свою полезность. Она предоставила информацию, которую подтвердили его люди в японской разведке: американцы отправились в Эстонию. Они хотели выяснить происхождение янтарного артефакта, который стоил Миу жизни. Необычный поворот событий насторожил Такаси, и он отправил команду на перехват. Следовало узнать причину этой странной поездки и устранить любую возможную угрозу. Ожил ноутбук, сообщая о входящем вызове. Такаси нажал на иконку телефона и принял вызов от Масахиро. Пристыженное лицо внука появилось в новом окне. Операция на Мауи в целом шла по плану, но ее запятнал один провал. Агенты «Сигмы», сыгравшие ключевую роль в падении «Кагэ», все еще живы. – Конничива́, софу, – хрипло произнес Масахиро. Потом, очевидно, заметил разгневанное выражение лица собеседника и сменил тон. Масахиро должен был вернуть уважение Такаси, прежде чем снова называть его дедушкой. – Джонин Ито, – поправился Масахиро, подчеркнуто низко склонив голову. – Ситуация на базе? С Мауи внук отправился на остров Икикауо. Их база располагалась на небольшом атолле, недалеко от Мидуэя, где японский флот потерпел унизительное поражение во время Второй мировой войны. Было очень логично нанести удар именно оттуда. – Хай, – Масахиро вскинул голову. – Данные в надежном месте. Секции для спаривания разбирают. К ночи все будет чисто. Такаси заметил, что женщина едва заметно покачала головой. – Вы уверены, что они отправятся туда? – спросил он ее. Она склонила голову, не сомневаясь, что американцы – в частности, двое оперативников, которые пережили покушение, – попытаются выследить Масахиро на Икикауо. Невероятно!.. Но Такаси уже начал доверять получаемой от нее информации. Масахиро, наверное, заметил их краткое совещание и взволнованно заговорил: – Джонин Ито, все идет по плану. Мы можем… Такаси поднял ладонь, призывая его к молчанию. – Ты потерял хорошего солдата. Генина Джиро. Я посылаю замену. Его взгляд скользнул к стоящей на коленях женщине. – Но у нас нет времени, – нахмурился Масахиро. Такаси глубоко вздохнул. Что такой молодой человек может знать о времени? – Операция продолжается, как планировалось, – отчеканил он. – Однако тебе предстоит новая миссия в Икикауо. Шанс восстановить честь. Пока Такаси излагал подробности, женщина ждала. Ее пальцы покоились на рукоятке кинжала, спрятанного на поясе хакамы. Она сказала, что это аутэм, клинок для темных целей. У нее были свои причины, чтобы заманить американцев в ловушку. Проинструктировав внука, Такаси заметил маленькую картинку в уголке монитора. Еще одно лицо женщины – но не темноволосой красавицы с безупречным цветом лица. На фотографии был призрак. Смертельно бледная женщина с ледяными голубыми глазами и волосами цвета свежего снега. Альбиноска. Словно бросая вызов отсутствию пигментации, на правой стороне лица было вытатуировано колесо, сейчас полустертое и припудренное. Вводить в заблуждение она умела – за десятилетия в «Кагэ» научилась делать из этого пустого холста какие угодно лица, мастерски преображаясь и скрываясь. Ничего удивительного, что она пережила чистку. Тем не менее Такаси узнал о ней все. Он прочитал русское имя внизу фотографии: Валя Михайлова. Однако имя не могло поведать, кто она такая. Такаси коснулся молящегося богомола на стекле, сознавая, что интуитивно уловил ее суть. Вот кто ты на самом деле. Глава 18 8 мая, 12 часов 09 минут по восточноевропейскому летнему времени Таллинн, Эстония – Мы словно в сказку попали! – воскликнул Монк. Кэт разделяла чувства мужа. Таллинн был одной из старых европейских столиц, его основали в тринадцатом веке. Несмотря на бурную историю – город видел, как страну завоевывают многочисленные соседи, – почти все средневековое наследие чудесным образом сохранилось. Особенно здесь, в центре. Монк вел машину, а Кэт смотрела на мощеные улочки и хитросплетения переулков, обрамленные причудливыми пастельными домами с красными черепичными крышами – в основном средневековой постройки. Над городом высился шпиль церкви Святого Олафа – в течение большей части XVI века она оставалась самым высоким зданием в мире. И в то же время по другую сторону «БМВ» из окон открывался совсем другой вид: сверкал современный мегаполис из стеклянных небоскребов и угловатых зданий. В третьем тысячелетии появился новый Таллинн. Там, где когда-то был лишь порт на берегу Балтийского моря, с бумажными и спичечными фабриками, теперь раскинулась Кремниевая долина Европы. В Таллинне было больше технологических стартапов на душу населения, чем где-либо еще. Даже «Скайп» был создан именно здесь. Тем не менее, люди гордились своей историей и воздавали ей должное. Сейчас, когда отмечали дни Старого города, на средневековых улочках толпились мужчины и женщины в старинных костюмах. Некоторые вышагивали над толпой на ходулях. Повсюду стояли торгующие лакомствами и поделками ларьки. Идущий рядом с медленно движущимся автомобилем мальчик постучал в окошко и показал корзину шоколадных батончиков и сладостей «Калев», изготовленных в Эстонии. Мальчик был одет в брюки, которые, как и свободную льняную рубашку, покрывала яркая вышивка.