— Подвиг. Кого-то спасти, зарубить чудище, уничтожить Хтонь, достать звездочку с неба… Есть что-то подходящее? — Э-э-э-э… — сразу Григорий Акинфиевич растерялся, а потом глаза его заблестели: — Хотите — можем вместе с вами убивать метаморфов по всей юридике? Это точно метаморфы, теперь понятно как они кровный доспех обманули! Видели, до чего оборзели? Сначала — дружинник, теперь — Боткина! Понятно — они наймиты, но спускать я этого не буду… Есть у меня против них верное средство! — А давайте! Только я возьму с собой гоблина. — Зачем — гоблина? — Видосы! — многозначительно поднял вверх палец я. — Эх, молодежь… — скорбно покачал головой Демидов, и мы шагнули на летающую платформу. — Ну, берите гоблина, черт с вами. * * * Курбские — вот кто такие были эти метаморфы-перевертыши-оборотни. В свое время эти умельцы менять личины были ближайшими приближенными к царю, и выполняли самые сложные задания для Ивана Васильевича Грозного, в бытность его еще молодым и не таким грозным. Выходцы из клана Курбских служили шпионами, послами и царедворцами, были незаменимыми людьми в придворных интригах и на дипломатическом поприще. Но — Грозный, похоже, что-то такое выцарапал из их мозгов, всё-таки он был сильнейшим менталистом… И объявил опалу, и каждый подданный теперь мог убить, ограбить или унизить члена впавшего в немилость клана. Остатки метаморфов во главе с небезызвестным Андреем Курбским переместились в Речь Посполитую, на территорию Великого Княжества Литовского, Русского и Жамойтского, в Геранёнскую юридику, принадлежащую литовским магнатам Гаштольдам. Но — вот ведь незадача! Через пару лет туда переместились российские войска! Мытьем ли, катаньем ли — пройдошливые метаморфы затесались в свиту к царевичу Ивану Ивановичу, и снова обрели потерянное доверие — верной службой и выполнением скользких поручений. А теперь вот во что переродились. С одной стороны — во внешней разведке работают, понятное дело. А с другой — молодежь свою натаскивают на мутных делишках против других кланах. Конечно — перед тем как отправить своих людей на дело, они их из клана изгоняют, по всем правилам. Не прикопаться. Если неудачливых лазутчиков поймают или убьют — Курбские ни при чем. Мстить они не будут: с чего бы? Одним неудачником меньше! Для многолюдного и плодовитого клана — невелика потеря. А вот если успех… Тогда добро пожаловать обратно в род. И вроде как всем такая практика известна, но никто ничего с этим не делает. Потому как метаморфы в разных частных и государственных делах могут быть весьма полезны. За деньги, понятное дело. А теперь кто-то заплатил деньги, чтобы я не вылечил Пелагею и Никитушку. Или нет? Или кто-то заплатил деньги, чтобы просто-напросто прикончить меня самого? Этот вопрос с Демидовым мы не обсуждали. Он просто взял из ящика стола в кабинете с собой нечто, напоминающее обычный собачий свисток на цепочке, повесил его на шею и предложил: — Выбери себе что хочешь? — и широким жестом раздвинул одну из малахитовых стен своей роскошной берлоги. За стеной оказался арсенал самых разных смертоубийственных предметов: от шестиствольных ручных пулеметов Гаттлинга и снайперских винтовок, до артефактных мечей, поблескивающих рунной вязью на клинках и диковинных рогатых жезлов неясной спецификации. Я не очень-то представлял, на что способен с огнестрельным оружием в руках, и тем более — со странными артефактами, и потому — выбрал тяжеленный бердыш, простецкий на вид. Кажется — гномского железа. Демидов нацепил портупею с парой подмышечных кобур с автоматическими пистолетами, и мы отправились в обход по помещениям замка. Точне — в облет, ножками князь шевелить не особенно любил. Понятия не имею, зачем ему при имеющейся магической силище еще и пистолеты! Но я не маг, ему — виднее. Князь раздвигал руками камень, будто дирижируя оркестром, платформа под нашими ногами левитировала в свободном пузыре среди монолитной толщи, и помещения, коридоры и залы цитадели Демидовых появлялись перед нами словно по волшебству. Женская душевая, кухня, парадные покои, комнаты прислуги, гостевые апартаменты — везде мы появлялись внезапно и везде Демидов подносил к губам тот самый свисток, дул — и не происходило ничего. Или происходило. Так, например, в одном из складских помещений — с рефрижераторами и стазис-камерами для свежих продуктов, метаморф проявил себя, и настало время мне махать бердышом. Один из кухонных рабочих в красивом оранжевом поварском халате (или френче? бывают поварские френчи?) едва ли не до потолка подпрыгнул, когда Демидов беззвучно свистнул в свой свисток.И тут уж я не подкачал: устроил в кладовой настоящий погром, но гада достал. Он во что только не превращался! В волка, в демона, даже — в бабу с цыцками, вполне такую симпатичную — но хрен там, я сначала отчекрыжил ему ногу а потом — башку. И оказалось что он и есть -симпатичная баба с цыцками. Вот ведь незадача! Еще одного выцепили в казарме дружинников: какой-то юный отрок из младшей дружины, из нового набора, оказался подсадным, но стоит отдать должное — я не успел пустить в ход бердыш, его забили ногами свои же. До смерти. — Они после того как помрут, всегда обретают истинный облик, — пояснил Демидов, тыкая ботинком в башку лысого татуированного мертвого субъекта, который до этого играл роль младшего дружинника. — Пошли дальше. Закончили с замком — это хорошо, но нам еще Алапаевск прочесать надо. Там попроще пойдет, свистеть стану на перекрестках, маны хватит. — Слушайте, — сказал я, вытирая бердыш об одежду лысого Курбского. — А почему мы вдвоем этим занимаемся? Вы князь или не князь? — Я-то князь, но кому доверять в своей собственной юридике — понятия не имею. Метаморфы — это мерзость! Кто угодно может в спину ударить. Кому верить? Одному Резчику — могу. Себе — могу. Пелагее еще и Никитушке — тоже вполне доверяю. На этом — всё, пока зачистку не окончим. Ну и… Ты ведь подвиг просил? Не каждый день поохотится на Курбских выпадает, и притом вполне легально! — Ваще-то! — вылез из холодильника Кузя с мороженым куриным окорочком в зубах. — Ваще-то мне тоже доверять можно. Я свой парень! И слишком мелкий, ваще-то. Закон сохранения масс должен работать! Как он без единой запиночки про сохранение масс-то отбарабанил? Неужели на самом деле словарь почитывал? — Как вы терпите этого прохиндея? — поинтересовался князь, щелчком пальцев призывая летающую платформу. — Я бы его уже расплющил к чертям собачьим! — Иногда и у меня возникает такое желание, — признался я. — Но Кузя мне дорог как память. Он у меня вместо кроличьей лапки или подковы — на удачу. — А… Талисман, выходит! Талисман — дело хорошее. Хотите — порекомендую хорошего таксидермиста? Чучело всяко меньше хлопот доставит, и храниться долго будет! Шагайте сюда, нам пора в Алапаевск. — Спасибо, я подумаю! — кивнул я. А Кузя уже и рот открыл, чтобы сказать " Сами вы чучело", но я мигом ухватил гоблина за морду, и затащил на артефактную платформу. Со страшной скоростью этот летательный аппарат вырвался из толщи замка на вольный простор, и завис на высоте сотни метров, так что мы получили возможность насладиться окружающими видами и вдохнуть холодного свежего воздуха, которого так не хватало в каменной утробе монолитной резиденции. Теперь у меня не было вопросов по поводу того, как Демидовы собираются спускать фудтрак с башни на землю. Для них это — раз плюнуть! * * * Глава 19 Мостострой Эсси записала мне короткое сообщение, явно с какой-то военной базы или блокпоста: толстые бревна, маскировочная сеть и оружие на заднем плане говорили сами за себя. Эльфийка в чешуйчатой броне лаэгрим и с анималистическим шлемом в виде росомашьей морды, лихо сбитым на затылок, смотрелась ничуть не хуже чем в том самом зеленом платье, которое на ней было в «Надыме», во время моего боя со Стредлейтером. — Это не похоже на Ермоловых, — рассказывала она. — Очень мало магии, очень много интернационального сброда — наемников с ультрасовременной экипировкой, артефактным оружием. Появляются из ниоткуда: или воздушный десант, или телепортация… Нет, темные тоже шевелятся на границе, но эти рейды и диверсии — совсем не их метод! Бабай, они взорвали оборудование на Холоднинском месторождении вместе с людьми! Ермоловы предпочитают не портить имущество, их интересует кровь и жизни. Да и зачем им уничтожать то, что они считают своим по праву? О, Эру, я говорю как циничная сволочь, но мне кажется — нас стравливают. Я пыталась рассказать это Брегаладу, и старшим, но… У них помутился рассудок на почве ненависти к Ермоловым, они хотят мести! Мести кому? Кому мы будем мстить? Бабай, забери меня обратно в сервитут, а? Насколько у вас там всё проще, правильнее… И вообще — приезжай уже. Когда ты рядом — все складывается само собой, сразу становится понятно — куда идти и что делать. Расскажи мне, где ты сейчас едешь, куда впутался на этот раз и когда уже приедешь! Помнишь — мы договорились встретиться в Братске? У тебя осталось шесть дней, не смей опаздывать ни на секундочку, иначе я тебя найду и съем! Ар-р-р! Эсси сдвинула на лицо шлем и сделал рукой жест, как будто пугает меня когтями. Ой-ой-ой, боюсь-боюсь. Волнительно за нее, вот что! Артефакты всякие, диверсанты, интриги, старорежимные родственнички — даже для такой боевой девчонки это может оказаться чересчур. Сколько ей годиков-то? Восемнадцать или девятнадцать, как телу, что мне досталось от Сархана? Или и того меньше? Кто их знает, этих эльфиек. Выводы я могу делать только из ее разговора с Брегаладом, в тот самый вечер когда я взял ее на работу. Мол, недавно было совершеннолетие или типа того. Когда совершеннолетие у лаэгрим? Читал вроде, они живут лет до двухсот… Но насчет акселерации или наоборот — инфантилизма у молодежи лесных эльфов я вроде как ничего не читал. То ли дело эльдары! Но это разговор отдельный. А тут суть в чем? В том, что вихри враждебные веют не только над нами, но и над одной ушастенькой красотулей с блестящими глазками. А значит что? Значит кабздец этим вихрям! Вон у меня и бердыш есть. Князь подарил. Там где кард не поможет — бердыш в дело пойдет! Бердыш не только материальный, гномского железа, но и символический: все-таки убийство аж десяти метаморфов в замке и юридике Демидовых было засчитано в качестве подвига. Дикие размытые рожи убиенных Курбских пополнили коллекцию черепов, а крохотный бердыш нарисовался чуть выше, рядом с другим пиктограммами свершений. Ну и ежик, и ирландские штуковины тоже проявились, и весьма болючим образом! Я едва с трассы не съехал, когда всё это хором стало золотым пламенем выжигаться на моей бедной и несчастной урукской шкуре. Зато теперь навигатор мне и нахрен был не нужен. Достаточно было понять — куда именно мне нужно ехать и всё, чуйка безошибочно подсказывала все повороты, и даже заставляла сомневаться в правильности выбранного пути, если впереди был, скажем, пост дорожной полиции или там — ремонтные работы. Это всё Ёжик, совершенно точно! Он тоже ходил в основном по наитию, и всё равно к медведику добрался, и весь чай выпил. Очень полезная фича, учитывая мой образ жизни — настоящий рояль в кустах, как есть! На самом деле я давно стал замечать некоторые перемены в жизни, которые принимал как должное. Например, совершенно невероятное везение, или ту же самую регенерацию, или — очень, очень слабую восприимчивость к магии. А ведь всё происходило не просто так: я был Резчиком! Отдавая — приобретал. Я делал татау, татау делали меня… Страшно подумать, если, например, тот же Шаграт изображал своим таборитам что-нибудь кровожадное и злобное — а так оно, судя по всему, и было, то в какого ублюдка в конце концов превратился он сам? Но я-то парень хороший! Я-то давно понял что хорошим парнем быть выгодно! Гораздо выгоднее, чем негодяем… Вон, Демидов бердыш подарил. Воронцов — экстракт дерева Пха, Хуеморген — лом, и вообще: куча народу ко мне прислушивается, доверяет и ценит. Стал бы я орать на всех, слюной брызгать и зуботычины раздавать — быстро закончил бы как Садзынар, точно. Очень крутым, очень одиноким, со сварившимися мозгами где-то в жутких пердях на окраине Государства Российского. Хотя — дай мне Всевышний в этом мире еще дожить до годиков Садзынара, сколько бы их у него ни натикало. Всяко больше, чем у меня сейчас. Мне тут нравится, я обжился, и вообще — чувствую с себя в своей тарелке и на своем месте! — Так, ять! — прервал я свой мысленный монолог. — А почему я ничего не почуял? Почти пятьсот километров, что я гнал от Алапаевска в сторону Магнитогорска не смыкая глаз, чуйка меня не подводила. А тут — нате выньте. Эдакая мини-пробка из десятка машин и (тадам!) гужевого транспорта. Запряженные лошадьми повозки, вьючные верблюды и какие-то еще создания, похожие не то на коней, не то на ослов. Может — мулы? Вот это я тут видел впервые, и это было чертовски интересно. А неинтересно было наблюдать, как все эти люди и пара нелюдей (снага и гном) скопились у моста и орут друг на друга. — Кузя, залезь на крышу, глянь что там за суета сует и томление духа? Чего они там разрываются? — Ваще-то мост сломался, — выкрикнул сверху мелкий носатый впередсмотрящий. — Вот, ругают какой-то мостострой, матерятся. Застряли мы, похоже. Надо было на конвертоплан до Орска соглашаться! — Не, — откликнулся я. — Конвертоплан — это не интересно. Пойду гляну, что там за мост. Мне стало даже интересно: почему ежиная чуйка не сработала на сей раз? Ну, то есть она сработала, были у меня сомнения, но глянув на карту я решил все-таки ехать напрямик: крюк пришлось бы делать основательный! Хлопнув дверью фургона и на ходу застегивая куртку, я зашагал мимо машин и повозок к мосту. Из какого-то минивэна на меня таращились любопытные детские мордашки и тыкали пальцами. Дедок на тележке, нагруженной сеном сверх всякой меры раз за разом крестился и сплевывал через левое плечо, мул же, впряженный в тележку, прядал ушами и фыркал на меня. — Доброго дня, народ! — помахал рукой я. — Чего стоим, в чем проблема? — А-а-а-а! — дернулся кто-то. — Свят-свят-свят… — Тьфу! Урук! — О, нах! Черный-врот! — это точно был снага. — Хуябенд! — как будет «добрый вечер» на гномском шпракхе, как и прочее времена суток, я давненько выучил. — Мосту гоплык! — Совсем гоплык? — уточнил я, протискиваясь к месту событий, а потом озадаченно почесал затылок: — Так погодите, а в чем, собственно беда? Мост был такой себе, не капитальный. Деревянный мост! Ладно, наполовину деревянный. Опоры — сложены из камня, видавшего еще, наверное, тех самых первых Демидовых, о которых рассказывал Георгий Акинфиевич. Огромные булыжники человека величиной с туловище среднего человека! А вот настил — он был из бревен. И притом — довольно свежих! Уж урукский-то нос отличит старую высохшую древесину от той, которую срубили пару недель назад! Ну да, один пролет отсутствовал. Метра три-четыре, если быть точным. Похоже, мост ремонтировали неоднократно, и когда-то он обладал более надежными перекрытиями, но с недавних пор ситуация изменилась. — Бяда⁈ — возмутился с внезапным акцентом один из мужиков. — Бяда в том, что мост это — ня земский и ня княжеский! И дорога эта — не вяликий тракт! Пока ищщо Мостострой приедет! — То есть мост — ничей? — интересно дело обстоит в Государстве Российском… — А сломался чего? — Ясно чево! Агафуровы с ентими-вон контрабандщиками борятся! — да что с этим мужиком было не так? Как будто прямиком из девятнадцатого века, да и то — явно не из Сибирских земель. — Агафуровы-то хочут монополию, и товары в Хтонь сами возить, а енти-вон со своими животинками мимо едут! А то, что люди живут по обе стороны реки — то им чисто насрать! «Контрабандисты» с верблюдами, мулами и лошадьми вместе тут же загомонили, надвинулись на мужика, но у того был поддержка — из тех самых людей, что «по обе стороны реки». Из гомона я понял, что контрабандистами владельцы гужевого транспорта себя не считают, поскольку нет такого Государевого запрета, чтобы в Хтони не торговать, это личная самоуправная инициатива отдельно взятой семьи богатых купцов. Вот такие нечестные способы конкуренции! Заодно выяснил и причину такого обилия копытно-хвостатого транспорта: в Васюганской Аномалии электричество не работало вообще! А еще — я категоричски офигел от информации о размерах этой самой Аномалии: здешняя Хтонь начиналась чуть ли не за сотню километров отсюда и тянулась толстой такой кишкой едва не до самого Томска! Это сколько она в длину? Тысячи полторы или две кэмэ? Нет, ну на карте видел, но представить относительно местных реалий… Да это почти в два раза длиннее, чем земная Франция! Сибирские масштабы — это просто жесть что такое, особенно после кавказской специфики, где в каждом ауле — свой князь, а что ни гора — то маленький, но гордый народ. — Так мост нужен или нет? — попытался понять я. — Чего разоряемся? — Мостострой! Земщина! Агафуровы! — орали местные. — Права! Не обязаны! Оборзели! Вот мы им ужо! — Ой, да идите вы в сраку! — сказал я и махнул рукой. Тут работы-то было часа на четыре, даже мне одному. На объезд я потратил бы куда больше времени, а потому — еще раз посмотрел на них, пожал плечами и пошел к фургону — за бердышом. Рубить бердышом деревья? Почему бы и нет? Тем более — речушка эта никому не принадлежала, кроме Государя, а значит прибрежная полоса и водоохоранная зона — тоже. Речка была небольшой, так что если прикинуть — то пятьдесят метров угодий в обе стороны были ничьими, и никто не обидится, если я высеку несколько обильно растущих тут осинок! Наверное. А если обидится — то пойдет в сраку вместе с этими бестолковыми автомобилистами и верблюжатниками. Несмотря на осеннюю зябкость, кожанку я снял — махать топором в куртке так себе идея.